Читать книгу "Наше лето - Холли Чемберлен"

– Ч-что? – всхлипнула я.

– Держись. Все будет в порядке. Только спрячься.

Я и спряталась. Под кроватью. Все же худоба и маленький рост имеют свои преимущества.

И стала ждать. Дверь по-прежнему дергали, и я в конце концов задалась вопросом, что это за странный вор такой.

Новичок? Пьяница? Или, не дай Бог, наркоманы?! Такие особенно опасны! Я сама видела по телевизору!

Не знаю, сколько времени прошло, пока я наконец услышала вой сирен, а за ним тяжелый топот ног по ступенькам коридора, крики, и мгновенное, сбивающее с толку молчание.

– Джинси!

Рик!

Я выкарабкалась из-под кровати и взвизгнула:

– Рик!

– Все в порядке, – окликнул он. – Здесь полиция! Можешь открыть дверь!

Разодетая в спортивные штаны и ветхую майку, я рывком распахнула дверь и бросилась в объятия Рика. Он прижал меня к себе и гладил по спине, пока я, рыдая, целовала его в шею. Я не сразу сообразила, что у нас появились зрители. А сообразив, отстранилась и вытерла слезы ладонью.

– Вы его поймали? – спросила я полицейского, слишком пристально наблюдавшего за нами. Извращенец.

Офицер Свин Мак-Свин расплылся в улыбке:

– Не было никакого грабителя, мэм.

Почему все величают меня «мэм»?

Я повернулась к Рику:

– Был! Кто-то пытался ворваться в квартиру!

– Э… Джинси…

Рик указал куда-то в дальний конец полутемного коридора. Еще один полисмен тихо говорил что-то хрупкой сгорбленной старушке в халате.

– Что здесь делает миссис Нортон? – спросила я. – Господи! Неужели грабитель пытался пробраться и к ней?

Рик смущенно откашлялся.

– Джинси, миссис Нортон и есть твой взломщик. Понимаешь, она неизвестно почему вышла из квартиры, – ты знаешь, что у нее болезнь Альцгеймера? Мы позвонили ее сыну, он сейчас приедет. Она перепутала свою дверь с твоей и…

Я снова взглянула на миссис Нортон. Бедняжка казалась очень испуганной.

– Вот как, – промямлила я. – Мне ужасно жаль.

Гигант-полисмен продолжал нагло ухмыляться.

– Безопасность лучше поздних сожалений, мэм.

– Ты все правильно сделала, Джинси, – утешил Рик и обратился к Свину: – Она может вернуться в квартиру?

– Разумеется, – пожал тот плечами. – Преступления не было.

Открывая дверь, я услышала, как он добавил:

– Если не считать зря потраченного полицией времени.

Рик тоже его услышал, потому что втолкнул меня в комнату и захлопнул дверь.

– Не хочешь же ты подраться с полицейским, – предупредил он.

Теперь я злилась и одновременно сгорала от стыда. Не слишком приятное сочетание.

Ну надо же, я даже не подумала поискать среди домашней утвари что-то, хоть отдаленно напоминающее оружие! А вместо этого позвала на помощь и залезла под кровать!

Ясно, что теперь все надо мной насмехаются!

– Попробуй только посмеяться надо мной! – предупредила я.

– Похоже, что я смеюсь?

– Ну… в душе! Не смей издеваться надо мной в душе!

Рик тяжело вздохнул:

– Джинси, давай сядем. Сейчас я позвоню соседке и спрошу, не сможет ли она остаться с Джастином до утра. А потом мы выпьем за то, что ты осталась жива. О’кей?

– Ни к чему разыгрывать из себя героя, – буркнула я, обняв себя за плечи.

Запоздалая реакция. Меня бил озноб.

– Надень свитер, – велел он. – И смирись с тем, что сегодня я герой. В следующий раз наступит твоя очередь быть героиней.

Я взглянула на Рика: всклокоченные со сна волосы, босые ступни, сунутые в разные кроссовки, темные круги под глазами.

Мой герой.

Я разрыдалась.

КЛЕРКРИЗИС ОБЩЕНИЯ

Телевизор был включен, но я почти не смотрела на экран.

Что-то историческое. Насчет Французской революции.

Отец был прав. Этот канал следовало бы назвать Военным. Или Каналом Поджигателей Войны.

Или каналом того, Как Кровожадные, Рвущиеся к Власти Мужчины Портят Все на Свете!

Я зачерпнула ложкой мороженое из стоявшего на коленях пинтового стаканчика и предалась ленивым мыслям. Совершенно бессвязным мыслям.

Миссис Хеди, моя учительница в третьем классе, в своем мешковатом оранжевом кардигане.

Ворчливый голос бабушки, замолчавшей навеки десять лет назад.

Первый день в колледже, температура почти девяносто градусов.

Ночь, когда я встретила Уина, ледяной осенний ветер.

Около одиннадцати в двери повернулся ключ. Минуту спустя в гостиной появился Уин и бросил пиджак на спинку стула.

Повесить его, разумеется, моя обязанность.

– Ну, с кем ты ужинал?

Уин стащил галстук и тоже бросил на стул.

– Привет. Вряд ли ты с ними знакома.

Я убавила звук и выпрямилась.

– Я так и предполагала. Но все равно хочу знать, понятно? Мне интересно. Хочу побольше знать о твоей работе.

Уин как-то странно глянул на меня.

– Понимаю. Но не хочется тебе докучать. На твоих плечах и без того много всего. И на уме… Вообще проблем немало.

– Откуда тебе известно, что у меня на уме? – отрезала я. – Ты всегда… всегда…

– Что – всегда? – вздохнул Уин.

Я снова откинулась на спинку кресла.

– Ничего.

Уин вышел из гостиной, и я услышала, как он возится в ванной. Вернулся он уже в пижаме и очках.

– Иду спать, – объявил он.

Я пожала плечами и снова прибавила звук. Уин не уходил. Я терпеливо ждала.

– Солнышко, сколько можно есть мороженое? По-моему, с тебя хватит. Не хочешь же ты потолстеть, когда у нас свадьба на носу? Тебе это не к лицу, – посоветовал он наконец.

Я, не отвечая, продолжала глазеть на экран. На портрет очередного, неведомо какого по счету короля Людовика.

Уин все-таки ушел.

Я спокойно доела мороженое.

Он совсем не видит меня. В упор не видит.

Если бы посмотрел как следует, наверняка заметил бы, что со времени помолвки я потеряла семь фунтов.

Глядя на меня, он видел то, что хотел видеть.