Читать книгу "Второе признание - Рекс Стаут"

— Прибавляем к пяти, получается пятьдесят пять. Если этого не хватит на покрытие ущерба, вашего гонорара и прочих расходов, пришлите мне счет.

— Спасибо, я так и поступлю. Я, разумеется, не могу сейчас сказать, какие возникнут расходы. Возможно…

— Расходы на что?

— На расследование обстоятельств смерти мистера Рони. Возможно…

— А что там расследовать?

— Не знаю, — Вулф убрал чек в карман. — Возможно, все выяснится легко и просто. Я хотел бы задать мистеру Кейну несколько вопросов.

— Зачем? С какой стати?

— Но почему бы и нет? — мягко стлал Вулф. — Уж на столько вопросов, сколько задал мистер Арчер, я имею право? Разве он возражает? Вы возражаете, мистер Кейн?

— Конечно, нет.

— Прекрасно. Я постараюсь покороче, но, прошу вас, сядьте.

Кейн сел, правда, на краешке кресла. Сперлинг до этого не снизошел. Засунув руки в карманы, он смотрел на Вулфа без всякого восхищения.

— Первый вопрос, — начал Вулф. — Как вы определили, что мистер Рони мертв?

— Господи, вы бы только его видели!

— Увы, я его не видел; и вы его не могли видеть очень хорошо, потому что было почти совсем темно. Вы пощупали рукой, бьется ли его сердце?

Кейн покачал головой. Я и не ждал, что он ответит кивком, потому что знал наверняка — грудная клетка Рони была для такой проверки уже непригодна: одежда составляла с ребрами одно целое. Именно так я описал увиденное Вулфу.

— В этом не было надобности, — сказал Кейн. — Он был совершенно раздавлен.

— Вы видели в темноте, как сильно он был раздавлен?

— Я это чувствовал. Все-таки еще было не так темно… что-то я мог видеть.

— Наверное, вы видели кость — она ведь белая. Я знаю, что плечевая кость проткнула мякоть и одежду и выступала на несколько дюймов. На какой руке?

Это был чистый блеф. Во-первых, в таких вещах он не разбирался, во-вторых, ничего такого не было.

— Господи, не знаю, — запротестовал Кейн. — На такие подробности я не обратил внимания.

— Понятно, понятно, — согласился Вулф. — Но торчавшую кость вы увидели… или нащупали?

— Я… может быть… не помню.

Вулф оставил эту тему:

— Когда вы тащили его к кустарнику, за что вы держались? За какую часть его тела?

— Не помню.

— Вздор. Вы тащили его не ярд, не два, а пятьдесят с лишним. И забыть такое — исключено. Итак: за ногу? За голову? За ворот пиджака? За руку?

— Не помню.

— Как же помочь вам вспомнить? Может быть, вот так: когда вы притащили его к кустам, голова его была обращена в сторону дома или, наоборот, от дома?

Кейн нахмурился:

— Уж это я должен бы помнить.

— Разумеется.

— Но не помню, — Кейн покачал головой. — Не помню, и все.

— Понятно, — Вулф откинулся на спинку кресла. — Что ж, достаточно, мистер Кейн. — Он прищелкнул пальцами, давая отбой. — Пожалуйста, можете заниматься своими делами.

Кейн поднялся, не успел Вулф закончить предложения.

— Я отвечал, как мог, — извиняющимся тоном вымолвил он. — Да, видно, в кризисную минуту я плохо соображаю. Наверное, я был так взвинчен, что и сам не знал, что делаю.

Он взглянул на Сперлинга, не получил никаких указаний, еще раз — на Вулфа, бочком прошел между двух кресел, добрался до двери и скрылся.

Как только за ним закрылась дверь, Сперлинг сверху вниз посмотрел на Вулфа и спросил:

— И чего вы этим добились?

Вулф хмыкнул:

— Абсолютно ничего. Ничего хорошего. Теперь я не могу, вернувшись домой, об этом забыть и с чистой совестью заняться приведением в порядок своей оранжереи, — он наклонил голову назад, чтобы посмотреть в лицо Сперлингу. — Наверное, он перед вами в неоплатном долгу… либо очень не хочет потерять работу. Как вам удалось заставить подписать его это заявление?

— И не думал заставлять. Там сказано в конце, он написал и подписал его по собственной воле.

— Пф. Что сказано в конце, я знаю. Но почему я должен этому верить, если не верю ни одному слову в самом заявлении?

— Ну, это не серьезно, — на лице Сперлинга появилась ангельская улыбка. — Кейн — один из ведущих экономистов нашей страны. Разве человек с такой репутацией и положением в обществе стал бы подписывать подобное заявление, не будь оно от начала до конца правдивым?

— Не знаю, как вообще, а в данном конкретном случае взял и подписал, — в голосе Вулфа появились сварливые нотки. — При наличии хорошего стимула — почему бы и нет? А со стимулами у вас все в порядке. Вам повезло, что он оказался под рукой: для поставленной задачи он подходит как нельзя лучше. — Вулф махнул рукой, отметая мистера Кейна. — С вашей ролью вы справились блестяще; заявление составлено отменно. Но отдаете ли вы себе отчет в том, в какое положение поставили меня?

— Отдаю, разумеется, — сочувственно произнес Сперлинг. — Вас наняли выполнить работу, и вы прекрасно с ней справились. Вчерашний ваш монолог был безупречным. Благодаря ему моя дочь поняла, что должна бросить Рони, а я этого и хотел. Его случайная смерть ничуть не умаляет ваших достижений.

— Это я знаю, — согласился Вулф. — Но та работа уже кончилась. Вся беда в том, что вы наняли меня выполнять другую работу, а именно, расследовать обстоятельства смерти мистера Рони. Теперь я…

— Эта работа тоже кончилась.

— Э, нет. Ни в коем случае. Вы провели мистера Арчера, заставив мистера Кейна подписать это заявление, но вам не удалось надуть меня, — Вулф покачал головой и вздохнул. — Уж лучше бы вам это удалось.

С минуту Сперлинг пристально смотрел на него, потом подошел к креслу, облюбованному Арчером, сел, наклонился вперед и вопросил:

— Слушайте, Вулф, вы за кого себя принимаете? За Святого Георгия?

— Нет, — с негодованием отверг подобную мысль Вулф. — В конце концов не так важно, кто убил этого мерзавца Рони, намеренно или случайно, — я бы закрыл на это липовое заявление глаза — пусть. Но я взял на себя обязательство. Я солгал полиции. Тоже не страшно: я делаю это постоянно. Вчера вечером я предупредил вас: я утаиваю от полиции сведения, только если речь идет о деле, которое веду я сам; и это значит, что я беру на себя обязательство довести это дело до конца. Я сказал вам, что вы не можете нанять меня сегодня, а завтра уволить, и вы с этим согласились. А теперь? А теперь вы считаете, что можете сбросить меня со счетов, потому что я уже не могу дать мистеру Арчеру истинный отчет о вчерашнем разговоре в этой комнате и, значит, угрозы для вас не представляю. Что ж, тут вы правы. Даже если я пойду к нему сейчас и во всем признаюсь, имея на руках это заявление, он просто вежливо пожурит меня и обо всем забудет. Я тоже хотел бы об этом забыть, но не могу. Не позволяет самолюбие. Вы околпачили меня; но я не из тех, кто с этим мирится.