Читать книгу "Тузы и их шестерки - Марина Серова"

— Как думаешь, он расколется? — спросила я, когда дядю увели.

Гром пожал плечами:

— Как работать будем. Если официально, то есть задавать вопросы и ждать на них ответы, то можно ничего и не дождаться, если неофициально — в этом случае есть какие-то шансы. Мы уже сегодня с семи утра на ногах. Водолазы из Тарасова приехали в половине восьмого, а в половине девятого мы уже вытаскивали из воды трупы супругов Мирсковых. К сожалению, их действительно убили. Что касается закопанного на ферме оборудования, мы еще не нашли технику, но там, на месте, люди побывали, замерили радиационный фон. Сто микрорентген. Думаю, когда откопаем, будет тысяча. Неудивительно, что с этой линии сходили зараженные продукты питания, которые в результате длительного приема — речь идет о сроке в два года — стали причиной массовых онкологических заболеваний. Наше законодательство отнюдь не совершенно. Представляешь, какому количеству людей здоровье подорвали, а получат за это пару-тройку лет, да пусть даже двадцать. Тот же Константин Иванович, которого ты только что здесь наблюдала. Он ведь никого не убивал, не грабил. Он просто знал о том, что у него на предприятии стоит зараженная линия. При этом он был винтиком в одной большой машине, и все взятки с него гладки. По его нынешним утверждениям, шефом был Федотов, а по твоим словам, тот самый Федотов звонил еще куда-то и с другого конца провода получал указания. Кстати, ты слышала голос этого человека. Что можешь сказать?

— По-моему, он не здоров.

— Кто? — не понял Гром.

— Главарь всей этой шайки. Он немного хрипел, и дыхание шумное. Видать, у него вся грудная клетка ходуном ходит. Кстати, как мне хочется, Андрей Леонидович, набрать полную грудь воздуха, а нельзя. Вот, всю умотали и говорят: «Дыши равномерно и неглубоко, а то ребра не срастутся».

— Придется выполнять указания врачей. Мы еще поутюжим директора молкомбината. Может, нам и удастся из него что-нибудь выжать. А ты что делать собираешься?

— На улицу пойду, мне можно. Только ходить надо потихоньку. Погода хорошая, солнышко. А то скоро октябрь, тучки набегут, дождики польют.

— Давай, давай, — похвалил меня начальник, хлопая по-товарищески по руке. — Выздоравливай.

Гром ушел, после чего я спустила ноги с кровати, сунула их в казенные тапки и подошла к окну. Действительно, хорошее утро.

Первым делом я попросила сестру-хозяйку принести мне мои вещи.

— Вам никуда нельзя, — ответила она.

— Я и не собираюсь, только переоденусь в свой халат и в свои тапки, хочу выглядеть покрасивее. А то у этих, — я посмотрела на ноги, — вид не очень.

Маленькая полная женщина чуть улыбнулась и пошла за моей сумкой черного цвета, той самой, которую подарила мне местная власть, выселив меня из гостиницы.

Когда на теле оказалась родная одежда, я почувствовала себя совсем хорошо и спустилась вниз, во двор больницы. Доктор Стеклов советовал мне провести у них в заведении аж целую неделю. Я заранее для себя решила, что больше пяти дней никак нельзя, и уже настроилась на то, что мне здесь еще три денечка, а затем на волю, на волю и скорей в Тарасов. Со всем остальным пускай Гром разгребается.

На улице на солнышке было чуть больше двадцати градусов. В тени — чуть поменьше. Дул легкий ветерок.

«Можно и заболеть, — почему-то подумала я. — Ведь мой организм сейчас ослаблен после всех этих приключений. Восстанавливаться придется еще долго».

Обойдя кругом больницу, я села на лавку и принялась разглядывать стоящий напротив меня куст сирени. Вот как японцы — садятся и смотрят на цветущую вишню. Сирень уже давно отцвела, но листочки на ней все еще были зеленые. И мне вполне хватало этой сирени, потому что позавчера я не рассчитывала увидеть своими глазами вообще хоть что-нибудь. А уж сидеть на лавочке и разглядывать куст сирени — это просто роскошь.

Они бесшумно подсели с двух сторон и подхватили меня под руки.

— Хорошо прыгаешь, сучка, — сказал один.

Второй не удосужился и рта раскрыть.

— Не рыпайся, иначе мы тебе башку свернем.

Я чувствовала крепость их мускулов, и у меня от этого подкашивались ноги. Два здоровяка в отутюженных костюмах вели меня под руки к «Волге», стоящей у ворот, ведущих на территорию больницы.

— Как же это ты выжила-то? — все продолжал разговаривать со мной тот, что был более болтливым. — Мы уж думали, что ты и костей не соберешь. Однако везет тебе. Правда, везение рано или поздно заканчивается.

Я была морально подавлена и не готова к сопротивлению. Они посреди бела дня тащили человека в машину, и никому до этого нет дела. Я покрутила головой, но… Что делать? Звать на помощь? Кто бросится ко мне? Гром, Гром, как же так, почему же ты не оставил охрану? Да и я об этом не подумала. Неужели я частичка, расходный материал и меня списали в утиль? Я в это не верила.

— Не вертись, дурочка, а то сейчас здесь и кончишься, — пригрозил мне второй, чей голос оказался очень низким и грубым.

Дмитрий Сергеевич Волоков приехал в Вересково и первым делом обратился в местную больницу, чтобы узнать, не поступала ли к ним некая Юлия Сергеевна Максимова. Когда он выяснил, что женщина с таким именем лежит в больнице, то был рад. Кажется, ему повезло.

Он наводил справки вечером, ему посоветовали прийти на следующий день ближе к полудню, чтобы пообщаться с пациенткой, так как ее травмы были очень серьезными и она на данный момент отдыхала. Волоков поблагодарил медсестру и обещал непременно прийти на следующий же день.

Стрелки еще не успели отсчитать десять утра, а Дмитрий Сергеевич уже шел к больнице. Когда он увидел, как две гориллы генерала ведут под руки молодую женщину в больничном халате, он сразу все понял. Посмотрев на белую «Волгу», стоящую у въезда на территорию больницы, он увидел знакомые номера.

Дальше он действовал, уже не думая о том, что рискует собственной жизнью. Для него теперь самым главным было добраться до генерал-лейтенанта и убрать этого зарвавшегося старого маразматика.

Подойдя к машине, он под дулом пистолета вытащил из нее шофера и приказал ему бежать и не оглядываться, а сам надел его черную кожаную кепку и сел на место водителя.

Меня впихнули в машину, а сами устроились по бокам.

— Поезжай, — скомандовал один из моих опекунов.

Волоков повернулся. Он выстрелил одному в лоб, а другому — в бедро. От неожиданности я вскрикнула. Незнакомый мне мужчина посоветовал мне не нервничать.

— Я тот, кого ты ищешь. Но самое интересное в том, что я — только надводная часть айсберга. Меня приговорили к смерти, и мне это очень не нравится. Где генерал? — обратился он к раненому.

Тот, несмотря на адскую боль, молчал. И лишь когда сидящий на месте водителя человек повел дулом, сказал, что генерал в гостинице, в номере триста семь.

«Какое совпадение, — подумала я. — Какая-то сволочь спит на той самой кровати, на которой не так давно еще спала я».