Читать книгу "Наш Витя - фрайер. Хождение за три моря и две жены - Инна Кошелева"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да! — невольная боль прорвалась в этом возгласе.
— Мы долго думали тогда, не остановить ли тебя. Но отдали все на твой выбор.
Рав долго молчал, после продолжил:
— Нет ничего труднее, чем отказаться от своей женщины. Всё равно, что убить себя. Но ты сам решил: свобода и жизнь больше успеха, жизнь и ответственность больше любви. Прости…
Рав помолчал и добавил:
— Да, та сцепка… Между музыкой и безденежьем… Её больше нет.
— О чём ты?
— О том, над чем бились тогда каббалисты. С чего начиналось твоё путешествие. Безденежье перестало держать наручниками твоё ремесло, ты заметил? По тому, как наполняется шекелями твоя шапка?
— А… — безразлично потянул Витя. — Об этом… Я же сказал, что забыл.
Манечкино присутствие Витя ощутил во время игры как неудобство: что-то мешало. Она стояла почти за спиной, невидимая. Подошла к нему, когда все разошлись:
— Собирайся. Дети ждут. Сашка пирог испекла.
Будто они расстались всего часа два назад, и он не прожил в прошедшие месяцы какую-то иную, неведомую ей жизнь. Он попытался возразить:
— Соня Эйнштейн… Звери…
— Сонька сама мне позвонила. После того как её кинул этот придурок, в ней прорезалось нечто человеческое.
И Витя понял, что вернуться можно сейчас или никогда. Только так и никак по-другому.
Пенелопа забирала своего Одиссея.
В машине Маня говорила не переставая. Что за манера у этих женщин «заговаривать» самые тяжкие проблемы? Вот так же другая по дороге из Кливленда в Нью-Йорк не могла, не хотела остановиться. Сейчас замолчит Манечка и… Нет, ещё про свою новую пианистку, которую он никогда не видел:
— Представляешь, на отчётном концерте я ей киваю, мол, начинай аккомпанемент, а она хоть бы хны. Ученик на нерве. Фальстарт… Второй раз — срыв. Ни гу-гу. Я подошла, а она… спит. Да ещё похрапывает! Я ей: «Как можно, Фаина Самойловна? Над клавиатурой? Ведь это Шопен!» А Фаина: «Когда я не ем, то сплю». Задница со стула свисает, в дверь не проходит.
— Нет у неё других радостей, может, ей скучно жить, — откликнулся Витя.
И Манечка, наконец, замолкла. Значит, перейдёт к главному. Так и есть, спросила:
— Что это было с тобой?
Теперь молчал Витя.
— Очень сильно?
— Да.
Помолчала Манечка, вздохнула всей грудью:
— Ничего, переживём-перезимуем…
Дома был полный порядок. Дети учились и подрабатывали. Долги пали почти до нуля. Вите было готово место в музшколе, и добрых три десятка учеников приходили на частные уроки к нему и к Манечке по будням. Однажды Манечка, проводившая детей на занятия и зубрившая с утра пораньше иврит, оторвалась от чашки кофе, подняла на него свои голубые влажные глаза:
— Я не нужна тебе? Не нужна совсем?
— Нужна, очень нужна, — положил он руку на мягкое родное плечо. И Манечка, повернув голову, эту руку поцеловала…
— Знаешь, сегодня я сон видел, — сказал Витя. — Будто живу в другом браке.
— С ней?
— Нет. Не эротический сон, не про это. Течёт себе семейная жизнь, понимаешь? И в доме чужая женщина. И всё как положено, но в какой-то миг вдруг навалилась на меня тоска тоскливая. Хочу, чтобы здесь была ты. Я ищу тебя и знаю, что тебя нет, а есть кто-то…
— А дети были наши или чужие? — спросила Манька.
— Да, наши, наши, конечно. Какие ещё могут быть дети? Но это ничего не меняло…
И всё вернулось на свои места…
И только иногда… Во время школьных каникул, или на исходе субботы, или в особенно грустный и неудачный день Витя звонит Соне Эйнштейн и приезжает к питомнику. Стулья рядами, ящик для шекелей, экскурсионные автобусы…
Он бросает в толпу всё новые и новые пригоршни нот. Полнозвучные, они рвутся вверх, как воздушные шары. Свобода касается музыканта своим лёгким крылом, несёт за океан и дальше — от земли, туда, где нет ни низа, ни верха, ни прошлого, ни будущего.
Говорят, на концерте один раз поздней весной видели высокую американку с внешностью топ-модели. Она постояла в отдалении и села за руль красной спортивной машины «Феррари», не дождавшись конца программы. Говорят, сам Зубин Мета на днях долго слушал Витю и дал ему свою визитку. Говорят, это равно приглашению на работу в Израильский филармонический. Говорят, иногда музыканта после концерта забирает рыжебородый рав с белозубой улыбкой и солнечными искрами в карих глазах. Но чаще всего, говорят, если концерты продолжаются больше недели, появляется ещё одна женщина (по описанию очень похожая на Манечку). Она увозит кларнетиста на своей «Субаре».
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Наш Витя - фрайер. Хождение за три моря и две жены - Инна Кошелева», после закрытия браузера.