Читать книгу "Евангелие рукотворных богов - Вадим Вознесенский"

– Можно. Придешь завтра в город – расскажешь, что знаешь, может, помогут. А здесь людям отдыхать не мешай.

– Как скажешь. – Рахан отвернулся.

– Не кипятись, тут тебе все равно никто ничего не скажет.

– Да ладно…

– И вообще, смотри, у нас беззакония не потерпят.

– В курсе.

Дружинник еще постоял, покачиваясь на носках, рассматривая сидящего. Странно поговорили, не поймешь, но мужик вроде нормальный. Действительно – ладно. Он глянул на Тома, махнул рукой, мол, не беспокойся, и пробежался взглядом по остальным посетителям. И внезапно застыл на притаившемся в углу Ванко.

Мальчик тоже внимательно рассматривал патрульного. Первая встреча с отрядом Полка. Уж не этот ли человек гарцевал у ворот хутора, заговаривая зубы Сивому, да и потом всю ночь травил байки, развлекая поселенцев? Точно он. Узнал, подойдет? Не пошел, вернулся к трактирщику, спросил что-то. Тот ответил, махнул рукой в сторону Ключника. Дружинник глянул, поскреб затылок, обменялся еще парой фраз, попрощался, кликнул своих да вышел. А ведь, верно, узнал. Рахана он тогда не видел, а мальчишка-то постоянно рядом отирался. Ну и дракон с ним, не захотел приветить – его дело. Больно надо. Ванко возвратился к прерванному делу – смакованию сладкого и душистого горячего напитка.

Том удивился еще больше – патрульные на настырного постояльца никак не отреагировали, а пацан, его спутник, старшего заинтересовал. Видел где-то, говорит, но что примечательно – озабочен был, словно с привидением встретился. Дела. Надо признать, после беседы с дружинниками калека утихомирился, забрал мальца и наверх поковылял.

– Спать будем, – буркнул Ключник, – завтра в город. Задержимся тут, тебя еще, пострел, пристроить надо.

– Как пристроить? – Ванко даже ерзать перестал, укладываясь поудобнее под боком солдата на узкой койке. – Я с тобой.

– Нельзя со мной, опасно. Здесь спокойно, не пожалеешь, что остался.

Разговаривать на такие темы Рахан и прежде не умел, а за последние годы и вовсе разучился. Он вздохнул, неловко погладил притихшего мальчика:

– Спи.

Где уж тут заснешь – лучший друг бросает как безделушку надоевшую.

Ворочался Ванко долго, слышал, как утихомирились внизу гости, как суетилась челядь, гремя посудой, грохнули ставни, прошелестели последние звуки шагов и наступила тишина. А паренек все не спал.

Мышиные шорохи за стеной, внезапно напряглось тело Ключника, однако не успел Ванко осознать, что происходит что-то ненормальное, как с треском слетела с петель хлипкая дверь. Рахан, впрочем, оказался на ногах еще раньше.

Разве встречается такое, что рефлексы человека предшествует действию, их побуждающему? Реакция бывает замедленная, бывает молниеносная, но кто-нибудь слышал о реакции-предчувствии? Способности заглянуть на мгновение в будущее, на долю секунды вперед, неосознанно отреагировать на опасность? Итог невероятной обостренности восприятия, умение уловить признаки скапливающегося в пространстве напряжения. Мечта любого бойца – знать, куда ударит противник, прежде, чем тот сам это поймет. Миф, сказка? Ключнику, похоже, такое удавалось.

Иначе чем объяснить, что лишь замахнулся снаружи неведомый нападающий, намереваясь высадить дверь, а солдат уже прижался спиной к стене сбоку проема. Как калека ухитрился полоснуть своим тесаком нырнувшего снизу в изящном кувырке, полоснуть не наотмашь, куда придется, а коротко провести по горлу сгруппировавшегося человека так, что тот закончил движение и распластался, раскинув руки? А Рахан уже метнул нож в противоположную сторону, туда, где в узкое пространство окна вперед ногами влетал другой противник. И громоздкое оружие вошло в тело с хирургической точностью, не задев конечности, между ребрами. Тем не менее все закончилось так же быстро, как и началось. Потому что в затылок Ключнику из полумрака коридора уткнулось оружие. Не грубый самострел или отточенная пика, а зловещее произведение мастеров погибшей цивилизации. Даже ни разу не видя до этого старое оружие, всегда можно понять назначение такого дышащего смертью предмета. Только загляни в черный зев, в бездонную глубину, способную выплюнуть огненный язык или еще неизвестно что, но во много раз более смертоносное, чем честная сталь кинжала. Она затягивает, эта дыра, гипнотизирует, лишает способности рассуждать и сковывает члены. На Ванко, по крайней мере, вид оружия оказал такое действие.

– Руки! – невидимый владелец артефакта распоряжался коротко и резко.

Рахан приподнял ладони вверх. Его слегка подтолкнули, он сделал шаг вперед, освободив место, и из тени вышел вечерний дружинник. Его-то сжавшийся на кровати мальчик никак не ожидал здесь увидеть.

– На колени!

Ключник повиновался безропотно, с разрушительными способностями упирающейся в голову вещи он был знаком не понаслышке. Дружинник носком сапога подцепил голень пленного в районе щиколотки и забросил его ноги одна на другую, затем закинул на шею веревочную удавку и ею же быстро стянул запястья.

– Не рыпайся! – Он подошел к одному распластанному телу, к другому, пощупал пульс. – Паскуда!

Прыжком оказался у беззащитного Рахана и ударил ногой под дых, затем, уже упавшего, несколько раз пнул в голову.

– Не забей, – посоветовали снаружи.

– Пусть не надеется, я его еще долго кончать буду. Забирайте мальчишку и этого волоките, разговор длинный намечается… Двоих людей! Из лучших! Как я Полку в глаза смотреть буду?

С лестницы связанного Ключника сбросили. Толкнули вниз и спокойно наблюдали, как он считает ребрами растрескавшиеся ступени. Потом подняли пинками и вытолкали наружу, перебросили через луку седла и конными последовали в город. Ванко не били. Особо не церемонились, но и жестокости, как с Раханом, не проявляли. До стен Осетрова добрались быстро, ворота перед наездниками открылись сразу, без вопросов, лишь застучали по каменным плитам подковы лошадей, – ждали.

Мальчик сидел с несильно связанными руками перед одним из дружинников и смог с интересом, бояться он просто устал, рассмотреть, каков внутри город в устье Куты. Подивиться было на что. Во-первых – чистота. Отсутствовали свалки мусора, что ржавеющими нагромождениями заполняли внешние территории, не встречались обожженные, полуразрушенные остовы зданий, дороги с тщательно заделанными выбоинами говорили о том, что за ними следят с должной аккуратностью, – все в Осетрове создавало впечатление, будто осталось в прежнем, довоенном виде. Ванко бы не поверил, если узнал, что раньше здесь было даже хуже. Во-вторых – свет. Тускловатый, но мягкий и ровный, льющийся из расставленных вдоль улиц фонарей, из перевернутых стеклянных колб, из отдельных окон, не иначе – волшебный, тоже пришедший из прошлого. Завораживающий. В-третьих – стекла. Дома, каменные, высоченные, по пять, а некоторые и больше этажей, не пялились на мир черными провалами окон: первые уровни все заложены кирпичом, а выше – бликующие в отсветах огней прозрачные стекла. Богатство. Да мало ли – если ночью город вызывает такое впечатление, то что можно сказать, взглянув на него днем?