Читать книгу "Мать-ехидна лучше всех! - Елена Белова"

А иногда характер человека, его специфические профессиональные особенности и черты полностью затмевают даже самое очевидное внешнее сходство с медийной фигурой.

Моя подруга удивительно похожа на Патрисию Каас — хрупкую и нежную и одновременно роскошную блондинку. Несходство между ними заключается в одной малосущественной детали — роде занятий. Моя подруга — опытный и искусный адвокат, и даже пары минут ее страстного монолога на профессиональную тему достаточно, чтобы стереть впечатление внешнего сходства с французской певицей.

А еще мы любим находить в облике наших близких людей черточки единообразия с собственными реальными или выдуманными кумирами.

Моя мама в своем притязательном директорском кругу всегда считалась похожей на Маргарет Тэтчер — не столько по внешним признакам, сколько по манере прямо держать спину, умению носить строгие костюмы, обыкновению цивилизованно и дипломатично решать самые скандальные проблемы. Я же видела ее японской принцессой, напоминающей старинную изящную статуэтку тонкого фарфора, с тщательно уложенной прической, маленькими утонченными ладонями и ступнями и неизменно доброжелательным выражением лица.

Моей детской мечтой всегда было походить на папу и иметь такую же аристократичную внешность: темно-русые волнистые волосы, глубокие ярко-синие глаза и точеный нос. Когда в бывший когда-то советским кинопрокат потекли западные фильмы, я наконец осознала, каким роковым красавцем все-таки был мой папа, похожий одновременно на молодого Алена Делона и на Шона Коннери времен первых фильмов о Джеймсе Бонде.

Но сама я долго оставалась похожей на обыкновенного толстого мальчика. А потом — на самую обычную девушку. Хотя мне бешено хотелось быть настоящей красоткой, такой, как Джулия Робертс и Жаклин Кеннеди вместе взятые.

Моя дочка, когда улыбается, похожа на маленького ангела. Или на картинку с обертки самого дорогого в мире шоколада. Я искренне радуюсь ее сияющей красоте и ни капельки не обижаюсь, когда слышу, что она на меня совсем не похожа.

С возрастом осознав всю тщетность надежд когда-нибудь сделаться хоть чуточку похожей на общепризнанных мировых красавиц, я просто мечтаю быть собой. Женщиной с самой обычной внешностью, счастливую и реализовавшую себя во всех своих стремлениях. А в те короткие и редкие минуты, когда несбывшиеся грезы напоминают о себе, я разглядываю свои портреты работы Полины. На них я поразительно похожа одновременно и на себя, и на всех записных красоток сразу, от Анджелины Джоли до Кэтрин Миддлтон, герцогини Кембриджской.

С чужого плеча

Моя мама всегда учила меня, что те вещи, которые стали ребенку малы, нужно дарить, а не выбрасывать, не складировать на антресоли и не продавать. Потому что такие поступки непременно притянут за собой добро и обязательно сделают растущего человека невероятно счастливым, здоровым и удачливым в жизни. Так она поступала, когда я была ребенком; возможно, именно поэтому сейчас моя жизнь блестит и светится, как новогодняя елка, переливается на солнце, играет всеми цветами радуги и сочится жирной сочной благодатью.

Я следую маминым советам и, обновляя дочкин гардероб, радуюсь, собирая вещи, которые стали ей малы, чтобы передать их другим детям. Мне очень повезло с «рынком сбыта»: дочь моей подруги моложе Полины на два года, и я с удовольствием нагружаю ее всяческим добром — от блузок до кроссовок.

Все равно ребенок растет значительно быстрее, чем изнашиваются или выходят из моды детские туалеты. И моей дочке порой перепадают подобные подарки от моих приятельниц, чьи детки вырастают из любимых джинсов или сарафанов. Мне кажется, что очень интересно и полезно для ребенка порой примеривать на себя и чужую одежду, чтобы благодаря этому не бояться экспериментировать со своим имиджем.

Я мечтаю привить дочке вкус к красивым и смелым нарядам и научить ее получать удовольствие от примерок и выбора. Юная леди должна понимать, что люди одеваются не только для того, чтобы прикрыть наготу, защититься от холода и жары и соблюсти требуемый дресс-код, но и для того, чтобы подчеркнуть собственную индивидуальность. И немножко повоображать.

Да, одежда и обувь могут быть не всегда удобными, и завязки и ремни расположены не всегда в лучших местах, и от каблуков могут побаливать ноги и поясница, но разве это такая уж высокая плата за красоту и внимание? Мужчины будут восхищенно пялиться, а красивые девицы — презрительно морщить носики, пытаясь скрыть зависть.

Дочка растет со скоростью молодого побега бамбука, и я с недавних пор даже перестала раздавать в народ собственные поднадоевшие джемперочки и кофточки. Это вещи отличного качества, классического фасона и спокойной расцветки, и я начала откладывать их для Полины, вспомнив случай с фамильным японским мохеровым свитером.

Непостижимо, как удалось моим родителям раздобыть импортную фирменную вещь в шестидесятые годы прошлого века в нашем забытом богом крае. Зато я точно знала: у моей мамы есть чудо-свитер. Мама годами носила его, а он только становился все белее и пушистее. Потом дорвалась до семейной реликвии моя старшая сестра и даже умудрилась сфотографироваться в этом свитере на паспорт. А позже и мне, как последнему ребенку в семье, удалось поносить заветную долгожданную вещь: я окончила институт и пришла на новое место работы не как оборванка, а как настоящий дипломированный специалист в ослепительно белом роскошном свитере.

А вот с обувью я не жадничаю: щедро делюсь со всеми желающими. Все-таки взрослые модели весьма отличаются от детских, и дело тут не в длине или ширине стопы.

Моя подружка, рассказывая о том, как быстро растет нога у ее дочери, предположила:

— Наверное, скоро Юля сможет донашивать твои туфли — те, которые на невысоком каблуке.

И еще она принесла моему ребенку на вырост в подарок Юдины туфельки, бывшие в эксплуатации всего пару месяцев и уже ставшие ей безнадежно малы. Неснашиваемая подошва. Натуральная кожа внутри и снаружи. И чудный фасон, представляющий собой ожившую и так и не сумевшую реализоваться мечту моей босоногой юности — нечто среднее между мокасинами и балетками, увенчанное дивным ремешком-перепонкой.

Я с удовольствием засунула в них ноги, продефилировала по комнате, с наслаждением покрутилась перед большим зеркалом и вынесла вердикт:

— Наверное, это я скоро буду донашивать Юлины туфли.

По следам

— Нам по пути? Ведь ты сейчас пойдешь в художку забирать ребенка, — полуспросила-полууточнила у меня приятельница, с которой я случайно столкнулась в супермаркете.

— Нет, я сразу бегу на работу, — открестилась я от ненужной компании.

— А как же ребенок? — недоумевала несостоявшаяся попутчица. — Неужели он пойдет домой один в такую темень?

— Ну да, один. По хорошо освещенной улице, через регулируемый светофором пешеходный переход пойдет до боли знакомой дорогой, которой мы вместе отходили целых два года.

В глазах своей знакомой, излишне увлеченной идеями гиперопеки, я, вероятно, в тот момент выглядела как мама Красной Шапочки, посылающая дочку в темный лес на верную гибель. Но на самом деле в обучении самостоятельности гораздо больше подлинной заботы о ребенке, чем в неусыпном пошаговом контроле подросших чад.