Читать книгу "Американец. Неравный бой - Григорий Рожков"

– Куда бежать?!

– К бронетранспортеру! Вставайте быстрее. – Подсобив старшему лейтенанту, я отскочил в сторону. Слишком уж пристрелялись вражины. – Бегите, мы прикроем! – Всем вскочить и побежать – последнее дело. В спину нас перестреляют как котят слепых. Даже БТР с двумя пулеметами не поможет. А так добегут летчицы – и мы рванем.

План дожил до первой гранаты. Взметнув здоровый столб грязи предо мной, граната скромно намекнула: «Беги, придурок!»

– Деру! – бросил я милиционеру, прежде чем сорваться на спринт.

Как я пробежал добрую стометровку с раненой ногой за считаные секунды – понятия не имею. Про то, как Горбунов успел сделать это быстрее меня, – даже думать не буду. Но как до самого бронетранспортера следом за мной добежал польский солдат с саблей наголо – для меня тайна. Его только возле борта метким выстрелом из карабина снес Сиротинин. Почему по врагу прежде не выстрелил никто – загадка!

Когда машина, взревев мотором, развернулась и рванула в лесную гущу, на восток – стрельба прекратилась. Враг потерял нас из виду, мы потеряли из виду врага. Всем хорошо, все довольны!

Один только я сижу и ошалело прокручиваю в голове образ перекошенного лица польского солдата, занесшего над головой саблю. Руки трясутся, в голове сумбур, цвета пляшут, словно в серое состояние впасть хочется…

– Вашу мать, ну как вы умудрились допустить такое?! У меня на затылке глаз нету, чтобы врага заметить! А вы, толпа здоровых мужиков, и никто не заметил поляка! А? – Крик был скорее не только упреком, а и путем выхода адреналина и сброса нервного возбуждения. На волоске от смерти был! Полметра до остро заточенной сабли! Из-за чьей-то глупости! Ой, мать, мать, мать…

– Товарищ лейтенант, он не бежал за тобой через всю поляну. Он выскочил откуда-то сбоку. Я даже не понял откуда. Мы не смотрели туда и не видели его… Мы по врагу стреляли, – жестикулируя слегка дрожащими руками, начал оправдываться Юра. Маневр поляка и моя возможная смерть его зацепили. Сильно так зацепили. Боится, курилка, потерять единственную серьезную зацепку за жизнь в этом мире.

– А-а-а-а. Плевать… Все целы? – Бойцы поочередно отчитались. Раненых нет, убитых нет. – Ну, слава богу… А вы, товарищи летчицы, в порядке?

– Да, товарищ первый лейтенант, – бодро отчеканила кареглазая. – Старший лейтенант Елена Цебриенко.

– Старший сержант Маргарита Виноградова.

– Первый лейтенант Майкл Пауэлл. – Представились, познакомились. Вот и славно. БТР сильно тряхнуло, и я прилично приложился головой о борт. – Shit! I hate that fucking uncomfortable piece of junk![38]

– Actually, armored piece of junk, sir![39]– хохотнул капрал.

– Бронированный, говоришь? Look. Is it armor?[40]– Я потыкал пальцем в пробоины в борту. Это, кстати, мы же и постарались, когда колонну в поселке били. А враги еще не успели новых дыр наделать, что не может не радовать. Народ посмеялся над незатейливым юмором, маленько всех отпустило.

– Товарищ первый лейтенант…

– Можно просто Пауэлл, или Майкл. Как вам удобнее… – попросил я, нахально прервав обращение старшего лейтенанта.

Между нами завязался разговор. Летчицы, сначала только Елена, а потом и Маргарита, расспросили о том, как, откуда и почему мы примчались. Я без утайки рассказал обо всем: о том, как трясущимися руками подавали сигнал перед ракетной атакой, о том, как с замиранием сердца вся наша братия наблюдала за неравной схваткой в небе, и конечно же о нашем общем решении идти на помощь выпрыгнувшим из подбитого штурмовика летчикам. Немного повосхищались серьезными достижениями всего пары штурмовиков, вышедших против целого роя вражеских истребителей. Сказал, что поражен тем фактом, что отважными летчиками-асами оказались молодые симпатичные девушки. За такой подход меня влет отбрила бортстрелок Маргарита: «Не одним вам, мужчинам, геройствовать! Мы тоже кое-что умеем». Постепенно разговор перешел на глухую военщину. Я спрашивал летчиц о данных авиаразведки и их личных наблюдениях за время вылетов, которых, стоит заметить, было совершено аж целых пять! Они же расспрашивали меня об успехах наземной части операции и о том, где и как развиваются дела: с неба не все видно, не все можно охватить. Да и зачастую то, что удается увидеть и понять, – цель, подлежащую уничтожению ударом с воздуха. В конечном итоге, сведя воедино факты с неба и земли, я пришел к приятному выводу – дивизии из-за болота выйдут. Движение сил уже началось, истребители одной из эскадрилий перешли к обороне воздушного пространства над гатью, а значит, по ней кто-то пошел.

Так вот, на удивление спокойно мы мчались обратно к Лавстыкам, выбирая наиболее безопасный путь через лес. Все бы хорошо – только нам на хвост вскоре сел брат-близнец нашего бэтээра. Водитель преследующей машины, будучи еще большим безумцем, чем Хорнер, гнал за нами что было сил, не жалея ни себя, ни пассажиров, ни технику. Мы с ужасом наблюдали за прыгающим и зверски ударяющимся о землю бронетранспортером, потихоньку нагоняющим нас. Так могло продолжаться до самых Лавстык, но вот беда – впереди показались польские танки, а к преследователям подошло подкрепление – пара мотоциклов и пушечный броневик. Теперь нас уже не догоняли, а целенаправленно загоняли! Наша затея с возвращением в Октябрьский провалилась в тартарары…

Изменив несколько раз направление движения, затем дважды съехав с дороги в лес, мы избавились от преследования, застрявшего позади, но наглухо заблудились в лесной гуще. Вокруг неожиданно стало критически много польской техники, кавалерии и пехоты. Выезжая на сколько-нибудь проторенную дорогу, мы тут же попадали под обстрел. Наши попытки ехать не на юг, куда нас упорно гнали все, кто только мог, а на север – жестоко пресекались пулеметно-артиллерийским обстрелом.

Спустя какое-то время на хвост вновь упала погоня. Пара пушечных броневиков, несколько мотоциклов и БТР. И эти черти вцепились зубами и ни на метр не отставали. Мчась настолько быстро, насколько позволяло соотношение «качество транспорта – качество дороги», эти хитрозадые гонщики умудрялись досаждать нам постоянным обстрелом. Подловят момент, жахнут из пушки, добавят из пулемета – и рады! Орали как оглашенные, и, судя по воплям, «полюбили» они нас сильно. Ну конечно, когда нам надоели безуспешные попытки стрелять в ответ с борта бронетранспортера, скачущего хуже быка на родео, мы решились швырнуть врагам связку гранат! Одной, подумали, маловато будет, эффект не тот, а вот связка – в самый раз. Тогда поляки нас и «полюбили». В особенности трепетно к нам отнеслись члены экипажа первого броневика. Ну, правильно! Взрывом связки у машины оторвало передние колеса – к чертовой матери, то есть на обочины. Встав на дыбы, подобно строптивому коню, бронемашина на миг зависла и со страшным ударом рухнула обратно. Мелочь, а приятно! И врагу, думаю, понравилось. Красиво ведь! Только вот резкая остановка лидера группы слабо отразилась на пелотоне[41]. Мы неудачно выбрали место контратаки гранатами – только из леса по дороге на очередную поляну выскочили, – вот враги и не отстали, объехали по полю подорвавшуюся машину и продолжили погоню. Эх, думать надо было! Рванули бы на въезде в лес, закупорили дорогу – и оторвались. А так только боеприпасы потратили… И вообще я сильно удивлен – нас любой встречный поляк почти сразу начинает обстреливать или преследовать. Мы же на трофейной технике едем, по каким признакам они выявляют в нас врага? И, лишь когда пораскинул мозгами, до меня дошло, как нас обнаруживают. Виной тому большие цифры бортового номера. Нас один раз «раскусили», номер запомнили и всем настучали: «Злодеи уходят на бронетранспортере номер 15!» И вся недолга…