Читать книгу "Минск 2200. Принцип подобия - Майя Треножникова"

Заветный ясень не изменился за несколько лет, взирал единственным глазом-дуплом, полным презрения ко всему человеческому роду с их мелкими глупыми тайнами.

— Мантию туда. А потом — летать. — Целест обнял Вербену, не желая отпускать. Он бы отдал много за мифические способности — манипуляцию временем, к примеру. Отмотать часы назад и навеки зависнуть во «вчера». — Не бойся, у меня ресурс полный.

— Я ничего не боюсь! — фыркнула Вербена. — Значит, потом жду вас…

— Да, мы заберем на мобиле и докинем до дома. — Целест ощутил словно лимонную корку на языке. Расставаться придется, и видеться — вот так, урывками. Всю жизнь. Магниты не женятся на… людях.

«А на богинях?»

— Поторопись. — Рони оглянулся. Его мучила головная боль — последствие полубессонной ночи, а может быть, простудился на холодном полу. Сам виноват — мог попроситься к кому-нибудь.

Целест поднял Вербену на вытянутых руках, словно она весила не более бумажного змея, — и подобно змею, девушка воспарила в угрюмо-серое небо, над забором. Она рассмеялась, брыкнув ногами в воздухе, попыталась перекувырнуться. Целест стоял неподвижно, на его лбу дождь смешивался с каплями пота. Телекинез требует много сил… «Если сегодня объявится одержимый, от меня немного толку».

— Отпускай, тут близко уже, — объявила Вербена по ту сторону забора. Но Целест продержал ее, пока не уверился, что ноги девушки безопасно коснутся взбугренного трещинами асфальта.

— Ты как? — Целест подпрыгнул бы, чтобы проверить, но все-таки сэкономил остатки ресурса.

— Жду вас, шевелитесь.

Рони оглянулся снова. Среди облетелых кустов, колючих и злых, похожих на мотки проволоки, мелькнули тени.

«Мистику следует все-таки доверяться предчувствиям», — посетовал он, но поздно. Тао и Авис уже выбирались из убежища, отцепляя плети выломанных веток и отряхиваясь от лиственной трухи. Авис наступил в лужу, выругался.

— Прелесть-то, — выдал Тао. — Как романтично… прям эти… Ромео с Джульеттой.

Целест развернулся к парочке всем телом. На долю секунды Рони испугался, что запустит чем-нибудь вроде плазменного сгустка; потом накинулось дежавю. Целест спасал его. А наоборот… вряд ли выйдет. Рони мог бы попробовать стереть память, но Тао — хороший Магнит, умеет ставить блок. И Авис уж точно не слабее Рони.

— Проклятье, — протянул Целест словно со скукой. — Вы чего, следили?

— В замочную скважину не подглядывал, если об этом, — за себя ответил Тао. Авис ухмыльнулся, заголив желтые лошадиные зубы. — Но «чужой» на территории Цитадели, использование ресурса не по назначению, да и вообще…

— Заткнись, — перебил Целест. Его затошнило словно прямо из розового сада плюхнулся в канаву. С добрым утром, добро пожаловать в реальную жизнь. Вербена — там, а он здесь. И эти двое — тоже здесь. — Чего тебе надо?

«Вряд ли ограничится омлетом с беконом и оладьями под кленовым сиропом, как Рони», — с какой-то усталостью подумал он.

— Нам. Всем, — уточнил Тао. — Слушай, мы не против твоей интрижки, хотя Авис считает, что ты отхватил слишком сладкий кусок. — Сальноволосый мистик согласно закивал. — Но это твое дело. А вот кое-что нужно нам всем. Мы могли бы не враждовать, но работать вместе…

— Чего. Тебе. Надо?

— То, что ищешь ты и твой приятель. — Тао выдержал значимую паузу. — Кажется, эта штука называется Амби-валент.

Дорогу до особняка Альена молчали. Вербена не выдержала первой, дернула Целеста за рукав:

— Да ладно! Ну подумаешь, какой-то там абми… амби…

— Амбивалент, — уточнил он, прокручивая руль. — Да черт с ним. Не такая тайна… наверное. Просто обидно, что эти два урода шантажируют меня.

— Не расстраивайся. — И она прижалась к плечу, потерлась, словно кошка — ластящаяся и мечтающая быть приласканной. — Элоиза мне говорила про какие-то диски, мы их пытались еще сто лет назад открыть, но ничего не поняли… слушай, — она повернулась к Рони, который задремал на тесном заднем сиденье в неловкой позе, прижавшись виском к окну, — Дешифраторы — это твое?

— На Большом рынке, — вместо напарника пояснил Целест, — Но они же шарлатаны… а может, и не все. Нужно поискать. Эта Аида умная девица… — Он быстро глянул на Вербену, — хотя страшнее сотни одержимых и стерва. Черт, но придется тащить Ависа и Тао…

— Они Магниты. Как и ты. — Вербена ущипнула Целеста за мочку уха, и снова потерлась о плечо.

Целест затормозил резко, едва не врезался в столб, увенчанный рекламным щитом. В мерно мигающем свете его капли дождя перекатывались разноцветным бисером. Он приложил указательный палец к лобовому стеклу, подался вперед, и от дыхания стекло запотело.

Он остановился метрах в сорока от ворот особняка, и непогода прятала полмира под грязным покрывалом, но увидел.

Ребекка Альена стояла возле ворот — там, где обычно несли вахту стражи; она ссутулилась, словно зонт в задрапированной перчаткой руке весил целую тонну; по черно-багряным складкам платья стекали тяжелые крупные капли. Ребекка Альена ждала — не первый час, может быть, простояла так всю ночь, укрывшись под лепестками зонта и плотным шерстяным шарфом — от ветра. Она была похожа на плакальщицу — почти мифологическую, вроде банши, что вечно бродит у могилы похороненных ею, и дождь — слезы ее.

— Я не пойду, — сказал Целест сквозь зубы.

— Ты обещал.

— Я не могу. Это… провокация. — Он ударил кулаком по рулю, на потертой кожаной обивке изогнулась вмятина. — Мама всегда такой была. Это… черт, манипуляция. Вербена, тебе нужно домой, Рони проводит, а я…

— Ты идешь, — проговорил Рони, ставя точку, и Целест почему-то не осмелился возражать.

Сам он остался поодаль. А Целест пошел, и Вербена тоже, держалась под руку, почти повисла на сгибе локтя. От Целеста веяло страхом, а от Ребекки — пустотой, будто от отключенного, Рони передернуло, но позже распробовал эмоцию — горькое вино. Он был эмпатом, но зачастую не понимал людей. Да и под силу ли двадцатидвухлетнему парню понять шестидесятилетнюю женщину-мать?

Он накинул капюшон и «отсоединился» от обоих.

— Спасибо, что пришел, — сказала Ребекка. Целест изучал забор и за ним — поникшие розовые кусты с бордовой гнилью опавших лепестков.

— Разрешите идти? — пискнула Вербена.

— Да, дитя, — улыбнулась Ребекка, возле тонких губ собрались морщины, словно на сушеном абрикосе. Целест попытался вспомнить, когда его мать стала старухой, и не сумел.

Вербена устремилась к дому. Они остались вдвоем с матерью; Вербена ушла — он не поцеловал ее еще раз на прощание, но это исправит позже, многократно исправит. Рони где-то позади.

— Прости, — сказал он. — Отец наверняка наговорил кучу гадостей про меня… ну да, я, конечно, тоже отличился… Слушай, там так получилось…

— Ты отрекся. — А глаза Ребекки выцвели из лазурносинего до блекло-голубого, цвета вытертой ткани. Целест ощутил, как горят его щеки. Он был глупым мальчишкой — злым мальчишкой. И выходка — выходка глупого злого мальчишки, сродни привязанной к кошачьему хвосту консервной банки.