Читать книгу "Обман - Анна Бялко"

Мясо произвело фурор. Может, конечно, все восторгались только из вежливости, но Марина даже слегка подосадовала, что не сама готовила. «У меня бы не хуже вышло». Хотя, конечно, у Наташи все получилось потрясающе и очень красиво — самой ей, наверное, так все-таки не суметь. За мясом расхрабрившаяся Марина даже громко выступила за столом, не выдержав и вмешавшись в беседу дам об убогости отечественного образования.

— Учителям платить надо как следует! — сказала Марина в ответ на реплику высокой дамы, что бесплатные школы — вообще кошмар. — Тогда они не будут в продавцы разбегаться, а будут работать по совести. Плохие учителя, конечно, тоже есть, и немало даже, так это потому, что кто в эти школы идёт? Двоечники институтские. А тех, кто хоть что-то хорошо умеет, платные лицеи так и сманивают.

Разгорячившись, Марина чуть было не вспомнила во всеуслышание историю из собственного опыта, но вовремя сообразила, что не стоит, и успела заткнуться. В целом же светская беседа прошла успешно, и даже когда мужчины, выпив кофе, ушли в кабинет «немножко посекретничать», Марине удалось как-то выдержать полуторачасовое общение с дамами наедине. Тут ей, конечно, сильно помогли пирожные в ассортименте, щедро закупленные предусмотрительным мужем. Дамы, щебеча о различных диетах и массажистах, поглощали пирожные одно за другим, так что Марина даже забеспокоилась, будет ли им с Наташей завтра с чем выпить чаю.

— Да, кстати, Ариночка, — спросила полная дама, — а вы с Валентин Сергеевичем уже приглашены на новогодний вечер в Думу? Пётр Иваныч собирается пробыть здесь до этого времени, а я там не всех знаю. Все-таки, согласитесь, приятнее видеть вокруг себя знакомые лица.

Даже неискушённая Марина разглядела в этом щебетании попытку наезда — дескать, нас-то туда пригласили, а вас? — и напряглась. Она представления не имела ни о каком вечере в Думе, но надо было спасать мужнино лицо.

— Не знаю даже, — вздохнув, ответила она, приняв скучающий вид героини сериала. — Валя так устаёт от этих шумных праздников. Наверное, придётся пойти, но мы пока это окончательно не обсуждали. Рождество, Новый год — это домашние праздники.

— Но вечер будет до Нового года, — не сдавалась зловредная дама. — А Рождество, кажется, и вообще в начале января.

К счастью, при участии худой дамы тут же выяснилось, что вечер намечен как раз на канун Рождества католического, а так как в Европе отмечают именно его, то это считается гораздо более стильным. И, таким образом, вражеская атака была отбита.

Вообще, как поняла Марина, вечер удался. Даже муж, провожая её поздним вечером в спальню дежурным поцелуем в щёчку, показал ей поднятый большой палец. «И ничего страшного, подумаешь, светский раут, родительское собрание противней…» — думала Марина, засыпая.

Все хорошее когда-нибудь кончается, а каникулы почему-то кончаются особенно быстро. Вот уж не думала, что мне в зрелом возрасте снова придётся об этом жалеть. Когда Митя жил дома, я, пожалуй, все-таки скорее радовалась тому, что он наконец идёт в школу.

А теперь мне надо идти в школу самой. Прямо завтра. Пока это все было через неделю, через несколько дней, казалось ничего, а вот завтра… Я поняла, что мне жутко страшно. Хотела было поискать поддержки у Марины, но тут она как раз позвонила сама. С рассказом о мужниных гостях.

Она, естественно, была всем этим ужасно вздрючена, но, похоже, довольна. Правда, среди впечатлений ей было совершенно не до меня с моими школьными проблемами. Легко отмахнувшись: «Да брось ты, первый день, да ещё четверг, всем не до тебя будет, подумаешь — педсовет», она продолжала засыпать меня рассказами о гостях и своих победах.

Кое-что забавное, признаться, во всем этом было, я даже порадовалась. Ну, во-первых, эта мымра Олечка в «леопардовых перьях» — лучше и не скажешь. И история о том, как Марина надела мой летний пляжный сарафанчик вместо вечернего платья… Хотя, между прочим, идея не так уж и глупа, как может показаться. Я и сама давеча в Париже купила дивную ночную рубашку, чёрную, с декольте и в кружевах, которая совершенно спокойно могла бы сойти за вечернее платье. Кстати, там же на другой день я видела такое же платье, и с двух шагов их бы никто не различил. Помнится, я тогда же поделилась этой мыслью с Валькой, но он, косный ретроград, меня не одобрил. Он вообще относится к моей одежде с излишним трепетом, и вчерашняя история — яркий тому пример. Бедная Марина. И вообще, с его стороны мерзко звать гостей, когда жена — недели не прошло, как из больницы. И наплевать, что Пётр Иваныч приехал. Если вдуматься, невелика шишка Пётр Иваныч, видный деятель Тьмутараканской области. То ли советник заместителя губернатора, то ли заместитель советника — все равно здоровье жены дороже. Ну да ладно, мне-то теперь и вообще наплевать. И на вечер в Думе тоже, я всегда их терпеть не могла. Жалко, меня там не было, я б этой дуре ответила…

А ещё Марина спрашивала, кто такой Гриша. Как-то он, видите ли, не так на неё там смотрел. Я, грешным делом, составляя отчёт о знакомых, про Гришу не написала ничего, считая, что раз все кончилось, то и нечего. А он смотрит… В разговоре я от неожиданности как-то запнулась, застеснялась и ответила Марине неопределённо: «Поклонник…» Будем надеяться, этого знания ей на первое время хватит, а там мы увидимся, и я ей объясню, что с подчинёнными мужа, равно как и с его учениками, дела иметь не надо.

Ой, ученики… Как же мне-то не хочется с ними дело иметь… И в эту школу ведь одевать чего-то придётся… Такое… Школьное. Ну, посмотрим, что там у Марины в шкафу.

И вот я, как примерная, в восемь утра иду в школу, как на каторгу. Надо же, какое давно забытое чувство. Никогда бы не подумала, что снова придётся. Свою-то школу я терпеть не могла. Хотя… Может, и ничего. И Валька там был. Смешной, рыжий. А тут, конечно, ничего хорошего ждать не приходится.

На подступах к школе я прямо затерялась в разномастной детской толпе. Это ж сколько их, мама дорогая! И все галдят. Некоторые здороваются. И как я с ними буду… Страшно.

Марина мне подробно разъясняла, где что — где учительская раздевалка, где какой класс, но все равно я запуталась. На самом пороге школы меня суровым кивком поприветствовала похожая на бульдога суровая тётка — по описаниям, директриса, и я сразу струсила, деморализовалась и потеряла ориентацию. Так и стояла в коридоре, как баран, слабо пытаясь понять, куда ж мне плыть в этом детском море.

— Привет, Марин! Ты чего застыла?

Со мной бодро здоровалась симпатичная брюнетка средних лет, весёлая и румяная, в очках и бордовом костюме. Как её? Нина, точно. Училка биологии, Маринина подружка. А вдруг не она? Хотя, кажется… Надо осторожнее.

— Здравствуй, Мымочка. — Имя я специально прожевала и скомкала, чтоб вышло невнятно. Вроде Ниночка, а вроде и не очень. На всякий случай. Но брюнетка не обратила внимания, значит, пронесло, и я угадала верно.

— Ты чего такая? — продолжала она приставать. Господи, как же я не люблю, когда вот так расспрашивают. Ну какая такая? Я вообще не такая, но не скажешь же ей об этом.