Читать книгу "Серебряное крыло - Кеннет Оппель"

— И что случилось, Тробб?

— Недомерок все видел.

— Ты идиот, — спокойно произнес Гот. — Неудивительно, что он вел себя так странно, они пытались сбежать. — Он с презрением посмотрел на Тробба. — Ты позволил им уйти.

— Кругом были эти стрелы. Я не мог…

— Заткнись!

— Но мы больше не нуждаемся в них, — сказал Тробб. — Мы сами можем найти дорогу на юг. Мы доберемся туда быстрее без этих маленьких мышей.

— Мне нужен был недомерок.

Гот замолчал, но внутри у него все клокотало от бешенства. Он должен был сделать это сам: убить Марину, изобразив дело так, будто на нее напала сова. Тогда Шейд чувствовал бы себя в безопасности с ними.

А теперь все пропало. Шейд знает, что они едят летучих мышей. Как же завоевать его доверие? Наверное, он больше не вернется. Но он не может допустить, чтобы эти маленькие летучие мыши взяли верх над ним. Он дал обещание Зотцу. И Зотц поможет ему, Зотц не обманет ef6 ожиданий.

— Мы последуем за ними, — сказал он Троббу. — И найдем их.

ЧАСТЬ III

Зима

Шел снег. Первые хлопья опускались на землю медленно и мягко, и Шейд кружил вокруг них, зачарованный их замысловатым танцем. Он вспомнил, как у океана его застал дождь, как он старался лететь между каплями, пока не закружилась голова; тогда он страшно устал и насквозь промок. Теперь он смотрел на небо и поражался — казалось, это тихо падают звезды.

— Их можно пить, — сказала Марина. — Смотри.

Они ловили снежные хлопья ртом, ждали, пока они растают на языке, и пили. Шейд смеялся от удовольствия, и звук смеха удивлял его — он быстро угасал, словно в тесном пространстве, набитом ватой. Прошло уже две ночи с тех пор, как они сбежали от Гота и Тробба. Они держались прежнего курса и почти не разговаривали в полете. Сегодня было теплее, чем прошлой ночью, поднимался туман. Около часа Шейд и Марина играли в снегу и, смеясь, кружились в серебристом небе. Они всеми

силами старались вычеркнуть из памяти встречу с каннибалами.

Но вскоре ветер усилился, и снег, словно миллионы острых иголочек, обжигал уши и крылья. Небо затянуло мглой, звезды почти совсем исчезли из виду.

— Давай лучше остановимся, — предложила Марина. — Все равно не видно, куда лететь.

Когда следующей ночью Шейд высунул голову из убежища, он увидел мир преображенным — удивительно ярким и чистым. Сияющий в лунном свете снег накрыл землю мягким покровом, образуя возвышенности у основания деревьев. Окутанные снегом ветви казались мягкими и пушистыми.

Все вокруг сверкало. Покинув укрытие, Шейд почувствовал, как холодный воздух буквально высасывает тепло из его тела.

— Мне кажется или на самом деле стало холоднее? — спросил Шейд, стуча зубами.

— Надо лететь быстрее. Это единственный способ согреться.

В воздухе не чувствовалось никаких запахов. Как будто они тоже замерзли. И было так тихо: ни гудения насекомых, ни кваканья лягушек, ни стрекотания сверчков. Шейда охватила паника. Наверное, холод убил всех насекомых. Куда они подевались? Или они тоже мигрируют?

— Что мы будем есть?

— Не волнуйся, здесь хватит пищи.

Шейду не верилось, что в этом холодном мире можно найти еду, но Марина указала на основание вяза у самой земли. Сначала ему показалось, что на ровном снегу лежат просто комочки грязи, потом он заметил, что эти комочки двигаются, скорее даже, прыгают.

— Снежные блохи, — объяснила Марина и начала хватать их, переходя от дерева к дереву.

— Они не так уж плохи, — заметил Шейд. — Не хуже комаров.

На открытой поляне Марина показала ему мешочки с яйцами богомола, подвешенные к торчащим из снега хворостинкам. На длинных тонких ветвях клена висели коконы мотыльков, покрытые инеем. А кора деревьев была изъедена жуками-короедами, муравьями-древоточцами и другими насекомыми.

Через некоторое время Шейд наелся и почувствовал себя лучше.

— Здорово! — сказал он с восторгом. Марина засмеялась:

— Просто для тебя это первая зима.

— Как ты узнала, что их можно есть? Она отвела взгляд:

— Меня научили родители.

Шейд пожалел, что напомнил ей об этом.

— Твоя мама тоже научила бы тебя, — сказала Марина. — Это нетрудно.

— Спасибо, что показала мне, — сказал Шейд.

— Не за что.

Он посмотрел на небо и отыскал путеводную звезду. Она казалась ярче, чем всегда, другие звезды по сравнению с ней были просто холодными вспышками света в темноте. Они полетели дальше по серебристому лунному небу.

Шейд думал о своем отце больше, чем всегда, и временами ему казалось, что каждый взмах крыльев приближал их встречу: ближе, еще ближе, еще. Раньше его утешала мысль, что отец, может быть, вместе с людьми; теперь это представлялось ужасным.

— Что это? — вдруг спросила Марина.

Шейд увидел вдалеке какие-то темные предметы на фоне сверкающего снега. Он пригляделся — и желудок его сжался.

Крылья летучих мышей, просто крылья, отделенные от тел. Они висели на острых ветвях, были разбросаны по снегу. Шейд начал считать и, досчитав до шестидесяти, бросил. Судя по окраске шерсти, это были серокрылы.

— Совы, — сказал Марина. — Наверное, их было очень много.

Она указала на помет на снегу. Шейд не мог заставить себя приблизиться, чтобы рассмотреть следы побоища. Должно быть, серокрылы тоже летели на юг, но на них напали совы и съели прямо здесь, сначала оторвав, потому в них мало мяса. Шейд видел, как Гот и Тробб поступали так же с убитыми птицами.

— Наверное, они ничего не знали про закрытое небо, — сказал Шейд, с трудом выдавливая слова. — А совы догнали их и… уничтожили.

— Ненавижу Гота и Тробба! — сказала Марина со злобой. — Это они виноваты. Если бы они не убили тех голубей в городе, ничего бы не случилось.

Шейда путало, что так будет продолжаться и дальше. Но он старался убедить себя, что большинство летучих мышей уже знают о закрытом небе. Во всяком случае этой зимой они будут в безопасности в своих убежищах. Все, кроме серокрылов.

Но, может быть, совы догнали его родную колонию? Он стиснул челюсти:

— Я хочу быть как Гот, тогда я бы убил всех сов, правда, с радостью убил бы…

Марина подлетела ближе и нежно коснулась его крылом:

— Нужно уходить отсюда. Они могут вернуться.

— Я хочу, чтобы они вернулись! — бушевал Шейд. — Я хочу схватить одну, хотя бы одну из них… — Он вдруг разрыдался. Пытаясь взять себя в руки, он задержал дыхание, напрягся всем телом, чтобы унять дрожь, и судорожно вздохнул. Ему не хотелось, чтобы Марина видела, как он плачет. — Прости.