Читать книгу "Ничего страшного. Неуспеваемость излечима! - Оливье Револь"

И тогда одаренный ребенок встает в позу: трудностей он не любит. У него все должно получаться легко, это его вторая натура. И он пускает в ход аргументы, которые раздражают преподавателей и выводят из себя родителей. Он всего лишь хочет все контролировать. Отсюда его тревожность. Поскольку в отрочестве все противоречия усиливаются, он может дойти до самых крайних проявлений: школьная фобия, попытка самоубийства. Свидетельства полной сумятицы мыслей и чувств, которые в этом возрасте накатывают на подростка, как волны в шторм, смывая все на своем пути.

Надо еще помнить, что у «развитых не по годам» и отрочество тоже наступает раньше. Этот и для обычных детей тяжелый период одаренные дети переживают вдвойне. У них он отягчен наследием трудного детства, и в итоге противостояние школьным группировкам и родителям становится невыносимым. А уж милый подростковый букет «усталость-скука-дурное настроение» одаренные дети получают в полной мере. Всерьез и надолго. Пока не наступит время юности и не освободит его от этих мук. Старшая школа, институт — теперь у него спрашивают его собственное мнение! Переход к более ответственной системе образования дает долгожданный шанс вписаться в систему.

Но пока этого не произойдет, ему надо помочь перешагнуть порог, разделяющий ребенка и подростка. Этому может весьма поспособствовать преподаватель, если найдет время иногда давать ему более сложные задания. И если учитель проявит чувство юмора, будет совсем хорошо: это тот язык, который одаренные дети очень хорошо понимают.

Вот отличная иллюстрация такого поведения. Ученик пишет в конце работы: «Все расчеты у меня в голове, буквально вертятся на кончике языка, но никак не могут выйти наружу. Не могли бы вы, пожалуйста, поставить мне четыре плюса за это упражнение и еще сколько-нибудь (десяти мне вполне хватит) авансом. Заранее благодарю вас». Вот что ответила учительница: «У меня четыре плюса буквально вертятся на кончике ручки, но чернила никак не могут выйти наружу…»

Когда противоречия со всеми окружающими достигнут апогея, очень желательно было бы найти какого-нибудь «посредника». Крестный или дедушка могут предложить некую непохожую модель взрослого поведения, соблюдая при этом, конечно, корректность по отношению к родителям. Брат отца или матери вполне может стать, по выражению Жака Лакана[28], «отцом без отцовских недостатков»: ему можно доверять, «он-то меня понимает…»

Иногда еще необходима поддержка школьного врача или психолога. Без колебаний предложите ему помочь, такому ребенку свойственно охотно принимать помощь, если она исходит от посторонних. Нужно лишь соблюдать несколько необходимых правил, без которых трудно наладить отношения с одаренным подростком. Существует несколько ловушек, попадись в одну из них — и контакт утрачен. Прежде всего, следует обещать, что все сказанное останется между вами — и не обмануть при этом! Нужно соблюдать договоренности, не навязывать собственное мнение, добиваться своего с помощью «взаимовыгодных соглашений» и не забывать о чувстве юмора. И при этом не выступать в качестве сообщника его родителей, но и ни в коем случае не критиковать их!

А родители в свою очередь должны помнить, что кроме недостатков у их взрослеющего чада есть еще и достоинства. Они чистые, чувствительные и чуткие. Они очень остро чувствуют фальшь. И понимают при этом, что родителям с ними не сладко. Но никогда в этом не признаются. Уж по крайней мере самим родителям…

Не так-то просто понять своего ребенка. Я по этому поводу вспоминаю одно путешествие…

От психологии к нейропсихологии: через океан…

Монреаль, 20 мая 1995 года:

«А вы останетесь в Квебеке на праздники?»

Шофер автобуса и не подозревал, что имеет дело со студентом… И впрямь, в компании жены и двух наших мальчиков — четырех и пяти лет — я больше напоминал почтенного туриста…

А между тем я устроился на полугодовых курсах повышения квалификации в Квебекском университете. Хочу овладеть профессией нейропсихолога, чтобы лучше разобраться в деятельности мозга и понять, как некоторые дисфункции могут сказаться на процессе обучения…

Такой поворот моей врачебной практики был обусловлен трудностями, с которыми я столкнулся во время консультаций. Кроме того, мне интересно было вновь примерить на себя студенческую жизнь: ведь я больше не беззаботный парень, я стал зрелым и сложившимся человеком.

Автобус проезжает по новым районам: кирпичные дома, пустынные улицы, раскаленный асфальт, как и должно быть в воскресенье днем… Открыты только несколько круглосуточных магазинов, где можно купить любые продукты, кроме алкоголя.

Жюльена и Тома разморило, они устали от путешествия, от новой обстановки, в которой оказались: жара, сушь, разноголосое население, огромные машины, красные кирпичные дома и небоскребы из стекла и бетона, к которым тулятся маленькие готические церквушки. И небо … такое огромное небо.

Конечная обстановка: центр Монреаля. Дальше мы пойдем пешком. На такси нет денег, бюджет у нас скромный. Тридцать в тени. Я, весь потный, тащу две огромных сумки на колесиках. Улыбаюсь про себя: они набиты куртками и свитерами, которые нам не понадобятся… Это называется «французы поехали на север».

Улица Мезоннеф. Английская часть города. Гостиница, где мы остановились, оказалась удобной и современной. Отель Мануар-Лемуан у подножия горы Монт-Руаяль, — что ж, теперь будем жить здесь. Обессиленные дети плюхаются в джакузи. Мне особенно не придется расслабляться, завтра уже нужно быть в Университете.

Никогда не слышал о дислексии

С Маризой Лассонд я познакомился на конгрессе в Биаррице: эта красивая блондинка — специалист в области нейропсихиатрии, ученый с мировым именем. Она отнеслась ко мне на редкость доброжелательно. Я в тот момент занимался детьми, страдающими эпилепсией, и меня заботили вопросы их способностей, обучаемости, отношения к собственному заболеванию и предрасположенности к депрессии или тревожности.

Помимо того, что Мариза Лассонд помогла мне в моем исследовании, она еще и познакомила меня с крупнейшими специалистами по проблемам обучения. Я тогда и не подозревал, какое влияние окажет эта встреча на мою последующую профессиональную деятельность.

Больше десяти лет я проработал детским психиатром, но для меня стало потрясающим открытием, что целая область в изучении детского развития совершенно замалчивается нашими французскими учеными! Я никогда не слышал ни о дислексии, ни о дисфазии, ни о дефиците внимания — ни во время учебы в медицинском университете, ни, хуже того, во время практики в области общей психиатрии и затем детской психиатрии!

Каждое утро в Квебеке подносит мне новые сюрпризы. Я буквально наслаждаюсь… По мере того, как я узнаю новую информацию, я вспоминаю своих маленьких пациентов во Франции и их проблемы предстают предо мной в новом свете. Я и не ожидал, что это первое путешествие станет столь познавательным и важным. Мне хотелось бы, чтобы оно никогда не кончалось…