Читать книгу "Дорогой ценой - Эльза Вернер"

– Бедняга Макс! – сочувственно произнес Винтерфельд.

– Слушай, Георг, – серьезно сказал Макс, – это тоже одно из предвзятых мнений, будто обращение всегда является скучным и унылым занятием, – иногда оно очень даже приятно. Откровенно скажу, мне просто чего-то недостает, если я не бываю у своей пациентки, где Агнеса Мозер проделывает надо мной всевозможные опыты обращения. Пока она все еще считает меня закоренелым грешником и поэтому относится ко мне с отвращением. Однако мы уже изрядно продвинулись вперед: например, я основательно отучил ее от той святой кротости, которая в первые дни доводила меня до отчаяния. Она уже умеет очень мило упрямиться, и мы часто ссоримся самым освежающим душу образом.

Георг устремил на своего друга проницательный взор.

– Макс, – неожиданно произнес он, – насколько я знаю, у советника Мозера нет никакого состояния.

– Так что из того?

– Ну, я только вспомнил составленную тобой для женитьбы программу. Параграф первый: состояние.

Доктор Бруннов вскочил с дивана и широко раскрытыми глазами уставился на своего друга:

– Что тебе пришло в голову? Агнеса Мозер хочет быть монахиней!

– Я тоже слышал об этом, но монастырское воспитание вовсе не подходит к той «удобной жизни», какой ты ожидаешь от брака. Нежности от жены ты не требуешь, а что касается практических достоинств хозяйки дома и цветущего здоровья…

– Мне нет никакой надобности выслушивать от тебя подобные умные речи, – вспылил окончательно рассерженный Макс. – Я решительно не понимаю, каким образом ты дошел до таких совершенно неосновательных заключений! Ты, кажется, думаешь, что все люди должны быть влюбленными только потому, что ты и Габриэль влюблены друг в друга. Мы об этом вовсе не думаем. И вот благодарность за то, что хочешь помочь другу в нужде! Самые чистые намерения оказываются подозрительными. Я и Агнеса Мозер! Просто смешно!

Винтерфельду с трудом удалось успокоить взволнованного друга. Доктор снисходительно согласился забыть нелепое предположение и обещал Георгу свою помощь. Вскоре он отправился по обычной дороге к своей пациентке.

Больная действительно чувствовала себя прекрасно. Лечение, проводимое доктором, увенчалось таким успехом, на какой он вначале не надеялся. В здоровье больной ясно замечалось улучшение, и появилась основательная надежда на полное ее выздоровление. Сегодня, пользуясь солнечным днем, больная могла уже провести полчаса в маленьком садике возле дома.

В этом-то садике и прогуливались в самом миролюбивом настроении доктор Бруннов и Агнеса Мозер. За несколько недель знакомства они очень подружились, и непринужденность их отношений объяснялась твердым убеждением каждого, что он ничего не чувствует к другому. Агнеса делала усердные попытки спасти душу молодого врача, погрязшего в неверии и мирских заботах. Ей и в голову не приходило, что спасение чужой души могло оказаться опасным для нее самой.

До сих пор девушке представляли грозившую ей со стороны мужской половины рода человеческого опасность в виде льстивых фраз, любезности и учтивости. Если бы она заметила нечто подобное, то поспешно и испуганно ушла бы в себя. Но доктор Бруннов продолжал оставаться бесцеремонным, иногда бывал даже груб, и этим качествам был обязан тем, что девушка считала его совершенно безопасным. Что касалось его лично, то он не был влюблен, по крайней мере совершенно искренне возмущался подобным предположением. Его программа женитьбы, как известно, заключала в себе много полезных параграфов, но в ней вовсе не упоминалось о непрактичном идеализме любви; а так как Агнеса Мозер нисколько не подходила под эту программу, то ни о какой любви, разумеется, не могло быть и речи.

Молодой врач вообще лечил своих больных очень удачно, и Агнеса тоже разительно поправилась в последние недели, вероятно, благодаря добросовестности, с которой исполняла все докторские предписания. На ее прежде бледных щеках играл слабый, но свежий румянец, взгляд стал оживленнее, поступь тверже, а обычная робость исчезла, по крайней мере в отношении доктора Бруннова. Безбожие Макса и стремление Агнесы обратить его очень часто сталкивались, и они так углублялись в эту интересную тему, что невольно сблизились. На сей раз девушка тоже прочла своему спутнику целую проповедь, однако он отнюдь не казался подавленным. Напротив, его лицо выражало необычайное удовольствие, доставляемое ему богословским спором.

– А теперь я попросил бы вашего внимания к некоторым земным вещам, – сказал он, воспользовавшись наступившей в разговоре паузой. – Только учтите, то, что я собираюсь сообщить вам, – тайна, и я рассчитываю на ваше безусловное молчание – все равно, исполните вы мою просьбу или нет.

Девушка широко раскрыла глаза, но, пообещав молчать, с напряженным вниманием стала вслушиваться в слова молодого доктора.

– Вы знаете Габриэль фон Гардер, – продолжал Макс, – и знаете также моего друга асессора Винтерфельда. Я слышал от него лично, что он имел удовольствие видеть вас в доме вашего отца.

– Да, я помню, он однажды был у нас.

– Так вот, баронесса Гардер и асессор любят друг друга.

– Любят друг друга? – повторила Агнеса, удивленная и смущенная, находя, по-видимому, этот предмет разговора не совсем удобным. – Да, они по-настоящему любят друг друга, – с ударением сказал Макс. – Но опекун девушки, барон Равен, и баронесса Гардер противятся предполагаемому браку, потому что Георг Винтерфельд не может дать своей будущей жене ни положения, ни богатства. Что касается меня, то я с самого начала был ангелом-хранителем этой любви.

– Вы? – воскликнула девушка, бросив на «ангела-хранителя» критический взгляд.

– Вам кажется, что во мне очень мало ангельского?

– Я думаю, что, во всяком случае, грешно любить кого-нибудь против воли родителей, – был ее немного резкий ответ.

– Ну, тут вы ничего не понимаете, – поучительно произнес молодой врач. – Об этом любовь вовсе не спрашивает, и в данном случае молодые люди совершенно правы. Что же прикажете делать, если родители или опекуны из пустых предрассудков и внешних побуждений разлучают два стремящихся друг к другу сердца?

– Надо повиноваться, – заявила Агнеса с торжественностью, которая сделала ее очень похожей на отца.

– Это совсем устаревшие понятия, – нетерпеливо сказал Макс. – Напротив, следует возмутиться и все-таки пожениться.

По-видимому, в последние недели Агнеса сделала значительные успехи. Она уже не отвечала покорным молчанием на неприемлемые взгляды доктора: она действительно уже научилась быть «премилой упрямицей» и теперь воспользовалась приобретенным умением.

– Наверное, это вы дали такой совет господину асессору? – сказала она.

– Напротив, я приложил все старания, чтобы хоть несколько образумить его. Но, как бы то ни было, мой друг на этих днях уезжает из Р., и ему даже отказано в позволении проститься с невестой; однако он хочет и должен еще раз повидаться с ней и сказать ей последнее «прости». Знаете ли, есть нечто прекрасное в том, чтобы быть ангелом-хранителем чистой, истинной любви. Я знаком с этим чувством, так как сам давно испытываю его.