Читать книгу "Мальчик на вершине горы - Джон Бойн"

Фюрер, глядя Эрнсту прямо в глаза, протянул ему тарелку.

– Ешь, – приказал он. – Все до крошки. Потом расскажешь, вкусно ли было. – И отступил на шаг.

Эрнст, словно прилипнув глазами к вилке, поднес ее ко рту, а потом вдруг швырнул все это в Фюрера и бросился вон из комнаты. Тарелка с грохотом разбилась; Ева заверещала.

– Эрнст! – закричала Беатрис.

Охрана бросилась за шофером, и до Пьеро донеслись крики и шум борьбы. Эрнста повалили на пол. Он кричал: «Пустите, не трогайте!» – а Беатрис, Эмма и служанки, остолбенев от ужаса, следили за происходящим.

– В чем дело? – озираясь и явно ничего не понимая, спросила Ева. – Что происходит? Почему он не стал есть пирог?

– Он хотел отравить меня, – печально проговорил Фюрер. – Какое печальное прозрение.

Он развернулся, вышел в коридор и удалился в свой кабинет. Захлопнул дверь, но тотчас снова ее распахнул и страшным голосом взревел:

– Петер!

В ту ночь Пьеро заснул не скоро, и вовсе не потому, что волновался в ожидании рождественского утра. Фюрер больше часа его допрашивал, и он добровольно рассказал обо всем, что видел и слышал с самого своего приезда в Бергхоф, – о подозрениях насчет Эрнста и о великом разочаровании в тете, предавшей Родину. Гитлер, выслушивая признания, молчал и лишь изредка задавал вопросы; он также осведомился, причастны ли к заговору Эмма, Герта, Анге и кто-либо из охранников, но те, по-видимому, знали о планах Эрнста и Беатрис не больше самого Фюрера.

– А ты, Петер? – спросил он, прежде чем отпустить Пьеро. – Почему ты раньше не поделился со мной опасениями?

– Я только сегодня вечером догадался, что они задумали, – ответил мальчик, побагровев при мысли, что его тоже обвинят в случившемся и выгонят вон. – Я даже не был уверен, что Эрнст говорил о вас. До меня дошло, только когда он стал вас уговаривать съесть штоллен.

Фюрер принял объяснения и отослал Пьеро спать, и тот долго лежал, ворочаясь с боку на бок, пока наконец не задремал. Снилось ему что-то тревожное: родители, шахматная доска в подвале ресторанчика мсье Абрахамса, улицы рядом с авеню Шарль Флоке. А еще Д’Артаньян и Аншель. И рассказы, которые тот раньше присылал. Затем все окончательно запуталось, и Пьеро вдруг проснулся и резко сел в кровати; лицо его было мокрым от пота.

Он прижимал руку к груди и мучительно хватал ртом воздух. С улицы доносились тихие голоса, и гравий скрежетал под сапогами. Пьеро быстро вскочил, подбежал к окну, раздвинул занавески и посмотрел вниз, на сады, простирающиеся за Бергхофом. Солдаты пригнали к дому две машины – Эрнста и еще одну – и поставили друг против друга; включенные фары своим жутковатым, каким-то потусторонним сиянием высвечивали круг посреди газона. Трое солдат стояли спиной к дому, а еще двое вывели Эрнста и вытолкнули на свет, в котором он походил на призрак. Он был в разорванной рубашке и сильно избит, один глаз у него заплыл, а из раны под волосами струилась кровь. На животе расплылся огромный черный синяк. Ему связали руки за спиной, и казалось, что ноги его вот-вот подогнутся, – и все-таки он держался прямо, как мужчина.

Через секунду появился Фюрер в пальто и шляпе, встал справа от солдат и, не говоря ни слова, кивнул; солдаты сразу вздернули винтовки.

– Смерть нацистам! – крикнул Эрнст, когда уже грянули выстрелы, и Пьеро судорожно вцепился в подоконник, глядя, как шофер рухнул на землю. Потом охранник, который привел Эрнста к месту казни, решительно подошел к телу, достал из кобуры пистолет и всадил еще одну пулю в голову мертвого. Гитлер опять кивнул, и солдаты за ноги оттащили тело прочь.

Пьеро зажал рот ладонью, чтобы не закричать, и упал на пол, привалившись спиной к стене. Раньше ему ничего подобного видеть не приходилось, и сейчас он боялся, что его стошнит.

Это ты сделал, сказал чей-то голос у него в голове. Ты его убил.

– Но он же предатель, – вслух ответил сам себе Пьеро. – Он предал Родину! Предал Фюрера!

Мальчик лежал и старался успокоиться и даже не замечал, что по его спине под пижамой ручьями бежит пот. Потом, собравшись с силами, встал и решился снова выглянуть в окно.

И тотчас опять услышал хруст гравия под сапогами охраны, но теперь в сопровождении пронзительных женских криков. Пьеро посмотрел во двор. Эмма и Герта выскочили из дома и умоляли о чем-то Фюрера; Эмма чуть не бросалась ему в ноги. Пьеро наморщил лоб, решительно ничего не понимая. Ведь Эрнст уже мертв. Просить о пощаде поздно.

И тут он заметил ее.

Тетю Беатрис. Ее вели туда, где несколько минут назад застрелили Эрнста.

В отличие от шофера ей не связали руки за спиной, но, судя по лицу, тоже сильно били; блузка на груди была разорвана. Она даже не пыталась ничего говорить, только с благодарностью глянула на женщин, моливших за нее, и быстро отвернулась. Фюрер свирепо рыкнул на служанок, во двор выскочила Ева и утащила стенающих Эмму и Анге в дом.

Пьеро перевел взгляд на тетю и почувствовал, как кровь стынет в жилах: Беатрис смотрела вверх на его окно, прямо на него. Их глаза встретились, и он сглотнул, не зная, что сказать или сделать, да так и не успел сообразить: выстрелы взорвали безмятежную тишину гор, и Беатрис упала на землю. Пьеро застыл, неотрывно глядя на ее тело. А затем, как уже было сегодня, в ночном безмолвии раздался контрольный выстрел.

Зато ты в безопасности, успокоил он себя. А она была предательница. И Эрнст тоже. Предателей надо наказывать.

Он зажмурился, когда тетю поволокли прочь, а потом снова открыл глаза, думая, что во дворе пусто, – но там еще оставался один мужчина, и он смотрел на Пьеро в точности так, как только что Беатрис.

Пьеро, встретившись взглядом с Адольфом Гитлером, замер до чрезвычайности неподвижно. Он твердо знал, что надо делать. Прищелкнул голыми пятками, вскинул правую руку вперед, задев пальцами стекло, и отдал салют, который давно стал его неотъемлемой частью.

Сегодня утром с постели встал Пьеро, но сейчас, ночью, обратно лег уже Петер – лег и крепко заснул.

Часть 3

1942–1945

Глава 1

Спецпроект

Совещание длилось уже почти час, когда наконец прибыли двое запоздавших. Петер, увидев из кабинета, что Кемпка, новый шофер, остановил автомобиль у парадного входа, выскочил на крыльцо приветствовать офицеров.

– Хайль Гитлер! – гаркнул Петер, вытянувшись в струнку и вскинув вверх руку.

Герр Бишофф, низенький толстяк с беспокойными глазками-бусинками, испуганно схватился за сердце.

– Что, ему обязательно так орать? – осведомился он, оглядываясь на водителя, который пренебрежительно глянул на мальчика. – И кто он такой, собственно?

– Шарфюрер Фишер, – представился Петер, похлопав по своим погонам с двумя белыми молниями на черном фоне. – Кемпка, отнесите чемоданы в дом.