Читать книгу "Роман Флобера - Владимир Казаков"

Пока я мысленно рассуждал о нормах этики и морали, свободная от догм Вероника нырнула в неразбериху толпы у касс музеев Кремля и через полминуты вылетела оттуда, держа в кулачке смятые лепестки билетов.

– Лихо!

– А чё с ними церемониться, с приезжими лохами, так можно до вечера протолкаться!

Я понимающе кивнул. Действительно. В таком лирическом состоянии я бы здесь толкался черт-те сколько.

Кремль меня всегда поражает не столько своими памятниками, храмами и прочим – все это уже намертво вбито в голову с младенчества, – сколько осознанием того, что практически вся русская история происходила здесь, на крошечном пятачке Соборной площади. Размером чуть больше футбольного поля. Есть от чего задвинуться. Именно тут куролесили всякие Калиты, Донские, Грозные и примкнувшие к ним Шуйские. Не говоря уже о многочисленных ложных Дмитриях и прочей нечисти в виде Наполеона. Вся русская история в квадрате сто на сто метров.

Вероника опять проявила сноровку и смекалку и уже скакала вокруг меня с мороженым, взявшимся неизвестно откуда.

– А царь здесь жил? А Горбачев? А «Аврора» здесь стреляла? А коммунисты тут буржуев вешали? А Путин с Медведевым сегодня будут? А Никита Михалков тоже здесь живет? А вот ты говорил, Кремлевский дворец, а Кремлевский зоопарк тут есть? А из Царь-пушки палили цари или по царям?

Я, как мог, объяснял диспозицию русской истории. Единственно, что я не мог здраво объяснить ребенку – это исторические нюансы вокруг Царь-пушки. Действительно, могли ли русские цари стрелять из Царь-пушки? Да как нефиг делать! Они же цари! Могли из нее же стрелять по царям? Да запросто! Смутные времена, дикие нравы. Опасаясь уточнений, я коротенько рассказал историю, прочитанную где-то когда-то, что во времена Смутного времени поляки, захватившие Кремль, именно в ней, в Царь-пушке, играли в карты и трескали водяру.

– А как же они там, в этой пушке, помещались? – прагматично поинтересовалась Вероника, облизывая очередное мороженое.

Я опять заколдобился. Действительно. Легенда-то красивая, про хамство и своеволие поляков, но туда же не влезешь, втроем-вчетвером для совместной гулянки-то?! То ли поляки были карликами, то ли они влезали туда по очереди. Заглотил лежа стакан, вылез. Следующий пошел. Нет, это дребедень какая-то! Пить лежа, конечно, можно, но совершенно беспонтово. Да и зачем?! И потом карты. Для этого кружок нужен, хоть какой-то. В смысле сесть кружком. Вот в шахматы еще можно. И то если польского оккупанта засунуть задом в ствол, а перед ним снаружи на специальном столике поставить шахматную доску, то…

– Слушай, да иди ты, э-э-э, в музей! Со своими поляками! – что-то совсем запутался я. Мозг стало клинить на примитивных вещах. Чтоб я не смог на сорок восьмом году жизни объяснить восемнадцатилетней пацанке такую элементарщину?!

– Да, да. Иду. А ты? Пойдем…

– Не. Я лучше посижу вот там, в зелени. А там, в соборах этих, настоящий экскурсовод тебе все расскажет и покажет.

Девушка махнула рукой. Подбежав ко входу в Благовещенский собор, она молниеносно впарила мои бесхозные билетики каким-то ротозеям. И еще издалека помахала мне вырученными денежками.

Да, точно, не пропадет она. Хватка есть. Я бы на ее месте просто выкинул неиспользованные бумажки в урну!

Я меланхолично дотопал до островка зелени сбоку от Соборной площади. Всю мою историческую память тут стояла гранитная фигура сидящего в раздумьях вождя мирового пролетариата. Сейчас было подозрительно пусто. Я ошалело повертел головой. Ильича не было. Убрали. Вот все есть: и голубые ели, и газончик с цветочками. Ленина нет. Да-а. На месте монумента элегантно торчала железная загогулина в виде то ли павлина, то ли цапеля. У него из пасти или клюва бил фонтанчик. Проходящие аборигены и гости столицы, хохоча, швыряли туда железные денежки.

Я брякнулся на скамейку. Не то чтобы мне жалко было каменного истукана с плешивым профилем. Мне, в сущности, все равно. Просто я вдруг отчетливо представил себе, как, допустим, году в семнадцатом, мирный обыватель случайно запил. Крепко. Ушел в запой, потом очнулся, и бац, мама дорогая. Вокруг сплошной социализм. Ни царя, ни Временного правительства, а одни комиссары в пыльных шлемах. Вот и сейчас. Я, конечно, все последние события знаю, осознаю, присутствовал, участвовал. Но вот как-то снос Ленина в Кремле меня не то чтобы подкосил, а обезволил, что ли. Хотя что мне этот лысый?!

Я не спеша достал из кармана куртки плоский коньяк. Хм, а пить-то тут как?! У этого футуристически вывернутого наизнанку цапеля?! Повяжут. Не совать же бутылку в пакет и, обезьянничая с американцев, делать вид, что ты здесь ни при чем?! Вот что, устрою-ка я балаган. Карнавал и фарс. Менты ошалеют и ничего не поймут. Я взял два воздушных шарика, оставшиеся от сбежавшей в храм Вероники и, намотав, веревочки на горлышко, сховал фляжку под куртку. Теперь, когда я периодически подносил коньяк ко рту, разноцветные шарики радостно взмывали к небесам, немного кочевряжились там и потом вместе с флягой медленно опускались. Красота. Со стороны могло показаться, что добрый дядя клоун салютует окружающему прекрасному миру. Либо что иностранный вражина шпион синими и красными шарами семафорит диверсантам-подельникам!

В этот момент кто-то сзади хлопнул по плечу. Я обернулся. Улица полна неожиданностей. Позади меня радостно улыбилась очкастая рожа моего бывшего однокурсника Петьки Мордавкина.

– Ну чё, Дусь, туда-сюда, что ли? – Когда Петруша был в эйфории, он всегда называл меня Дусей. Почему, трудно сказать. Сейчас, видимо, у него было именно такое настроение.

Я радостно протянул другу свое приспособление с шариками. Шарики на секунду, пока он делал глоток, резко взмыли в небо. Потом он сел рядом. Внимательно посмотрел на меня. Снял очки. Протер. Еще раз посмотрел. Достал из джинсовки похожий флакончик, только виски. Оторвал от моей бутылки один шарик, привязал к своей, облегченно вздохнул и поднял вискарь. Шарик, обретя новое место жительства, гордо затрепетал на ветру.

– Чокнулись!

И наши шарики, каждый на своем пузыре, радостно стукнулись лбами.

– Ну, как ты?

– Да, как видишь! Вроде нормально. Всякими таможенными делами занимаюсь, терминалы там… туда-сюда… Все бы было ничего. Только начальство сажают часто. Только привыкнешь – бац, они уже в клетке. Местная типография план по визиткам для наших генеральных и замов перевыполняет! Не успевают печатать. Для новеньких. Вот и сегодня выходной, пока очередной раз документы изымают. А ты чего лопатишь?

– Да как всегда журналиствую.

– Надо за это дело немедленно выжрать. У меня запас.

Петька распахнул куртку и гордо продемонстрировал пробки фляжек, распиханных по всем внутренним карманам.

– Ох!

– Надо не охи охать. А говорить спасибо дорогому Пете за проявленную заботу! Кстати, чего это ты просиживаешь зад в сердце нашей родины?

– Да так. Просто.