Читать книгу "Пасьянс на красной масти - Кирилл Шелестов"

Хенрих совсем оробел и закивал ему снизу вверх. Покончив с косяками, мы вернулись в зал, пообещав Быку наведаться в комнату отдыха еще раз попозже.

— Это что, мафия? — спросил Хенрих с легким содроганием.

— Откуда у нас мафия, — отмахнулся Плохиш. — Тут приличное место. Видал, вон мэр города сидит. Это у вас там мафия. — Плохиша, кажется, начало «накрывать», он нес всякую чушь. — Вон, в Амстердаме в прошлом году одному пацану уши отрезали! — вдруг сообщил он. — Я в газете читал.

То, что Плохиш читает газеты, было для меня новостью.

— Я не читал, — ответил Хенрих после долгой паузы. Его, похоже, тоже забирало.

— Да вам все равно правды не скажут, — возразил Плохиш. — У вас страна дикая. Все — шпионы.

— Может, это русские сделали? — предположил Хенрих.

— Нет! — не согласился Плохиш. — Это, наоборот, русский пацан был. Кстати, из Уральска. Я так чувствую. Нормально вообще вы поступаете! — Он укоризненно посмотрел на Хенриха. — Не успел к вам русский пацан приехать, как вы ему сразу уши режете. Вот тебе, к примеру, уши отрезать, тебе понравится?

Хенриху явно не нравилось без ушей. Он поспешно втянул голову в плечи. Плохиш налил себе и Хенриху и, выпив, перескочил на другое.

— Слышь, Хенрих, а давай с тобой бизнес замутим. Тебе же все равно сейчас делать нечего.

— Какой бизнес? — спросил Хенрих, без особого, впрочем, интереса. Он все еще находился под впечатлением.

— А по телкам. У вас же там публичных домов полно. Целый квартал. Красные фонари, что ли?

— И еще есть, — ответил Хенрих не без гордости за родину.

— Давай, я тебе телок отсюда буду гнать. — Плохиш загорелся. — По дешевке. А ты там их пристраивать будешь. Поработали чуток, и назад.

Хенрих не успел ничего ответить на это заманчивое предложение, потому что нас окликнули. Возле нашего столика стоял сын губернатора.

2

Лисецкий-младший, или Николаша, как его, вслед за его отцом, называла вся губерния, был невысоким, толстеньким благообразным увальнем, лет двадцати трех. Не унаследовав ни отцовского ума, ни его амбиций, Николаша томился бездельем в семейном банке «Потенциал», где Ефим Гозданкер держал его на должности начальника отдела, не подпуская к делам. Мы поздоровались, и он присел на свободный стул. На нем была белая майка, слишком тесная ему на груди и животе, и белые брючки в обтяжку.

Плохиш налил коньяка, и все выпили.

— Ты здесь один? — спросил я у Николаши.

— Нет, с компанией, — ответил он, махнув рукой на столик в глубине, где сидело несколько молодых людей. Глаза у Николаши радостно блестели. Он был сильно навеселе.

— У меня же жена сейчас на сохранении, — пояснил Николаша. — Отвез ее в больницу, а сам загулял. Вырвался сюда по папиному приглашению. Ну и ребят с собою прихватил. Может, найдем здесь девчонок симпатичных.

А вот в жадности до женского пола Николаша не уступал Лисецкому-старшему. Хотя женился он всего год назад и ожидал прибавления семейства, его регулярно видели в компании городских проституток.

— Здесь полно шмар, — обнадежил его Плохиш. — В случае чего с официантками договоримся. Или вон у Шуфутинского шкур заберем.

— Ты думаешь — реально? — засомневался Николаша.

— А че нереально-то? — уверенно отозвался Плохиш. — За бабки все дают.

Николаша принялся рассматривать официанток, в надежде отыскать достойный объект.

— Ух ты! — вдруг воскликнул он восхищенно. — А это кто?

Плохиш повернулся в направлении его взгляда.

— Ба! — изумился он. — Хасановская жена! Совсем у девки крышу сорвало! У нее только мужа убили, а она по кабакам уже таскается!

Через зал в сопровождении охранника действительно двигалась Ирина Хасанова в черном брючном костюме и белой рубашке с высоким, свободным воротником. Она шла, подняв свое тонкое фарфоровое лицо, с высокомерно-отрешенным видом. Все взгляды были прикованы к ней. Несомненно, то, что произнес Плохиш, сейчас звучало за каждым столом.

Она поравнялась с Собакиными и, кивнув, остановилась. Собакин торопливо вскочил, приветствуя ее. Он даже уважительно пожал руку ее охраннику. Вероятно, ту почтительность, которую он испытывал к мужу, он теперь перенес на вдову.

Охранник, рослый спортивный парень с дерзкой, смазливой внешностью, подвинул ей стул, и она села. Охранник еще потоптался за ее спиной, нахально оглядывая сидящих в зале, словно ощущая свою особую причастность к происходящему. Но поскольку на его вызов никто не ответил, он хмыкнул и не спеша, вразвалку удалился.

Между тем, Ирина заметила меня и слегка помахала рукой. Я сдержанно улыбнулся ей в ответ, но не тронулся с места.

Через минуту к нам приблизился Собакин.

— Прошу прощения, — наклоняясь к моему уху, прошептал он. — Вы не могли бы посидеть с нами? Ирина хотела поговорить.

— Мы с Хенрихом пойдем покурим, — сказал Плохиш, поднимаясь. — Николаша, анашу будешь?

— Спрашиваешь! — радостно отозвался Николаша.

— Ты что, с ума сошел! — одернул я Плохиша, но он только отмахнулся.

Николаша вскочил и торопливо прокосолапил за ними. Мы с Собакиным подошли к столу Ирины.

3

— Выпьете что-нибудь? — спросила она. Я отказался.

Она кивнула, не вдаваясь в обычные российские вопросы о том, что послужило причиной моего отказа от алкоголя: врожденная подлость или приобретенная болезнь. Некоторое время она молча вглядывалась в меня серым, вдумчивым и прохладным взглядом, как будто пытаясь что-то понять. Мне даже сделалось немного не по себе. Потом ее глаза потеплели.

— Я рада, что вы здесь, — наконец произнесла она просто.

— Я тоже ужасно рад, — нескладно ответил я и почему-то смутился.

Она слегка порозовела и потупилась. Мы словно случайно коснулись чего-то запретного и отдернули руки.

— Я не успела поблагодарить вас в прошлый раз, — церемонно начала она, но не выдержала взятого тона и тут же сбилась. — Представляете, у прокуратуры я оказалась главной подозреваемой! — возмутилась она. — Они даже не скрывают этого!

Сейчас, рассматривая ее внимательнее, я заметил, что рисунок ее губ был довольно редким: верхняя казалась припухшей, и ее четкая капризная линия слегка загибалась наружу. Люди с такими губами обычно способны на дерзкие, необдуманные поступки.

— Чему ты удивляешься? Не они одни так думают, — отозвалась жена Собакина с притворным сочувствием.

Ирина расслышала злорадство в ее голосе.

— Поэтому я и здесь, Леночка, — парировала Ирина с ядовито-любезной улыбкой. — Чтобы не лишить окружающих единственной темы для сплетен. Ведь ни о чем другом в городе сейчас не говорят, как о том, убила я мужа или нет!