Читать книгу "Я прекрасна! - Линн Шнернбергер"

Наконец в трубке загудело и раздался щелчок.

— Привет, Сара, это Джой, — слышу я приветливый голос. — У нас не так много времени, поэтому давай сразу перейдем к делу. Какой у тебя вопрос?

Не так много времени? Она же врач, значит, должна уделить мне час! Или пятьдесят минут? Видимо, нет. Итак, мне нужно рассказать о своей жизни в тридцати словах. Или даже меньше. Решаю попробовать.

— Я собираюсь замуж, — говорю я, тщательно выбирая слова. — Только что, после почти десятилетнего отсутствия, вернулся мой бывший муж и хочет встретиться с ребенком, которого никогда не видел.

Что ж, получилось очень кратко. Меня вполне могли бы взять на работу в «Ридерз дайджест».

— А где он был? — спрашивает Джой Браун, как будто бывают ситуации, в которых восьмилетнее отсутствие человека может быть оправданно. Как будто Джеймс, подобно Тому Хэнксу, оказался на необитаемом острове и вел там беседы с волейбольным мячом, которому дал имя Уилсон.

— В Патагонии.

— Он работал по программе Фонда исчезающих языков? Это замечательный проект! — радостно произносит Джой.

Откуда только она знает о Фонде исчезающих языков? Может быть, она одна из тех шестерых, кто еще владеет патагонским наречием? Брэдфорд говорил, что она интеллектуалка.

Но Джой продолжает разглагольствовать. И похоже, я не единственная ее собеседница.

— Если кто-то из наших слушателей еще не знает об этом Фонде, позже в ходе программы я назову номер счета, на который вы можете вносить денежные пожертвования, — сообщает она.

Постойте. Наши слушатели? Программа? Если у Джой есть своя передача на радио, значится в эфире?

— Я в эфире? — в панике спрашиваю я, и мой голос внезапно начинает дрожать.

— Конечно, дорогуша. Сделай глубокий вдох. Я понимаю, что дозвониться до меня — это настоящая удача. Но представь, что мы беседуем с глазу на глаз.

Но я именно так и делала! Или так считала. И что же теперь? Продолжать разговор или повесить трубку? Или самой повеситься?

— Я в эфире, — шепчу я Брэдфорду. Он ошарашен.

— Как такое могло случиться? Я думал, это ее личный номер.

— Итак, давай обсудим твою проблему. — Программа Джой продолжается. — Муж, который когда-то бросил тебя, теперь вернулся и хочет видеть ребенка. Твое первое желание — задушить мужа. Или связаться с адвокатом. Это фактически одно и то же. Но в итоге ты должна решить, что хуже: ребенок, который видится с отцом, или который видит, как родители воюют из-за него?

— Я считаю Джеймса донором спермы, а не отцом, — раздраженно отвечаю я.

— Ну значит, у него была хорошая сперма. Выходит, можно сказать о нем что-то хорошее, — с сарказмом замечает доктор Браун. — Послушай, я знаю, как ты сейчас себя чувствуешь, но нужно подойти к ситуации по-взрослому. Попробуй с ним договориться. Я не утверждаю, что ему следует жить с вами в одном доме или получить опеку над ребенком. Возможно, даже не стоит дарить ему галстук на День отца. Но у твоего сына наверняка есть вопросы. И нет ничего плохого в том, что даже после такого длительного отсутствия отец хочет стать частью жизни своего сына.

Я снова начинаю плакать, потому что, естественно, у Дилана есть вопросы. И я так и не могу ответить на них. Я никогда не смогу простить Джеймса, и он не заслуживает того, чтобы быть Дилану отцом. Но Джой права. Может быть, не стоит мешать их встрече только из желания отомстить.

— Джеймс сказал, что мы могли бы встретиться в зоопарке, но Дилан боится львов, — ищу я очередную причину для отказа.

— С помощью гипноза можно очень успешно справляться с фобиями, — сообщает доктор Джой — неиссякаемый источник информации. — Но вы можете пойти с Диланом к морским львам. Их кормят в четыре. Замечательное зрелище! Только не опаздывайте, там собирается много зрителей.

Брэдфорд был прав. У Джой рациональный подход, и она умеет разработать план действий.

— Спасибо, доктор Джой, — говорю я абсолютно искренне.

Вешаю трубку и крепко обнимаю Брэдфорда. Я очень рада, что посмотрела на ситуацию другими глазами, хотя все равно чувствую себя униженной: о моих проблемах теперь узнал весь мир.

— Она мне очень помогла, — признаю я. — Но, мне не по себе. Словно выставила напоказ свое грязное белье.

— Не волнуйся, Джой жаловалась, что рейтинг ее программы снижается. Тебя мало кто слышал, — пытается ободрить меня Брэдфорд.

Эта мысль утешает меня ровно пять секунд, потому что потом раздается звонок мобильного телефона.

— Это я тебя только что слышала по радио? — интересуется Берни.

— Надеюсь, что нет, — бурчу я. Что может подумать обо мне Берни, узнав, что я консультируюсь с психологом по радио? С другой стороны, почему она слушала эту программу? Может быть, ей не так уж нравится целыми днями виртуозно складывать подгузники? — Да, это была я, но мне не стоило звонить, — сконфуженно признаюсь я.

— В этом ты права, — прямо заявляет Берни. И все-таки мне бы хотелось, чтобы она не ругала, а поддержала меня. — Ты не должна была звонить. Теперь ты телезвезда. И поскольку я твой агент, значит, все вопросы с прессой ты решаешь через меня.

Глава седьмая

Дня три я борюсь с депрессией. Днем я еще стараюсь держать себя в руках, но каждый вечер мне требуется пинта (или даже две) мороженого «Роки роад». Как-то ночью грусть совсем одолевает меня. Я никак не могу уснуть и в два часа ночи изучаю телепрограмму — вдруг показывают что-то интересное? «Печаль и жалость» — звучит неплохо.

Когда Джеймс все-таки дозванивается до меня, я стараюсь взять себя в руки и снова подойти к ситуации по-взрослому (как учила доктор Джой), то есть сохранять спокойствие. В течение двух дней мы ведем долгие переговоры о том, что я скажу Дилану, когда мы встретимся и где произойдет это великое событие. Кейт звонит почти каждый час — она снова вернулась к своей обычной роли моей лучшей подруги и консультанта по вопросам семейной жизни. Или, как в этом случае, жизни после развода. Она очень деликатна и стойко выносит мое нытье, но к концу недели я сама начинаю уставать от себя. Пора сменить тему. И когда Кейт упоминает о том, что собирается на аукцион «Сотбис» за подарком на день рождения Оуэна, я вызываюсь пойти вместе с ней и, если понадобится, помочь советом. Конечно, в том случае, если она не собирается покупать консервы с супом.

Я приехала немного раньше и, стоя на улице, наблюдаю, как в здание один за другим входят ценители искусства. К парадному входу уверенным шагом движутся мужчины, одетые в классические костюмы «Луи оф Бостон» в тонкую полоску и с дорогими портфелями от фирмы «Ти Антонии» в руках. Женщины, все до единой, в вещицах из летней коллекции трикотажа, представленной в «Сент-Джон», и дорогих, хотя и незамысловатых туфлях-лодочках. Они прочно стоят на ногах (в переносном смысле этого слова). Некоторые из проходящих дам, взглянув на меня, тут же опускают глаза на свои туфли от Феррагамо. Они или проверяют, все ли в порядке с обувью, или демонстрируют, что в своем сарафане, хлопковом с полиэстром, купленном за двадцать восемь долларов в «Эйч-энд-Эм», я здесь чужая. Хотя, признаюсь честно, мне этот наряд кажется восхитительным.