Читать книгу "Вся палитра нежности - Светлана Демидова"

– На какой были билеты, на тот и взял.

– Надо же! – всплеснула руками Ирина. – «Обаятельная буржуазия»… или как вас там… ездит в вонючих пассажирских поездах!

– В смысле? – удивился ее необъяснимой злости Вербицкий.

– В том смысле, что такие, как вы, летают на вертолетах, самолетах… например, частных авиалиний… в космических кораблях, наконец, но уж никак не в этом… – И она обвела руками убогое купе с задравшимся в углу пластиком и неработающим верхним освещением.

Александр Ильич наконец рассмеялся. Да, он захотел поехать в Григорьевск точно таким же образом, каким уехал из него в юности, и никакая обозленная Ирочка ему не помеха! Вообще-то ему уже приходилось два раза наезжать в родной город. На похороны. Сначала умер отец, а через год с небольшим – мама. Но Александр был только на кладбище да в родительском доме на поминках. Проводить в последний путь его родителей приходило мало народу, в основном такие же пожилые соседи по дому. Старики никому не нужны. Перестали небо коптить – и спасибо на этом. Завода, во главе которого когда-то стоял отец Александра Ильича, уже не существовало, а потому даже общественность Григорьевска не заметила тихой кончины бывшего директора бывшего главного предприятия города. Смерти его жены, которая всю жизнь являлась домохозяйкой, – тем более не заметил никто, кроме соседей по лестничной площадке. Уезжая в последний раз из Григорьевска, Вербицкий оставил кому надо деньги на памятники родителям и на уход за могилами. Теперь вот и пришла пора проверить, как люди выполнили взятые на себя обязательства.

– А с чего вы решили, Ирочка, что мы едем с вами в одно и то же место? До конечной станции, города Григорьевска, куча населенных пунктов.

– Вот именно: пунктов! – все так же раздраженно ответила Ирина. – Неужели питерский банкир Александр Ильич Вербицкий едет в какой-то там населенный пункт? Лучше скажите честно, какого черта вы тащитесь за мной в Григорьевск? Разве Никита не сказал вам, что мы с ним решили… пожениться?

Вербицкий плохо уловил про женитьбу, зато название родного города прозвучало для него так четко и ясно, будто Ирина объявила это с помощью микрофона и на весь поезд.

– То есть вы хотите сказать, что тоже едете в Григорьевск? – удивился он.

– А вы разве не туда же?! – продолжала язвить Кардецкая.

– Да… туда же… но к вам это не имеет никакого отношения… поверьте…

– Ага! А к кому имеет?

– Да ко мне самому. Я там родился, Ира…

В купе повисло молчание. Чувствовалось, что молодая женщина еще не может поверить в то, что банкир оказался в этом поезде вовсе не ради нее, и еще не сообразила, как к этому относиться: радоваться или огорчаться.

Ввиду межсезонья и не слишком популярного направления в купе к Ирине и Вербицкому так никто и не подсел, и они, покачиваясь на диванчиках в такт вагону поезда, старались не смотреть друг на друга.

– Если хотите, я перейду в другое купе, – наконец предложил Александр Ильич. – По-моему, свободных мест навалом!

– Да какое мне дело! – бросила ему Кардецкая и нервно повела плечами.

– Я сейчас договорюсь с проводником и покину вас, – сказал Вербицкий, – но, может быть, вы мне все-таки скажете на прощанье, за что так злитесь на меня.

Ирина посмотрела на него довольно строго, а потом почему-то фыркнула и освобожденно рассмеялась. Александр Ильич стоял в дверях, не понимая, как себя вести дальше.

– Да сядьте вы, наконец! – махнула рукой женщина, и банкир послушно опустился на диванчик. Ирина посмотрела на него уже несколько виновато и сказала: – А я сама не знаю, чего злюсь… Надо подумать, почему… – Она посмотрела в окно, потом опять повернулась к Вербицкому и выпалила: – А, наверно, за то, что вы хотели меня использовать!

– Использовать? – удивился он, невесело хмыкнул и откинулся на спинку дивана.

– Вот именно! Использовать! Вы ведь даже не потрудились в меня… влюбиться!

– Не потрудился… – согласился Александр Ильич. – А что, надо было?

– Нет… то есть не знаю… – опять улыбнулась Ирина и вдруг сказала о том, что никак не относилось к обсуждаемой теме: – Представляете, а я ведь тоже родилась в Григорьевске! Надо же, какое совпадение!

– Да-а-а… пожалуй… И на какой же улице?

– На Школьной.

– А я на соседней – на улице Партизана Ивасюка!

– С ума сойти! – Ирина развеселилась окончательно. – Жаль, в гости вас не пригласить!

– А что так? – спросил Вербицкий, хотя совершенно не был уверен в том, что хотел бы в гости к Ирине на улицу Школьную.

– Мои родители давно продали квартиру и живут на даче возле Рябого озера. Там сейчас целый дачный поселок вырос. У родителей хороший зимний дом, доставшийся им еще от папиного отца. Вот туда сейчас и еду.

– Чтобы благословили? – зачем-то спросил Вербицкий, вспоминая ошалевшего от любви Прокофьева.

Ирина вскинула на своего попутчика глубокие серо-голубые глаза и ответила:

– И за этим тоже.

– Вы влюбились в Никитку? – Александр Ильич совсем не хотел язвить, но эта самая язвительность против воли была написана на его лице.

– А вы, конечно, считаете, что влюбляться можно только в вас!

– Нет… не цепляйтесь к моим словам, Ирина. Я знаю, что Прокофьев каким-то неотразимым образом действует на женщин. Не на вас одну, учтите это.

– Что-то вы меня наставляете, как отец родной!

– Простите… Сам не знаю, зачем все это говорю… Может быть, лучше закажем чайку.

Ирина рассмеялась:

– Неужели банкиры способны пить третьесортный чай, заваренный пакетиками в граненых стаканах?

– Банкиры еще и не на такое способны! – весело подхватил Вербицкий, радуясь тому, что разговор все-таки соскочил со скользкой темы. – А мужчины вообще могут пить все на свете!

– Бросьте! Вот мой отец, который вовсе не банкир, а простой инженер, ни за что не унизится до чайных пакетиков. Если мама вдруг забудет купить его любимого чая… с какими-то там птицами на пачке, он обычно говорит: «Люся! Я могу есть что угодно, хоть гвозди, но чай прошу покупать хороший!» А мама обязательно в ответ: «Коля! В магазине сказали, что привоз чая будет только через неделю! Так что ешь пока свои гвозди!» Вот такие у меня потешные старики!

Вербицкий не сразу понял, что ему не понравилось в веселой истории Ирины, а когда разобрался, чуть не выронил на пол коробку с бутербродами, которую достал из дорожной сумки. Ирина сказала, что родилась на улице Школьной, а родителей зовут Люсей и Колей… Конечно, это может быть всего лишь совпадением, но…

С болезненно изменившимся лицом, изо всех сил стискивая в руках бутербродницу, Александр Ильич спросил:

– А как ваша фамилия, Ирочка… по батюшке? Знавал я Люсю с Колей со Школьной улицы…