Читать книгу "Дуди Дуби Ду - Андрей Остроумов"

Вожделенной мечтой Онегина была гитара "Фендер Стратокастер". Он увидел ее в общежитии у Мукалы в журнале «Фольк-рок», когда помогал ему писать курсовую работу по анатомии. За предыдущую помощь в учебном процессе Мукала рассчитался спортивным костюмом фирмы «Адидас» с красовавшейся на спине надписью «Kongo». Благодаря этому одеянию Онегин и получил свое одноименное прозвище. Потому как щеголял в подаренной заморской шмотке не только на спортивных соревнованиях, но еще и в институте, опрометчиво засвечивая свои контакты с зарубежным студентом перед недремлющим оком КГБ.

И вот теперь, увидев на страницах журнала фотографию Джимми Хендрикса с гитарой "Фендер Стратокастер" в руках и расспросив Мукалу об этом инструменте, загорелся им настолько, что хитрый негр сразу учуял свою выгоду. В обмен на неопределенное количество помощи по написанию будущих курсовых работ он пообещал привезти Онегину гитару. Конго уже явно представлял, как он возьмет «Фендер» в руки, как перетянет струны на свой лад, ведь он такой же левша, как и знаменитый музыкант Джимми. Как вместе с Арсением пойдет в гости к его сестре Веронике, подсоединит инструмент к Гогиному мощному усилителю и примется извлекать божественные звуки из предмета вожделенной мечты. Тогда он даже не представлял, сколько стоит гитара в пересчете на советские рубли, верил людям на слово и не понимал, что его используют.

То, что Мукала был непроходимо туп, Арсений убедился на собственном опыте. Однажды в лабораторию, где он раскрашивал биопсию, зашел Мукала и поинтересовался, какая среда в женском влагалище. Арсений сказал, что среда щелочная и не знать таких вещей к концу второго курса недопустимо даже для папуаса. Мукала засомневался. Тогда Арсений посоветовал ему сбросить эякулят на дольку лимона и посмотреть под микроскопом, что произойдет с его тупыми африканскими сперматозоидами. В доказательство поведал исторический факт использования древнегреческими гетерами лимонов в качестве противозачаточного средства. На этом сомнения негра не закончились. Он настаивал, что лаборантка Света из соседней комнаты утверждает совершенно иное. На что Арсений заметил, что у Светы все может быть по-другому. Что природа вполне могла наделить ее неким защитным барьером, определив значение водородного показателя РН ниже семерки, чтобы такие дуры, как она, не репродуцировались.

Мукала будто бы согласился с доводами товарища, возразил только насчет цитруса. Сказал, что в лимоне отсутствует необходимый для эрекции элемент эротики. Тогда Арсений дал ему кровоостанавливающий зажим с лакмусовой бумажкой и послал к вудуистской черной матери, чтобы не мешал. Через некоторое время Мукала заглянул в лабораторию и признал свою неправоту. Но, как выяснилось впоследствии, Арсений и сам слегка заблуждался по этому поводу. Не все было так просто. Знакомая гинекологиня с пятого курса потом кое-что рассказала ему об особенностях женского организма, брат Гога информацию подтвердил, но все это было уже не актуально.

Ночными сменами Конго подрабатывал в центральном виварии на Большой Пироговской. С котами и грызунами он особо не церемонился, а вот к некоторым собакам сильно привязался. Заходя в помещение и представляя себе, что держит в руках желанный «Фендер», он проводил по струнам своей старой акустической гитары, распечатывал бутылочку портвейна и пел. Собаки молча и завороженно слушали музыканта. Со временем две из них — Машенька и Кока — научились подпевать и даже стали попадать в тональность. За это Онегин подкармливал их, делал уколы глюкозы, мыл детским шампунем, расчесывал шерсть и всячески уберегал от сложных опытов. Однажды он даже восполнил контингент питомника, отловив в своем подъезде охамевшего пекинеса. Тем самым сотворил два добрых дела. Первое — избавил жильцов подъезда от наглой, лаявшей и гадившей где придется твари. Второе — заменив любимого вокалиста выдержанным на долгом карантине хамом, Онегин уберег Коку от тяжелых опытов по развитию хронической опиатной зависимости, к которым его готовили для какого-то НИИ.

Звери очень уважали Конго. Дело в том, что, тесно общаясь с животными, Евгений приобрел необычную способность воздействовать на психику любой гавкающей фауны. Возраст и порода не имели никакого значения. Завидев его, собаки поджимали хвосты, забивались в угол клетки и с почтением смотрели на хозяина умными влажными глазами, а бродячие уличные псы обходили лаборанта стороной.

Как-то раз Конго продемонстрировал эти способности Арсению. По дороге из института они встретили дебелую старшеклассницу, выгуливавшую на коротком поводке огромного кобеля восточно-европейской овчарки без намордника.

— Смотри фокус, — сказал Конго Арсению, когда девушка с питомцем поравнялись с приятелями.

Онегин пристально посмотрел кобелю в глаза и тихо что-то прорычал.

Бедное животное поджало хвост, жалобно заскулило и утащило запутавшуюся в поводке хозяйку через кусты, от напасти подальше. На ветках остались лишь шапочка и резинка для волос популярного ядовито-зеленого цвета.

— Вуаля. Будет дуре наука, — подытожил Конго. — Правила выгула надо знать, а то ишь придумали — собак без намордников выгуливать.

Через месяц Конго пропал. Он неделю не появлялся на занятиях и не отвечал на телефонные звонки. Тренер ничего не знал, а мать Онегина что-то скрывала, неуверенно отмалчивалась и уводила разговор в другое русло. Негра Мукалы тоже не было видно. Спустя некоторое время Конго объявился. Он позвонил Арсению, назначил встречу в скверике на Чистых прудах, предупредив, что разговор предстоит не телефонный.

Встретились. Купили пива, расположились на лавочке, Конго закурил. Оказалось, что он пострадал из-за сильной любви к музыке, затмившей ему глаза, и из-за собственной дурости, как он это понимает сейчас. За то, что он в погоне за шестиструнной мечтой продал Родину, опорочил высокое звание комсомольца и врача, его выгнали из института. Все могло закончиться гораздо хуже, если бы не вмешательство тренера, деканата и, возможно, даже ректора, имевшего большие связи в КГБ.

— Арсик, я полный идиот, — ругал себя Конго. — Нет бы мне тогда призадуматься, когда в первый отдел вызвали. Вызвали, рассказали про мои отношения с этим черножопым шимпанзе, вежливо предложили информировать органы о его настроениях и чаяниях. Так нет, сказал: "Идите вы на фиг, других стукачей себе подыщите". В принципе правильно сделал, но значения этому факту не придал. Не понимал тогда, что, если не я, так кто другой найдется. И забыл про встречу. Начисто забыл. И все из-за этого долбаного «Фендера», будь он неладен. Короче, черт меня дернул попятить в одном месте, где — не скажу, да и неважно это, и занести Мукале ампулу морфина. И еще несколько упаковок калипсола в придачу. Зачем он ему понадобился — ума не приложу. На наркота непохож, ты же сам знаешь, у него в голове только футбол и бабы, но обещал, сука, за это с каникул новогодних гитару подогнать. Ага, пусть теперь себе сам на ней в саванне жирафам лабает… Приняли меня, одним словом. Отпираться не было смысла. Бумагу под нос с показаниями черножопого… Я его почерк знаю, верь мне. Там все черным по белому: что, где, когда, сколько… И главное, написано, что я ему все это продал! Блядь… Потом было время посидеть, подумать в застенках о сказанном следаком, о своей тупой башке погоревать.