Читать книгу "Парень с соседней могилы - Катарина Масетти"

И Мэрта дала ему машину — лишь бы эта парочка поскорее выкатилась из квартиры.

На работу я возвращалась с дрожью в руках.

Через неделю Мэрту выписали. В обеденный перерыв она уже резала в моей кухне лук.

— У меня ощущение статистки в фильме о собственной жизни, — заметила она. — Я все время присутствую на заднем плане: изображаю толпу, выступаю в поход с ополчением, создаю народный гул. Однако на переднем плане тоже кто-то есть. Просто я не вижу, кто это.

Теперь она часто выражалась иносказательно, словно грезила наяву… не стыдясь этого и не вдаваясь в объяснения.

Еще Мэрта сделала очень трогательный жест.

Ей случилось порезать себе палец, и она некоторое время не сводила глаз с раны. Потом взгляд ее упал на подаренный мне Бенни смешной плакат с влюбленными.

Мэрта подбежала к дальней стене и, взобравшись на диван, приложила палец к лицу женщины — бережно, ласкательно.

Теперь женщина в раковине плакала кровавыми слезами.

42

Она сказала, что даже не может приехать и вернуть мне машину, потому что должна дежурить у подруги в больнице. Днем она сидит там, а вечерами работает. Пришлось мне съездить на автобусе в город и забрать машину самому (ключ Креветка спрятала под крылом). Автомобиль стоял возле ее дома. Я прошел во двор и задрал голову к окнам. Они были закрыты деревянными жалюзи: нормальных матерчатых занавесей у нее нет.

К телефону она не подходила, автоответчик не работал.

Пять дней от нее не было ни слуху ни духу. Я начал разгребать документы по поводу фермы, которые чуть ли не каждый день забивали мне почтовый ящик. Если Креветка когда-нибудь выберется сюда, то обнаружит груду бумаг, а внизу — мой хладный труп. И тогда она похоронит меня под межевым знаком и примется выискивать на скамейках новую жертву. Я очень старался разозлиться на Креветку — злость облегчала боль и служила неплохим снотворным.

Я не знал, то ли она со мной расплевалась, то ли у нее и впрямь веская причина исчезнуть с моего горизонта. Интересно, а я бы стал так убиваться ради Бенгта-Йорана? Просиживать день за днем у него в психушке, взяв отпуск и работая по вечерам? Не имея времени даже позвонить Креветке?

Нет, такое и в голове не укладывается. Бенгт-Йоран не может свалиться с душевной болезнью, потому что у него нет души. Его можно лоботомировать пилой, и никто не заметит разницы. Мы с ним, конечно, друзья-приятели, только совсем другого разбору, в основном по привычке с детских лет: заводить себе новых друзей мне, пропади всё пропадом, было недосуг.

А к «нервам» у меня отношение, как у окрестных стариков. «Пристрелили б они первого ихнего психолога, и не было б никаких проблем», — сказал один. «Нервы» — это что-то несерьезное. На них всё сваливают отлынщики, которым лень по-настоящему взяться за дело.

Вздумай я рассуждать в таком духе перед Креветкой, она бы мне живо дала по яйцам, повалила на диван и объяснила, какой я идиот. Уж будьте уверены.

И вдруг она позвонила. Голос звучал напряженно, и я навострил уши:

— Что-нибудь случилось?

— У меня кризис, — только и сказала она.

Неужели Креветка хочет расплеваться со мной прямо сейчас, по телефону? Собери мозги, Бенни!

— Мне в пятницу стукнет тридцать семь, — торопливо залепетал я, боясь, как бы она не прервала меня. — Может, сходим куда-нибудь отметить? Я понимаю, для шампанского у тебя не тот настрой, но, может, хотя бы вдарим по пиву? Дата не то чтобы важная, сойдет и так.

А у самого поджилки трясутся.

— Ну, если дата не важная, может, отпразднуем «поммаком» или «пепси»?

Голос у Креветки малость повеселел, и она вызвалась сама организовать торжество и даже приехать с ночевкой в четверг, чтобы наутро подать мне в постель кофе. На радостях я защебетал, что твой жаворонок. Ура, она возвращается!

Иногда, сидя на кладбищенской скамейке, я пытаюсь разобраться, когда наступил крах: в мой день рождения или еще раньше — в тот вечер, когда к нам завалились со жратвой Бенгт-Йоран и Вайолет? То есть встречаться мы с Креветкой вроде продолжали, но из наших отношений что-то ушло, нам словно перекрыли кислород.

Поначалу все складывалось хорошо. Накануне дня рождения мы весь вечер болтали чепуху и хихикали, как в добрые старые времена, и между делом оприходовали бутылку сухого шампанского, которое Креветка припасла на завтра и которое подозрительно напоминало перебродившую с дрожжами муравьиную кислоту. В какой-то момент Креветка закрыла дверь на кухню и долго там возилась, шуршала бумагой, а потом что-то спрятала в платяном шкафу. Заснули мы поздно: я всю ночь цеплялся за нее, словно был утопающим, а она — единственным спасательным плотом в пределах видимости.

Утром я, как всегда, проснулся по будильнику и скосил взгляд на Креветку, которая обещала подать мне кофе.

Она даже не шелохнулась! Я некоторое время повалялся, кусая ногти и размышляя над тем, как бы ее аккуратненько разбудить. Потом настроил будильник, чтобы он прозвонил еще раз, а сам одновременно изобразил приступ кашля (получилось очень натурально, почти как у чахоточного). Креветка и не думала просыпаться. Возможно, все дело в том, что ее работа начинается в десять, а моя — в шесть.

Опоздав на полчаса к утренней дойке, я заявился в коровник со смешанными чувствами и отрыжкой после вчерашнего шампанского. И тут все пошло наперекосяк. Из-за моего опоздания коровы упрямились больше обычного, а одна яловка лягнула меня в ногу. Доить я кончил не в лучшем настроении.

Вернувшись в дом, я наспех принял душ и осторожно приоткрыл дверь на кухню.

В глаза бросилась бутылка из-под шампанского, где оставалось еще на три пальца кислятины. В кухне было тихо и пусто. Креветка так и не проснулась.

Если честно, я все равно был ужасно рад, что она тут, в моем доме. Так что сам не знаю, какого черта я вломился в спальню и начал шумно одеваться, украдкой следя за тем, как себя поведет Креветка.

— Кажется, попахивает горящим на костре мучеником? — донеслось из мятых простынь. Она посмотрела на часы, перевела прищуренный взгляд на меня.

— Я ничего не ожидал, — буркнул я.

— Что ты хочешь этим сказать?

Голубые глаза смотрели злобно, белесые ресницы раздраженно моргали. Она вскочила и принялась напяливать свои изысканные одежки из небелёного хлопка.

— Вот и получай то, чего ожидал: ничего!

Это что ж такое — я еще и виноватый?! Я молча ушел на кухню. Креветка приволоклась следом, умудряясь даже без тапок сердито топать.

Я сунул кофейник под кран и включил воду. Кран плюнулся одним воздухом. Проклятье! Опять вышел из строя насос. Надо бежать туда! И скорее вызывать сантехника!