Читать книгу "Штрафбаты Гитлера. "Живые мертвецы" Вермахта - Андрей Васильченко"

В принципе помилование ничего не значило. Часто помилованные не дожидались его и гибли в боях. В условиях неуклонно растущего разрушения коммуникаций прохождение документов по инстанциям длилось все дольше и дольше. В итоге в документах 18-й армии к весне 1944 года накопилось множество возмущенных запросов: «Чем вызвано столь длительное рассмотрение документов? Заключение командира батальона было сделано 15 октября 1943 года, а вопрос был решен только 7 марта 1944 года! Как дальше вести себя осужденным?» В свою очередь командование 18-й армии направляло подобные запросы в правовое управление Верховного командования сухопутных сил: «В силу сложившейся обстановки на фронтах сообщения не достигают адресатов. В итоге помилования остаются неким воспоминанием». Реакцией на подобные трудности стало «Пятое предписание по исполнению указа фюрера» от 18 июля 1944 года. В нем был предложен следующий выход из ситуации: «Если солдат доказал свою пригодность в борьбе с врагом, то его принципиально нужно переводить в уставной персонал части или же ставить на довольствие в другую воинскую часть. Это может происходить до прибытия решения о помиловании по факту прохождения шестимесячного испытания фронтом».

Привело ли подобное предписание к реальным изменениям, проверить сложно. Во всяком случае, последние данные о помиловании в 18-й армии датируются маем 1944 года. На то, что в данном вопросе оправданны определенные сомнения, указывают не только сообщения бывших «испытуемых», но и солдат «уставного персонала». Лейтенант Герберт Т. в начале 1943 года оказался в 540-м батальоне. Вначале он был командиром взвода, а затем стал ротным командиром. Он вспоминал: «Назад[12]направлялись только раненые или мертвые, которых паковали в гробы, прозванные «испытательными ящиками». Я помню только одного испытуемого, который восстановился в своей старой части». Феликс Р. в 1951 году заявил по этой теме: «К сожалению, некоторые из истовых испытуемых, так и не получили реабилитацию. Почему несмотря на хорошие отзывы и срок службы, который подчас превышал год, не происходил перевод в старые части, оставалось спросить у командования. И этот вопрос звучал весьма часто». Иоганн Фрике, который прошел фактически всю войну в 500-м батальоне, сам отвечал на вопрос, сколько испытуемых перешло в старые части: «Из нашей роты за все годы подобное случалось, наверное, не больше десяти раз».

Однако реальные цифры были все-таки не столь маленькими. Согласно документам только в 18-й армии было реабилитировано более 300 «испытуемых» (это касалось 540-го и 561-го батальонов). Относительно 500-го батальона достоверно известны лишь цифры, относящиеся к лету 1943 года. Так, например, в июне 1943 года было подано 31 «заявление о помиловании», было одобрено 13 предыдущих заявлений, а 9 реабилитированных служащих были переведены в родные части. В июле цифры по этим показателям выглядят так: 39–12—12, а в сентябре: 30—7–4. В данном случае нужно исходить из того, что одобренные и согласованные «заявления о помиловании» относились не только к тяжелораненым, но и тем «испытуемым», которые давно уже погибли. Вероятно, в данных случаях не было публичного оглашения решения о помиловании перед ротой. Для большинства «испытуемых» известие о помиловании своего товарища, который уже месяц как был убит, выглядело циничной шуткой, а не актом милосердия.

Прежде, чем подвести некоторые итоги относительно начала использования 500-х батальонов и условий помилования (как сказали бы немцы — модальности), надо ответить на вопрос: в какой степени соотносились тяжесть совершенного проступка и вероятность его помилования. Для ротных командиров, судя по всему, это не играло никакой роли. С самого начала для них было безразлично, был ли служащий дезертиром, «вредителем», вором, трусом или же «душевнобольным, состоящим в кровосмесительной связи с сестрой». Иоганн Фрике в беседах сообщал Г-П. Клаушу, что отдельно выделялись лишь только осужденные по § 175: «Гомосексуалисты находились в самом низу, они вряд ли могли на что-то рассчитывать. Им было все равно, пройдут ли они испытание и получат ли обратно свое воинское звание». Впрочем, не обходилось без исключений. В 540-м батальоне числился бывший фельдфебель, разжалованный за противоестественные связи. Вопреки некоей нежности и чувственной предрасположенности он пытался во что бы то ни стало пройти «испытание». Для этого он вызывался быть стрелком, санитаром, разведчиком, заместителем командира отделения. Причем поручения он выполнял образцово и с рвением. Однако старое звание ему было возвращено, когда он утонул, добровольно вызвавшись стать связным.

В одном случае, когда погиб молодой лейтенант, попавший в батальоны за «преступный разврат с мужчинами», родителям об этом в письме сообщил сам генерал-фельдмаршал Кейтель (на тот момент он был начальником Верховного командования Вермахта). В письме говорилось: «Ваш сын отдал жизнь, сражаясь с врагами за фюрера, народ и Отечество. Героическая смерть искупила его вину. Он восстановил в полной мере свое доброе имя офицера». Казалось бы, это была формальность, но родители погибшего теперь могли рассчитывать на определенную пенсию. Так что посмертное восстановление в звании не всегда было пустым звуком.

Поскольку ротным командирам не было дела до прошлых проступков «испытуемых», то в дело помилования очень часто вмешивались судьи. В некоторых случаях они отклоняли «заявление о помиловании», заменяя его ходатайством о сокращении предполагаемого тюремного срока. В данном случае остаток заключения можно было полностью «отработать» через прохождение очередного «испытания». Очевидно, что шансы на удовлетворение подобного ходатайства были весьма велики. По этому поводу в Верховном командовании сухопутных сил писали: «С одной стороны, объем доказательств для помилования и сама реабилитация зависят от тяжести совершенного проступка, с другой стороны, от боевых заслуг и поведения наказанного служащего. Чем тяжелее проступок, тем более высокие требования предъявляются для его искупления».

Конечно, решения о помиловании появлялись гораздо чаще, нежели выносились смертные приговоры. Достаточно часто смертные приговоры, выносимые военно-полевыми судами, заменялись прохождением нового «особого испытания». В этой связи можно процитировать один документ: «С учетом готовности осужденного пройти испытание и возможности использования его в испытательной части, куда он был направлен 14 ноября 1943 года, я ходатайствую о замене смертной казни на 10 лет тюремного заключения».

В положениях о применении указа фюрера от 26 января 1942 года имеются дополнительные указания: «В единичных случаях допускается помилование, если осужденный не имел шанса проявить свое мужество и продемонстрировать примерное поведение, но тем не менее в течение двух лет доказывал свою пригодность для борьбы с врагом». Но если посмотреть на уровень потерь в 500-х батальонах, то двухлетнее пребывание в них было равноценно смертному приговору. Хотя бывали редкие случаи, когда выжившие все-таки получали реабилитацию. Командир 1-й роты 561-го батальона написал заявление об «испытуемом», который за самовольное оставление части был приговорен к 14 месяцам тюремного заключения: «Рекомендую снять непогашенной часть наказания, так как осужденный несмотря на свою умственную ограниченность оказался весьма пригодным в роли стрелка и солдата поста подслушивания[13]». Другой случай касался бывшего обер-лейтенанта, который после разжалования оказался в 540-м батальоне: «Так как осужденный не является первостепенным солдатом, и, пожалуй, никогда им не будет, все-таки вынужден признать, что он хорошо показал себя в последних боях. Его длительное пребывание в испытательном батальоне, его ответственность и смелое поведение служат оправданием для его помилования».