Читать книгу "Горькая радость - Колин Маккалоу"

Эдда не стала упрекать Мод за ее происки в отношении Грейс, а прямиком направилась к отцу, что было гораздо разумнее.

После переселения дочерей в больницу преподобный Томас Латимер почувствовал себя гораздо свободнее и стал постепенно избавляться от ига жены. Теперь он сам выбирал псалмы и темы для проповедей и всячески пресекал ее попытки руководить взрослыми дочерьми. И хотя он был небогат, состояние, унаследованное от матери, которая была из рода Тридби, позволяло ему вести безбедное существование. По натуре он был весьма бережлив и умел ограничивать аппетиты Мод. Несмотря на любовь ко второй жене, он отлично видел ее недостатки. Вмешиваясь в семейный бюджет Грейс, Мод, как он справедливо считал, стремится компенсировать свои собственные вожделения, которые она не могла удовлетворить из-за отсутствия финансирования. Всякий раз, посещая Грейс, мачеха поздравляла себя с успехом, убеждаясь в своей способности манипулировать неприятными ей людьми, нанося им нешуточный ущерб.

Но когда рассерженный пастор топнул ногой, Мод пришлось умерить свой пыл — муж ледяным тоном потребовал, чтобы она прекратила вводить Грейс в расходы, в противном случае ее собственное денежное довольствие будет существенно урезано.

Гораздо сложнее оказалось отговорить пастора от идеи возместить Грейс и Беру потраченное в размере 500 и 900 фунтов стерлингов.

— Не делай этого, папочка, прошу тебя, — умоляла его Эдда. — Бер, конечно, не удержится и сообщит Грейс о полученных деньгах, а она немедленно растранжирит их снова. Она по натуре мотовка, и пусть с ней разбирается ее муж. Если уж ты хочешь помочь семейству Ольсен, оплати образование их детей. Пусть учатся в приличной школе, как мы в свое время.

На том и порешили.

Затаив обиду на Грейс, которая, по существу, сыграла роль разлучницы, Эдда почти перестала к ней приезжать. Хотя, если уж на то пошло, виноват был Джек Терлоу, а вовсе не ее сестра. Поддавшись на нытье Грейс, он проявил слабость и мягкотелость, что никак не украшало его в глазах Эдды. Разве о таком мужчине она мечтала? Брр!

Когда в апреле 1928 года у Грейс начались схватки, она была толстой, как бочка, и, по расчетам врачей, переходила все сроки. Бер пораньше вернулся в Корунду, чтобы успеть к рождению ребенка, но тот не желал считаться с планами взрослых.

Поскольку родильное отделение пустовало, доктор Нед Мэсон положил туда Грейс еще до наступления схваток. Очевидно, больничная обстановка подстегнула роженицу: не успела Грейс распаковать свой чемоданчик и сесть на кровать, как у нее сразу же отошли воды. Все ее сестры находились на дежурстве в других отделениях, и ею занялась акушерка. Воду быстро вытерли, Грейс облачили в красивую ночную рубашку и приставили к ней симпатичную сиделку для сопровождения.

— Но я не хочу никуда ходить, мне лучше полежать в кровати! — запротестовала Грейс, увидев Эдду, пришедшую из операционного отделения с двумя масками на шее. — Почему мне не разрешают лечь?

— Доктор Мэсон считает, что роды будут длительными, так что еще успеешь належаться. А пока ты в состоянии, больше ходи!

Появившиеся Китти и Тафтс после объятий и поцелуев тоже стали урезонивать бунтующую Грейс.

— Ты же сама была сиделкой, — напомнила ей Китти.

— Да, но не в родильном отделении! Ой, ой, как больно!

— Конечно, больно, — согласилась Тафтс, подталкивая Грейс к выходу из палаты. — Ты же изучала анатомию и физиологию, Грейс, и должна помнить, что говорил доктор Финакан: чтобы ребенок мог выйти, кости таза должны сильно разойтись, поэтому тебе так больно. Придется помучиться, дорогая, без этого не родишь. Просто помни, что все эти муки не напрасны — в награду получишь здорового выношенного ребенка.

— У меня непременно будет мальчик! — тяжело дыша, сообщила Грейс спустя несколько часов.

— Чепуха! — отрезала Китти, вытирая ей лицо. — Почему обязательно мальчик?

— Все мужчины хотят сына. А если родится девочка, считают, что не повезло.

— А мнение их жен не учитывается? В конце концов, это они рожают детей.

Грейс презрительно фыркнула:

— Ну, какая нормальная женщина захочет девочку? У женщин в этой жизни нет никаких перспектив. Только подчинение, бесправие и полная зависимость. Будь Эдда мальчиком, наш папочка отдал бы последние деньги, чтобы послать ее в университет и сделать врачом. Но Эдда родилась девочкой, так что…

— Мы не вольны выбирать себе пол, дорогая. Но кто бы ни родился, это будет твой ребенок. На, выпей воды. Тебе надо потреблять больше жидкости.

Беру, который привез Грейс в больницу, разрешили навестить стенающую жену в палате, а потом выставили в приемную, где будущий папаша мерил пол шагами, непрерывно курил и старался не думать о происходящем. В компании других папаш ему было бы легче, но Грейс рожала намного позже сентябрьского бума, когда на свет появляются дети, зачатые в новогодние праздники, во время которых люди злоупотребляют спиртными напитками и начисто забывают об осторожности. Поэтому Бер ждал в одиночестве, нарушаемом лишь эпизодическими визитами отца и сестер Грейс.

Через двадцать семь часов после начала родов Беру сообщили, что он стал счастливым отцом абсолютно здорового мальчика, потянувшего на девять фунтов.

Грейс была измучена родами, осложненными разрывом промежности. Но у нее были все причины ликовать. Мальчик! С льняными волосами, бровями и ресницами и длинным сильным телом.

— Ну, Грейс, тебе пришлось изрядно потрудиться, — сказала новоиспеченная тетя Тафтс, с профессиональной уверенностью держащая ребенка. — Какой чудный парень! Как думаешь назвать, Бер?

— Брайан, — быстро ответил Бер, не дав возможности Грейс открыть рот.

— Брайан? Хорошее имя, но ты никогда его не упоминал.

— Так звали моего любимого братишку. Его убили в пьяной драке.

Тетя Тафтс, на данный момент единственная представительница семьи Латимер, была весьма шокирована таким выбором, но виду не подала. Что за дикая идея назвать ребенка именем человека, убитого в пьяной потасовке! Она с улыбкой передала сверток Беру.

— Настоящее мужское имя. По крайней мере его никто не будет дразнить.

— Точно, — подтвердил Бер, с умилением глядя на своего отпрыска. — Грейс предлагала какие-то диковинные имена, но я не хочу, чтобы моего парня звали по-дурацки. Брайан Ольсен звучит что надо.

— Но Бер! Я же хотела какое-нибудь рыцарское имя. Сэр Максимилиан Ольсен, разве плохо?

— Максимилиан слишком помпезно, — возразила вошедшая Эдда. — Брайан? Идеально! Слава богу, хоть кто-то в семье Ольсен имеет здравый смысл.

Пастор, очень довольный, что ему подарили внука, нашел, как помочь Грейс, не давая ей в руки денег. Он нанял женщину, которая еженедельно убирала дом на Трелони-уэй и три раза в неделю занималась самой неприятной работой — стирала многочисленные пеленки из махровой ткани. Грейс лишь смывала с них кал и складывала в бак. А уборщица их кипятила, полоскала и развешивала на веревках, которые висели по всему двору, словно лианы в джунглях. Обычное белье теперь стиралось в сарае на заднем дворе, а там, где его стирали прежде, теперь замачивались пеленки.