Читать книгу "Расплатиться свинцом - Марина Серова"

— Конечно, — заверила я его. — И у вас будут интересные новости. Которые очень многих в мэрии смогут заинтересовать.

— Вы полагаете? — недоверчиво посмотрел на меня Сахаров.

— Уверена! — весело ответила я и направилась искать Эмму.

Эмма едва-едва успела сделать то, о чем я ее просила. Девочке пришлось изрядно потрудиться, но, кажется, все уже было готово.

Жанна Юркевич подъехала в «Камиллу» без десяти пять. Она была по-прежнему бесстрастна и бледна. Глаза ее казались потухшими и больными, лишь изумрудная корона змейки на платиновом кольце весело поблескивала в свете электрических ламп. Я пошепталась с ней и попросила всех рассаживаться поудобнее.

— Итак, господа, мы начинаем! — торжественно объявила я, когда часы пробили пять ударов. Дождавшись наступления тишины, я достала из кармана ту самую кассету и зарядила ее в видеомагнитофон.

* * *

Я неоднократно замечала, что самоуверенность губит человека.

В «Сигме» нас тоже учили самоуверенности, но самоуверенности совершенно особого рода. Одно дело — когда человек думает, что он может все, и совсем другое дело — когда он верит в то, что все может.

Нас натаскивали именно на этот, второй тип самоуверенности, который можно было бы назвать магическим. Результаты действительно были потрясающими.

Я, например, с закрытыми глазами определяла стороны света, находясь в закрытом помещении без окон. Надо было только активизировать свой внутренний потенциал и сказать себе: «Я могу».

Простые же смертные, увы, только думают, что они все могут. А поскольку их мысли всегда довольно сумбурны, то возникает эффект помех в их внутреннем передатчике, и на выходе получается полная невнятица.

То, что произошло после того, как пленка перемоталась, еще раз убедило меня в этой старой, но верной психологической теории.

А пока пленочка шуршала, перематываясь, среди зрителей начался разброд.

Первым не выдержал Орлов.

— Послушайте, а что вы сейчас нам будете показывать? — дрожащим голосом спросил он.

— Хоум-видео, — спокойно пояснила я. — Домашнюю порнуху.

— Но… — привстал строительный магнат, — это же вторжение в частную жизнь!

— Конечно, — согласилась я. — Но по-другому сегодня у нас не получится.

— Позвольте, но…

— А что вы, собственно, беспокоитесь, голубчик? — повернулась к нему Ольга Висковатова. — Вы что, кошечек или обезьянок трахаете?

— Как?! — раскрыл рот от удивления Орлов. — Да что вы такое говорите?

— Или мертвецов? — продолжала подкалывать его Ольга. — Слушайте, да бросьте стесняться! Такой молодой, красивый человек…

— Я женат! — взвился Орлов. — Не надо ко мне приставать!

— К вам? Приставать? — рассмеялась Ольга. — И в мыслях не было. И вообще, я лесбиянка. Так что мужчины — не мой профиль.

— О Господи! — выдохнул Сахаров. — Во что я ввязался?!

— И вы не волнуйтесь, — обратилась к нему Ольга. — Сейчас на Западе очень популярен каминг-аут. Так что можете смело…

— Каминг-аут? — встряла Эмма. — Это такая поза или что?

— Каминг-аут, солнышко мое, — терпеливо объяснила ей Ольга, — это действительно такая поза. Вы встаете, расправляете плечи…

— Так-так…

— И смело всему миру сообщаете о своих сексуальных пристрастиях. Народ ценит вашу смелость и открытость и начинает вам доверять еще больше, — наставительно произнесла Ольга. — Ведь если подумать, то скрывать вообще нечего. Разве что…

— Разве что убийство, — закончила я. — Именно поэтому я и должна вторгнуться в частную жизнь одного человека и показать вам эту видеокассету.

В зале воцарилось молчание.

— Вы уверены, что поступаете правильно? — спросила наконец Жанна.

— Да, — ответила я. — Ну вот, пленка перемоталась. Я включаю кассету, и сейчас мы все увидим…

— Не увидите, — раздался мужской голос из-за двери. — Вы больше никогда ничего не увидите, поверьте моему слову, господа.

* * *

— Вы опоздали на пять минут, — обратилась я к пришедшему.

Морковин стоял в дверном проеме и тяжелым стальным взглядом обводил присутствующих в зале. Выражение его глаз не предвещало ничего хорошего. Так смотрят на человека перед тем, как отправить его на тот свет — деловито, без эмоций и лишнего шума.

— Вячеслав Тихонович?! — не сдержал удивленного восклицания Витек Лапотников.

— Он самый, — подтвердила я, представляя гостя публике. — Господин Морковин из Управления внутренних дел. Вы должны помнить его фамилию хотя бы по перестроечной прессе.

— Память вам больше не понадобится, — осклабился Морковин. — Вы все уже трупы. Вместе со мной автобус с омоновцами, и сейчас вас всех тут положат. А в вашем подпольном борделе найдут склад оружия.

— Эмма, — обратилась я к девушке, — сколько вы привели с собой людей?

— Десять человек в соседней комнате, еще двадцать в подсобке, — ответила Эмма, сверяясь со своим блокнотиком, — еще десять на кухне и два «Икаруса» со спецназом стоят с торца здания.

Морковин побледнел.

— Вот так-то, Вячеслав Тихонович, — обратилась я к нему, — комитет на этот раз выиграл. Правда, победу принесла ему я, а чекисты даже не знали правил игры, по которой мы с вами играли. Но я вынуждена поставить вас перед фактом — сейчас вы беспомощны.

— Как вы меня вычислили? — глухо спросил он. — Где я мог ошибиться?

— Вы совершили очень много ошибок, Вячеслав Тихонович, — ответила я. — Первая и самая главная — то, что вы попытались совместить свои сексуальные делишки с ответственным постом в органах. В конце концов, мне вас даже немного жалко. Ну признались бы своей жене, что вам хочется время от времени особых ощущений? Что, не те отношения? Вы, наверное, побоялись признаться ей, что хотите играть в мальчика и маму?

Ольга Висковатова заерзала в своем кресле. Видимо, ей хотелось просветить Морковина насчет каминг-аута, но она решила, что не стоит распинаться перед таким мрачным и опасным типом.

— Вы вмешиваетесь в мою частную жизнь, — охрипшим голосом проговорил Морковин. — Вы не имеете права лезть мне в душу.

— Вероятно, — согласилась я. — Но вы-то сами наверняка считаете, что имеете право не только лезть кому-нибудь в душу, но и убивать людей, которые стоят у вас поперек дороги.

— Шантажистов всегда убивают, — отозвался Морковин. — Довженко сам нарвался.

— Согласна, — кивнула я. — Но ведь на этом трупы не закончились, правда?

Публика, убедившаяся в том, что ее все-таки не будут в этот вечер лишать жизни, успокоилась и заинтересованно слушала наш диалог.