Читать книгу "Ричард Длинные Руки - штатгалтер - Гай Юлий Орловский"

– Ваше Величество, мы не подведем!..

Его братья гордо расправили плечи, могучие, как столетние молодые дубы, самый младший сказал срывающимся голосом:

– Мы прошли такой путь по местам вашей боевой славы! И наши сердца горят страстью приобщиться.

– Все будет, – пообещал я. – Вы уже приобщились, поддерживая наше влияние в северных королевствах.

– Ваше Величество, – сказал Зигмунд, пока средние братья оттаскивали застеснявшегося младшенького в задние ряды, – мы жаждем большего!

Я сказал невесело:

– Это я тоже обещаю. Всех нас Господь очень скоро проверит на стойкость.

Их лица посерьезнели, что-то в моем голосе прозвучало такое, что Зигмунд перекрестился, а его братья сказали вразнобой:

– Аминь.

На всякий случай я задержался, наблюдая, так ли все идет, однако оборотни точно по плану запустили большую группу преступников в лес со стороны города, а затем вошли следом сами, неторопливо и празднично.

Наши разведчики, наблюдающие издали, торопливо вернулись к изготовившимся войскам и начали разводить отряды по указанным местам, создавая единую цепь копейщиков в несколько рядов.

Граф Андреас сразу увел отборный рыцарский отряд к городским воротам, я сказал сопровождающим меня телохранителям, что изволю помолиться в одиночестве, но если не вернусь, что случится, скорее всего, то, значит, с ангельской помощью тайно отбыл в иное, крайне нужное мне место, так что сопровождать меня не следует.

Я даже не стал наблюдать за началом жестокого истребления, мелкие подробности на этот раз уже не интересовали. Вернее, интересуют, но не настолько, чтобы самому ввязаться в нелепую драку с вурдалаками.

Это ниже моего достоинства, король – это не хвост собачий, бегать с высунутым языком и мечом в руке не весьма солидно, а я должен выглядеть зело и внушаемо.

Конечно, когда никто не видит, я могу всякое, но здесь на людях. А король такого огромного и могучего государства проиграет битву, если поведет армию лично и не будет видеть, что творится на флангах, а посыльные не смогут докладывать о быстрых изменениях хода сражения.

Филипп, едва я вернулся, послал за Беатой. Мне кажется, он меня то ли побаивается, хотя и не признается, то ли с Беатой чувствует себя намного увереннее, все-таки некий амортизатор.

Женщины вообще все и всегда смягчают, если, конечно, не разжигают, Беата мило и настороженно улыбалась, чувствуя, что что-то происходит, но ничего не спрашивала, а с аппетитом ухомякивала крохотные пирожки и пирожные, в то время как мы с Филиппом всего лишь выпили по бокалу вина.

– Ваше Величество, – проговорил он с сомнением в голосе, – вы снова исчезли надолго… Не опасно?

– Уже нет, – заверил я. – Допьем вино, я вернусь в свои пенаты. Не знаю, что это такое, но когда хотят поумничать, то говорят примерно такое.

– Ваше Величество! Вам-то зачем умничать?

– Не знаю, – ответил я честно. – Все мы всегда стараемся выглядеть еще пушистее. Операция, о которой мы говорили, фактически завершена. В смысле, сейчас начинается завершающая стадия.

Беата перестала жевать, а рука Филиппа замерла на весу с фужером вина.

– Ваше Величество?

– Сейчас заканчивают истребление оборотней в лесу, – сообщил я. – Мои отряды вошли в город и начинают вылавливать оборотней по кварталам. К счастью, эти твари провели некогда блестящую операцию, заставив короля распустить армию, так что у нас не было проблем по оказанию бескорыстной братской помощи.

Филипп проговорил, запинаясь:

– Ваше Величество… но как… как вы смогли так быстро?

– Быстрота, – пояснил я, – важнее силы удара. Но все неважно, кроме самого главного: операция завершена хирургически красиво. Опухоль удалена вовремя, хотя еще чуть – и пошли бы метастазы, а с ними бороться куда труднее. Теперь можете раскрыть правительству наш план.

Филипп спросил осторожно:

– А каков теперь наш… гм, ваш план?

– А что, – спросил я, – должно было что-то измениться?

Он пробормотал несчастным голосом:

– Нет, но… ваша армия уже здесь! А это значит, вы отправили ее задолго до разговора с нами. Значит, у вас есть и другие интересы.

– Ничего не изменилось, – заверил я. – Я помог с укреплением трона и цементированием власти из чисто демократических побуждений во имя либеральных ценностей и всеобщего промискуитета. Как я уже говорил, мои войска на первых порах помогут вашим властям вешать разбойников, ибо те в отсутствие оборотней немедленно, как вы заметили верно, обнаглеют и возомнут. Возомнят.

– Надеюсь, – спросил Филипп, – только разбойников?

– Разумеется, – заверил я. – А что вас беспокоит?

– Да так…

Я спросил с беспокойством:

– Надеюсь, у нас не слишком расходится понятие, кого считать разбойниками?.. Уверяю вас, прелюбодейство разбоем не считается. Так, мелкий грешок, которым даже гордятся.

Он вздохнул с заметным облегчением.

– Вы меня успокоили, Ваше Величество. Остальные отличия неважны, если здесь у нас полное совпадение общих человеческих ценностей, что полностью совпадают с мужскими.

Беата зыркнула на него сердито, перевела опасливый взгляд на меня.

– Увы, – сказала она, – никто теперь не посмеет и хрюкнуть, что вы не король, Ваше Величество.

В ее голосе послышалась горечь, я сказал участливо:

– Даже ты?

– Я и раньше не хрюкала, – объяснила она. – Разве что попискивала.

– Попискивать можно, – милостиво разрешил я. – Даже пищать. Разрешаю. Может быть, даже не вдарю. Хотя могу и вдарить, я же самодур, а власть у меня абсолютная. Правда, я взял ее вроде бы только на период чрезвычайного положения, но даже грибам понятно, что если такое взял, то чего вдруг отдам?

– Это на вас похоже, – сказала она грустно.

– Не плачь, – сказал я, – тебя в гарем возьму точно. Счастливая! Вот повезло…

– Еще как, – прошипела она сердито. – Что с наблюдением за Периметром?

– Даже не знаю, – заверил я, – что это. Наблюдайте, сколько влезет, если совсем стыд потеряли, бессовестные. Неужели ты всерьез думаешь, буду вмешиваться и тем более рушить вашу налаженную систему? Да ни за что! Кроме экспорта базовых общечеловеческих ценностей и смены основных приоритетов управления – никаких изменений!.. Для гарантии вашего благополучия и уверенного пути с поднятыми руками в светлое будущее оставлю здесь совсем небольшой ограниченный контингент для принуждения к миру, это он так называется, хотя никого принуждать не будем. У нас полная свобода: хочешь – живи мирно по нашим законам абсолютной монархической демократии, хочешь – не живи.