Читать книгу "Объявляю убийце голодовку - Инна Павлова"

Схватиться за сердце у подъезда соседнего дома (там я «Орифлейм» не распространяла, посему за последствия не опасалась) труда не составляло. С правдоподобной версией проблем не возникло, тем более вру я теперь свободно, спонтанно и совершенно натурально. Ну, шла к подруге в гости, ее не застала, неожиданно прихватило сердце. Охать и гримасничать наподобие хворой макаки умею виртуозно — насмотрелась на свою первую и, даст бог, последнюю свекровь. Склонность к имитации и подражанию, как и у любой нормальной женщины, у меня с детства. Некоторое затруднение, правда, вызвала попытка побледнеть лицом, остальное прошло на ура.

Приподъездные бабульки надо мной расквохтались так, что едва не довели до настоящего беспамятства. Да еще и влили насильно какой-то дряни. Но овчинка все равно выделки стоила. Я разжилась не только адресом поликлиники этого района, но и провожатым — словоохотливым дедком Иваном Феоктистовичем, вызвавшимся меня туда доставить «в лучшем виде». Не уверена, что он и впрямь сильно обеспокоился моим здоровьем, скорее всего, надеялся заполучить в моем лице благодарную слушательницу.

Дорога, которая у меня одной даже при необходимости полагаться на расплывчатые указания прохожих, заняла бы не более пятнадцати минут, в приятной компании растянулась часа на полтора. Ну, или мне так просто показалось. Зато теперь я могла чуть ли не по минутам расписать всем желающим — при условии, что таковые бы нашлись, — насыщенный рабочий день своего спутника. Да, да, он все еще работал, хотя, по моим представлениям, уже давненько должен был составлять компанию ровесницам на лавочке около подъезда. А уж физические упражнения и виды спорта, которым Иван Феоктистович отдавал предпочтение и регулярно практиковал для поддержания спортивной формы, я смогу перечислить и через десять лет. Благо упомянуты они были неоднократно и расписаны со всеми возможными подробностями.

— Я в больнице был последний раз одиннадцать лет назад, — вещал бодрячок. — Да и то для справки по месту работы. Так у меня все оказалось в норме, молодежь может позавидовать. — Старик на меня глянул исподлобья, видимо удивляясь, почему я не кусаю себе локти.

Я послушно скорчила унылую гримасу, демонстрируя запоздалое раскаяние, что, в отличие от собеседника, не пристрастилась к двухчасовому утреннему бегу, ежедневной гимнастике с гантелями и двадцатикилометровым лыжным кроссам при любых погодных условиях.

Старик продолжал грузить меня деталями того, как постепенно следует наращивать темп и количество физических нагрузок на организм, а я прикидывала, поднимет ли мой говорливый собеседник хотя бы одну авоську из двух, а то и трех, с которыми Аллочка ходит за продуктами. Честно говоря, я сильно сомневалась. Как-то трудно было заподозрить в мелком и тщедушном дедке выносливость и силу тяжелоатлета. И не уверяйте меня, что до своих полутора метров роста он сократился исключительно в старости, а до того по всем параметрам годился в гренадеры Семеновского или Преображенского полка.

С трудом удалось уговорить моего сказочника обождать на лавочке. Пришлось пообещать, что, как освобожусь, дослушаю остальное.

Очередь в регистратуру, как и следовало ожидать, была приблизительно такой, как в совдеповские времена за импортными бюстгальтерами.

Все-таки жаль, что деда нельзя было взять, расстраивалась я, наблюдая почти незаметное убывание очереди перед собой. Он бы на ближайшие лет десять выговорился. И что так долго можно делать с каждым пациентом? Ведь не оперируют же никого и даже анализов не собирают.

Чем вызвана крайне низкая пропускная способность у единственного функционирующего окошка регистратуры, я обнаружила, оказавшись лицом к лицу с ухоженной дамой лет тридцати пяти-шестидесяти (точнее у этой категории холеных стерв не определишь) и проведя минут пятнадцать в неторопливой беседе.

— Гражданка, вам чего? — лениво осведомилась стерва, вальяжно потряхивая свежим перманентом.

«Ананасов!» — чуть было не огрызнулась я, озверев от духоты и раздражения. Ну что ты будешь делать! За один день вторично нарываюсь на беспредельно обнаглевших теток и не имею возможность провести с ними воспитательную беседу.

— Мне нужна карта, — любезно откликнулась я. И, опасаясь, что флегматичная особа меня неправильно поймет, пояснила: — Медицинская.

— Да? — удивилась дама. Возможно, она ожидала, что я попрошу географическую карту или колоду игральных, и с места не двинулась. Похоже, надеялась, что передумаю, так чтобы уж не ходить два раза.

Я осталась непреклонна и повторила просьбу.

— Медицинскую карту? — эхом повторила мадам и как-то странно качнула головой. Похоже, она меня не одобряла.

Невзирая на то что не удостоилась положительной оценки, я еще раз сформулировала необходимость завладеть медицинской картой, и не поручусь, что в моем усталом голосе не проскользнул скрежет зубовный или приглушенное рычание соседского питбуля.

Регистраторша ничуть не испугалась и демонстрировать готовность услужить не торопилась. Сомнения в необходимости напрягаться у нее еще оставались, но, поскольку и я не собиралась сдаваться, мадам сменила тактику.

— А когда вы у нас были в последний раз? — сладенько полюбопытствовала она.

— Давно, не помню уже, — процедила я сквозь зубы.

— Что вы говорите! — Дама заметно оживилась.

Она всплеснула безукоризненными ручками, декорированными не каким-нибудь турецким ширпотребом, а очень даже недурственными отечественными ювелирными изделиями. На правой руке, рядом с обручальным кольцом, сиял солидный ординарный бриллиант, левая деликатно поблескивала бриллиантовой же россыпью.

— Так вашей карты у меня нет! — радостно сообщила она и кивнула в окошко: — Следующий.

— Как это нет?!

Нахалке повезло, что нас с ней разделяло стекло. Я могла с собой не совладать.

— А так. Невостребованные карты в архиве.

Тетка, обвешанная шестью авоськами, нетерпеливо налегла на меня сзади, и я с трудом удержала равновесие.

— Ах нет, я вспомнила, — прощебетала я, локтем отпихивая бабу с поклажей. — Я была недавно.

Стерва погрустнела.

— Когда?

Несмотря на краткость формулировки, я уяснила, что от меня требуется, и без колебаний назвала прошлый месяц.

— У кого? — последовал очередной вопрос.

— У терапевта!

— У какого?

— У Бубенчиковой!

Теперь мы перебрасывались вопросами-ответами как мячиком. Споро и сноровисто. Счет пока был равным, но крашеная стерва начала потихоньку выдыхаться. Я же, наоборот, неожиданно разрезвилась и стала получать удовольствие от игры. Тем более, что мне повезло с информационной поддержкой. На «бестолковую клушу» Бубенчикову в очереди жаловались через одного.

Я так разошлась, что почувствовала разочарование, когда обессилевшая под моим напором мадам поинтересовалась напоследок занимаемой должностью.