Читать книгу "Вирт - Джефф Нун"

– Она – твой счастливый билет.

– Да... Ну... Я как-то к ней остываю. И она ко мне охладела. Больше не хочет принимать перья. То есть, те перья, которые я хочу, чтобы она принимала.

– Я за тебя беспокоюсь, Битл.

Он взглянул на меня, лишь на мгновение, но это было великолепно. Один из тех старых хардкор-взглядов Битла. Потом снова включились перья, захватили контроль над ним, и утроенная пелена смежила его веки, затуманив его глаза.

– Ты слишком много принимаешь, Би, – сказал я. – Слишком много Червя.

Я думал, что он на меня наорет, но Битл только молча смотрел в одну точку поверх моего плеча. В его глазах снова зажегся его фирменный «битловский» жесткий свет.

– Тристан! Мой друг! И Сьюз на буксире! – закричал он, приветствуя пару, которая поднималась наверх.

– Битл... послушай меня...

Но чувака как ветром сдуло. Он оттолкнул по пути хрупкого молодого парня, направляясь неровным курсом к паре со спутанными волосами. Я наблюдал за тем, как он обнял Сьюз, а потом – Тристана, как он гладил их дреды своими длинными, покрытыми Вазом пальцами. Матерая парочка гладила его в ответ, и все, что я мог сейчас сделать – только смотреть, не участвуя в происходящем. Сьюзи улыбнулась мне; это была глубокая улыбка, очень глубокая, и я снова почувствовал, как она забирается внутрь, лаская взглядом всего меня. Что же такое было в этой женщине, что отличало ее от всех других женщин, за исключением, разве что, Дездемоны? Мир вокруг закружился. Фетиш, и Блаженство, и танец; все они вставили мне. Я отвернулся от любви, сделал шаг назад – в сторону от Битла, в пустое пространство. Джентельмен ждал меня там, в своем павлинье-зеленом костюме-тройке и своей мудростью.

– Не дай ему до тебя добраться, Скриббл, – сказал он.

– Скажешь мне свое имя? – спросил я.

– Ты знаешь, кто я.

– Да, – согласился я. – Я тебя знаю.

Но откуда?

– Пока что этого достаточно, – заметил он, прочитав мои мысли.

– Существо все еще живо? – спросил я.

– Все еще живо. Так же, как и Бриджит.

И опять – что-то в его голосе меня зацепило.

– А откуда ты знаешь?

– Я наблюдаю за проносящимся мимо миром.

– Где Существо?

– Я думаю, ты должен сам догадаться.

– Скажи мне!

Он смотрел на меня. Желтые глаза. Этот взгляд глубокого узнавания, который достается тебе только раз в жизни. Его пристальный взгляд был золотым, и все плохие воспоминания, все потери – они уходили прочь. Я влюблялся, серьезно влюблялся в этого человека. Но я не знал – почему, разве что это было – как влюбляться в давно потерянного друга, только такого, которого ты никогда не встречал раньше. Он начал говорить, но вдруг его глаза переключились в одной быстрой вспышке направо, вверх над моим плечом.

Я обернулся и увидел Битла и Тристана. Они крепко обнимали друг друга.

И все было бы хорошо, вот только Тристан не обращал внимания на Битла, то есть, абсолютно. Он смотрел, не отрываясь, прямо в глаза Джентельмену. И больше его не видел никто. Я осознал это только тогда. Никто – только я и Тристан. Нас это объединяло, но я не мог понять, почему.

– Что происходит? – спросил я, и его глаза повернулись обратно ко мне, полные боли и страдания.

– Дело такое, Скриббл, – сказал он. – В тебе яд. У тебя внутри.

– Укус змеи? – спросил я.

– Я не знаю, откуда он берется. У некоторых он есть. У большинства – нет. Те, в ком он есть, должны это использовать. Ты не используешь.

– Ничего не понимаю.

– Я тоже когда-то не понимал. В твоем возрасте. Но однажды ты все поймешь. Однажды ты осознаешь. И все встанет на место. Ты найдешь, что искал.

– Но каким образом? – допытывался я, но Джентельмен снова проделал свой трюк c незаметным исчезновением.

– Скриббл! Иди сюда! – голос Битла ворвался в мой транс. – Скриббл! Давай поболтаем. – Он выпустил Тристана и снова пристал ко мне. Как банный лист к жопе. Его зрачки плясали под мутной пеленой, что затянула его глаза. – Скриббл, я хочу тебе что-то сказать. – Его голос был глухим и невнятным, в нем еще чувствовался отходняк от басовой инъекции. – Послушай меня! – закричал он, крепко схватив меня за руки.

– Ладно, говори.

– Скриббл... Я... Я хотел... просто хотел...

Битл вдруг огляделся по сторонам, весь нервный и напуганный, а напуганный Битл – это явление крайне редкое, поэтому я уставился на него в упор. Он отвел глаза, не выдержав мой взгляд.

Он не выдержал мой взгляд! Битл не смог посмотреть мне в глаза! Без того, чтобы не вздрогнуть. Восьмое чудо света!

– Просто скажи, что ты там собирался сказать, – голос у меня был тяжелый и равнодушный.

Я уже говорил, что заражаюсь непрошибаемым похуизмом.

Он с видимым усилием взглянул мне в глаза и сказал:

– У меня есть кое-что для тебя.

Он вытащил из кармана свою табакерку и сунул ее мне в руки.

– Я не могу это взять, – прошептал я. – Не могу...

– Это тебе.

В этой старой жестяной коробке из-под «Черной вишневой грубой ебли» Битл держал наркотики – еще с тех славных дней, когда мы учились в Дройлсден Стейте, средней школе для недорослей. Внутри этой замурованной тьмы он хранил Джэммерсы и Ваз, Пух и Теней, Перья и Дымок, все вещества, которыми он только мог разжиться. Внутри были все его мечты. Его сундук с сокровищами.

– Я не могу это взять, Би.

– Открой, – сказал он.

Табакерка открылась с приятным щелчком и замечательным ощущением в ладонях, и я ожидал найти там внутри настоящий бардак, джунгли мрачных наркотиков. Но на подстилке из ваты лежало одно-единственное перо.

– Би!

Перо было черно-синее, с вкраплением розового. Я поднял его дрожащими пальцами, наслаждаясь его трепетанием в моих руках – словно птичка грез все еще употребляла его, паря на Виртовых волнах.

– Би!

Я повернул перо, чтобы прочитать белую этикетку.

Ленточный червь.

– Би!

Я вдруг осознал, что просто тупо произношу его имя и ничего больше, слишком потрясенный, чтобы хоть что-то соображать.

– Ты знаешь, что мне назад пути нет, Би.

– Я в последнее время увяз по уши в этой хрени, – сказал он. – Не могу остановиться.

– И на что это похоже?

Я крошился и ломался под этими намеками из вчерашнего дня.

– Это драгоценный Вирт, Скриббл. Но я на него подсел. Не могу остановиться, все перечервываю и перечервываю эту ленту. Заглотил – и мир стал прекрасным. Но ты меня знаешь, я ненавижу подсаживаться, ну, не на одиночных удовольствиях.