Читать книгу "Секретная миссия в Париже. Граф Игнатьев против немецкой разведки в 1915–1917 гг. - Валерий Авдеев"

— Это задание несложное, — не удержался ротмистр Игнатьев.

— Да, но есть другая сторона, более деликатная, — продолжал генерал Дитерихс. — Вам надлежит организовать агентурную разведку в Германии и Австро-Венгрии с территории таких нейтральных стран, как Голландия, Швейцария и, может быть, даже Испания.

Генерал предупредил, что П.А. Игнатьев, работая в интересах Юго-Западного фронта, не получит ни одного из действующих агентов фронта. В его обязанности входит создание новой, самостоятельной агентурной сети в Европе.

Необходимость командировки П.А. Игнатьева в Париж диктовалась несколькими соображениями. Во-первых, несмотря на первоначальные успехи, к концу 1915 года работа созданной им агентурной сети Юго-Западного фронта начала давать сбои, особенно в том, что касалось организации связи. Во-вторых, нужно было приглядеться к деятельности Межсоюзнического бюро и высказать мнение о целесообразности установления с ним тесных отношений: ведь до сих пор западные союзники России старались выжать из нее как можно больше усилий в борьбе против общего врага и почти ничего не давали взамен. В-третьих, предстояло создать самостоятельную агентурную сеть в Европе, способную снабжать фронт необходимой военно-политической информацией.

На первых порах П.А. Игнатьеву было разрешено использовать трех агентов, ранее направленных в Швейцарию, в том числе связи статского советника Лебедева, о котором мы уже упоминали, а также двух агентов, завербованных самим П.А. Игнатьевым в Австрии. Генерал-квартирмейстер фронта Дитерихс обещал отпускать Игнатьеву не менее 50 и даже до 200 тысяч рублей золотом в месяц на содержание агентурного аппарата, «лишь бы добиться дела», как он выразился в беседе с разведчиком.

Развернув подробную карту Галиции, которая постоянно хранилась в сейфе, генерал-квартирмейстер ознакомил П.А. Игнатьева с общими чертами готовящегося наступления Русской армии на Луцк, которое в дальнейшем получило знаменитое название «Брусиловский прорыв». П.А. Игнатьеву надлежало подготовить информационное обеспечение этого прорыва. Перед ним была поставлена задача: собрать достоверные сведения о силах и средствах австро-германской группировки войск в этом районе. Необходимо было также узнать как можно больше о крепостях и укрепрайонах, находившихся в тылу противника, о железных дорогах и внутренних водных путях, которые может использовать Германия для переброски войск с французского фронта в Галицию. Одним словом, нужны были любые сведения, представлявшие интерес для командования.

П.А. Игнатьеву были даны необходимые организационные полномочия. Он поступал в непосредственное подчинение к генерал-квартирмейстеру Юго-Западного фронта генералу Дите-рихсу, с которым был обязан поддерживать шифрованную переписку. П.А. Игнатьеву надлежало официально представиться и получить аккредитацию при французском правительстве. Вместе с тем вначале пребывания в Париже ему было предписано легализоваться в качестве корреспондента одной из петроградских газет под именем Истомина, чтобы не привлечь внимания австрийской или германской контрразведки. Однако когда он обратился в Министерство иностранных дел России с просьбой выдать ему курьерский лист на это имя, директор канцелярии МИД барон Шиллинг отклонил его просьбу, ссылаясь на «неудобство посылать курьера не под своей фамилией». Только после соответствующего ходатайства командования фронта П.А. Игнатьеву был выдан паспорт на имя Павла Истомина.

Было принято решение направить в Париж Павла Игнатьева с тем, чтобы он на месте изучил целесообразность участия России в Межсоюзническом бюро, и 28 ноября 1915 года он отбыл из Петрограда в столицу Франции, куда прибыл только 9 декабря. Накануне поездки П.А. Игнатьев встретился с видным петроградским оппозиционным журналистом и попросил у него содействия в осуществлении своей миссии. Ротмистра, в частности, интересовали связи и контакты журналиста Б. в Европе, особенно в Германии. Журналист, который имел обширные знакомства во Франции, согласился оказать помощь русской военной разведке, несмотря на свою оппозицию царскому правительству. Он дал П.А. Игнатьеву несколько рекомендательных писем к своим французским друзьям.

Все было готово к поездке Павла в Париж. П.А. Игнатьев уже упаковывал чемоданы, как вдруг получил телеграмму из штаба фронта. В ней говорилось, что вместо обещанных 50 или даже 200 тысяч рублей в его распоряжение выделяется не более 25 тысяч в месяц на все расходы, связанные с организацией агентурной разведки в Европе. Конечно, это энтузиазма П. Игнатьеву не прибавило, потому что работу предстояло начинать на пустом месте, однако и двадцать пять тысяч рублей — это не так уж и мало.

Павел Алексеевич сбрил усы, сменил гусарский мундир императорской гвардии на штатский костюм и с паспортом на имя русского военного корреспондента Павла Истомина холодным ноябрьским днем 1915 года сел в поезд на Финляндском вокзале в Петрограде. В купе было пусто, пассажиров в вагоне первого класса, которым он ехал, было мало. Перед самой отправкой поезда в купе к нему подсел какой-то господин, представившийся персидским коммерсантом. Они ехали молча, однако через некоторое время незнакомец разговорился. Он настойчиво пытался выяснить личность своего спутника и цель его поездки.

Эти расспросы вызвали подозрения у ротмистра, тем более что «персидский коммерсант» говорил с характерным старогерманским акцентом, свойственным немцам-колонистам, переселившимся в Россию во времена Екатерины Великой. Когда поезд прибыл на пограничную станцию Хапаранда на финляндско-шведской границе, П. Игнатьев сдал этого господина русским пограничным властям. Очевидно, что Павел Игнатьев давно уже попал в поле зрения австрийской или германской разведки, которая следила буквально за каждым его шагом.

Прибыв в Стокгольм, где немцы чувствовали себя как дома, Павел остановился в гостинице. Здесь он опять стал объектом пристального внимания германской агентуры. Ночью неизвестные лица предприняли попытку незаметно проникнуть в его номер и похитить документы. Эта попытка была сорвана самим разведчиком, который о происшедшем инциденте поставил в известность дирекцию отеля. Однако, как водится, все усилия найти виновных успехом не увенчались: нейтральная Швеция занимала прогерманскую позицию в этом всемирном военном конфликте.

Из Стокгольма П.А. Игнатьев отправился на пароходе по бурному в это время года Северному морю в английский порт Ньюкасл, откуда последовал в Лондон, затемненный в связи с частыми налетами германской авиации. Затем из британской столицы он выехал на юг Англии, а оттуда ночью переплыл на пароходе пролив Па-де-Кале и, наконец, очутился во Франции. В Париж он прибыл 9 декабря 1915 года.

В соответствии с дипломатическим протоколом П.А. Игнатьев должен был представиться российскому послу в Париже Александру Петровичу Извольскому, видному дипломату, занимавшему в прошлом пост министра иностранных дел России и являвшему-ся одним из творцов внешней политики страны. Он также знал, что в Париже под крылышком отца пригрелся сын Извольского в чине прапорщика, избежавший тем самым фронта. Это симпатий к бывшему министру у П. Игнатьева не прибавило.

…В один из непогожих декабрьских дней посол сидел в своем уютном кабинете в здании посольства Российской империи на улице Гренель в центре Парижа и лениво перебирал текущую корреспонденцию. В дверь осторожно постучали. Вошедший секретарь доложил, что его превосходительству хочет представиться какой-то господин Истомин, военный журналист из Петрограда. Александр Петрович журналистов не любил. Не жаловал он и военных, особенно в свете столь неудачно складывающейся для России войны.