Читать книгу "Тайна сабаев - Владимир Шмельков"

Когда мёртвое тело гура было внесено в пастою и положено рядом с аяком, жилище апшелоков наполнил истошный крик вары, что была ему элоей. Упав рядом с ним на колени, она гладила своего окровавленного бездыханного бакара, припадая головой к его груди и лицу. Её руки перепачкались кровью, и ими она рвала волосы на своей голове. Члены рода обступили мертвеца и стояли с понурыми лицами, некоторые из вар плакали. Ллою было странным смотреть на то, как убивается над мёртвым охотником его элоя. Конечно, в любой смерти было что-то таинственное и пугающее, но гуабонгу ещё никогда не доводилось видеть такой сцены скорби. Он не мог понять, что за чувства должны кого-либо довести до воплей, пусть даже этим кем-либо окажется вара. Ула, стоявшая рядом с ним, тоже плакала, и Ллой косился на неё, не понимая и её чувств тоже. Холдон громко объявил, что Эб показал себя на охоте смелым гуром, и что с его помощью удалось заманить в западню удона, который в ней находится и ждёт своего часа. После его слов мёртвое тело было перенесено ближе к входу в пастою, и апшелоки его оставили, занявшись своими повседневными делами. Рядом с покойником осталась только его элоя да ещё малолетний юбур – обри Эба.

– Хой Маре, что удон убил не тебя! – прошептала Ула на ухо Ллою. – Если б погиб ты, а не Эб, я бы кричала громче Тэзы. Я бы умерла от горя!

– Зачем тебе умирать? – не понял Ллой. – Если б удон убил меня, тебя бы взял какой-нибудь кыпчан.

– Не говори так! Не хочу я никого, кроме тебя! Я верю, что Мара защитит твою жизнь, коль уж послала нам тебя! Но ты и сам будь на охоте осторожным, а то праматерь может быть занята каким-нибудь делом, когда зверь нацелит на тебя свои клыки и когти.

– Ллой сильный охотник! – ответил гуабонг и стукнул себя в грудь, тем самым пытаясь успокоить Улу.

– Ты сильный, я это знаю, – вара склонила голову к волосатому плечу своего бакара.

Постепенно род отошёл ко сну, и в пастои наступила тишина, только потрескивали угли в аяке, да ещё время от времени всхлипывала элоя Эба, что продолжала сидеть у его тела вместе со своим обри.

Когда с восходом Ярка Ллой открыл глаза, то первое, что он увидел в светлом проёме входа в пастою, это всё ту же склонившуюся над телом бакара фигуру Тэзы. Малолетний юбур спал рядом с ней прямо на каменном полу. Апшелоки просыпались один за другим, и в жилище началось обычное утреннее оживление. К скорбящей Тэзе подошёл Холдон, присел рядом с ней и обнял, произнося тихо какие-то слова, возможно, это были слова утешения. Весь его вид говорил о том, что он находится в глубокой печали. Такое поведение вождя Ллоя тоже удивило. По всему было видно, что тот глубоко потрясён смертью сородича, хотя, по мнению гуабонга, чего в ней, в этой смерти, было особенного? Обычная смерть, которая ходит по пятам за каждым охотником. Он считал, что печалиться стоило только о том, что теперь гурам предстоит охотиться меньшим числом, а это всегда труднее. Но подросли юбуры, которые скоро, по словам Мбира, пройдут чугу и пополнят ряды гуров. Так устроена жизнь, что и гуабонги, и апшелоки, родившись однажды, умирают, уединившись в земле рядом со своими ушедшими раньше сородичами. А тут ещё Ллой узнал о существовании застенного мира, такого реального, с которым даже можно соприкоснуться пальцами. И он сам в момент соприкосновения одновременно находился здесь наяву и там, за каменной стеной, где шла непрерывная охота. И убитый удоном Эб скоро перейдёт в тот чудесный мир. Или уже перешёл, как знать? Ллой теперь совсем не боялся смерти и не особо ценил чужую жизнь, поэтому он с интересом продолжал наблюдать за Холдоном, успокаивавшим Тэзу. Наконец, вождь поднялся и громко объявил, чтобы сородичи готовились к уединению Эба. Его громкий голос разбудил Улу и её родителей, которые продолжали до этого безмятежно спать на мягкой подстилке. Все трое протёрли глаза и засуетились, поняв, чем требует заняться сородичей вождь. Ллой подумал, что Эб уединится в яме около входа в пастою, как уединяются гуабонги, однако никто из апшелоков не стал долбить камнем пол. По приказу вождя четверо гуров подняли за руки и за ноги мертвеца и потащили в дальний конец пастои. Впереди шли юбуры и освещали им путь горящими палками. Весь род последовал за ними. По знакомой уже Ллою дороге к подземному озеру Мбир объяснил ему, что тело Эба найдёт покой рядом с предками на его берегу. Юбуры разбежались в разные стороны вдоль кромки воды и подожгли сразу несколько костров, дрова для которых, видимо, были приготовлены заранее. Большая пещера с подземным озером сразу ярко осветилась. Тени от свисавших с потолка сталактитов причудливо двигались на дальних стенах, похожие на каких-то загадочных обитателей этого подземелья. В свете костров вода озера казалась особенно чёрной, словно водой и не была вовсе, а была блестящей твердью. Ллой бы так и подумал, если б не окунулся до этого в неё вместе с Улой и сабаем Локо. Пока гуабонг разглядывал подземные своды при новом освещении, члены рода рассредоточились вдоль берега озера, усыпанного сплошь кусками породы. Четверо гуров отнесли тело Эба в сторону от прохода в эту подземную залу и уложили на большой ровный камень, к которому была специально расчищена дорожка. Этой дорожки Ллой не заметил, когда ему довелось здесь побывать раньше. Поверхность камня, на котором покоилось теперь тело погибшего сородича, была аккуратно выровнена апшелоками – Ллой понял это сразу, различив на ней следы ударов крошей. Вокруг же камня, что, по всему было видно, считался ритуальным, куски породы тоже зачистила заботливая рука. На этой очищенной площадке и собрались гуры рода, обступив со всех сторон покойника. Мбир, взяв за руку Ллоя, подвёл его к группе охотников и встал рядом. Остальные члены рода остались стоять на мелких камнях, но это их ничуть не смущало. Наступила полнейшая тишина, даже летучие мыши на стенах не издали ни звука. Холдон поднял вверх обе руки и запрокинул свою бородатую голову.

– Ярк! Мара! – выкрикнул он с нотками торжества очень громко, и эхо многократно повторило имена божеств. – Мы, сабаи, передаём из этого мира в застенный нашего гура по имени Эб! Оба этих мира подвластны вам, и мы просим вас принять его и заботиться о нём там так же, как вы заботились о нём здесь, когда он ещё был согрет твоими лучами, о Ярк! Мы просим тебя, Мара, позволить духу Эба общаться с нами, после того как он уединится! – Вождь замолчал на время, но эхо продолжало повторять его слова. Когда наступила полная тишина, он объявил – А теперь пусть будет приготовлено ложе, достойное охотника, – голова и руки Холдона опустились. Юбуры будто только этого и ждали. Они отбежали от камня с покойником и принялись расчищать от осколков породы место, соразмерное мёртвому телу. У них это получилось очень быстро. Ллой стоял, как завороженный, наблюдая за ритуалом апшелоков. Он никогда не слышал такой речи, какую произнёс вождь. Слова ему были понятны, но он даже представить себе не мог, что их, эти слова, возможно так сложить, чтобы они заставили его оторопеть. Сзади слышались всхлипы – это плакали вары, растроганные речью Холдона. Ллой ничуть не сомневался, что и Ярку, и Маре было приятно слышать, сказанное вождём, ведь даже у него, у гуабонга, что-то ёкнуло внутри. Тем временем четверо гуров перенесли мёртвое тело Эба к месту его уединения и уложили на бок с ладонью под головой, как это делали в роду Ллоя. Холдон сам положил в могилу кем-то ему переданные патруг и дубину охотника. Рядом с ними один из гуров аккуратно разместил аппетитно поджаренный большой кусок мяса. Этого куска Эбу должно было хватить на первое время, пока он в застенном мире сам не убьёт какую-нибудь дичь. После этого гуры расступились и к покойнику прошла заплаканная Тэза, державшая за руку своего малолетнего обри. Она опустилась перед мёртвым телом на колени и провела рукой по лицу покинувшего её бакара. Когда она поднялась, гуры начали бережно закладывать тело камнями. Это было дозволено и варам, и юбурам. И Ллою было видно, что каждый апшелок хотел непременно положить несколько камней на могилу сородича. Могила Эба представляла теперь собой удлинённый холмик в ряду таких же. Кладя камни вместе с остальными, гуабонг невольно представил, как он уединится сам когда-то. Его тело точно так же положат где-то здесь, у этого чёрного озера, и завалят камнями. Вары апшелоков будут плакать над ним, и особенно Ула. Он перейдёт в чудесный застенный мир, которого нет у гуабонгов, и будет продолжать охотиться. В том мире ему будет суждено узнать апшелока с большой головой, без ног и рук, о котором почему-то ему никто не хочет рассказывать. Видимо, этот головастый апшелок– аху для него, если уж даже Ула что-то скрывает. Любопытство разыгралось в гуабонге, и ему захотелось поскорее уединиться и отправиться в застенный мир, чтобы узнать тайну сабаев. Но прижавшаяся всем телом к нему в эту минуту Ула заставила его повременить с уединением и отбросить мысли о нём.