Читать книгу "Голуби над куполами - Татьяна Владимировна Окоменюк"

страждущие и болезные тянутся не только со всей страны, но и с ближнего и дальнего зарубежья. Ночами в очереди стоят, лишь бы его напутствие услышать. Если тебе кто и поможет, то только он».

Через день я уже стоял на Киевском вокзале в ожидании калужской электрички. Доехал на ней до станции Балабаново, потом на маршрутке до «Рощи», а дальше пёхом – в новую жизнь. Когда увидел вдалеке зубчатые деревянные башни, «падающую» свечу колокольни и золотые купола, над которыми парят облака из белоснежных голубей, едва сознание не потерял от охватившей меня благодати. И тут, как знамение, над моей головой появились сразу три радуги. Понял я тогда: провидение посылает мне шанс, для чего-то моя жизнь еще нужна.

Так я стал сначала трудником, а затем и послушником Рождества Богородицы Свято-Пафнутьева Боровского монастыря. Предваряю ваш вопрос: послушания в монастыре разные, есть и такие, с которыми впору управиться больному человеку. Лично я помогал братьям в канцелярии, библиотеке, печатне, иконно-книжной лавке. Если начинали кружиться голова и слабеть ноги, уходил отдыхать. Когда привык к послушаниям и распорядку, заявил монастырскому начальству, что имею твердое намерение остаться. Меня благословили жить и питаться вместе с братьями, носить подрясник и скуфейку.

И в одно из воскресений решился я наконец исповедаться отцу Власию. Когда подошел к нему вплотную, все у меня внутри задрожало, будто ток через тело пропустили. Плохо помню, что я ему рассказывал. Было ощущение, что нахожусь в состоянии гипноза – смотрю на седую длинную бороду старца, в его бездонные глаза, увеличенные линзами очков, лопочу что-то о своей болезни, а сам, словно в ином измерении нахожусь – голова плывет, а душа становится легче, невесомее, светимее.

Слезы очищения потекли из глаз, и так мне стало хорошо, так спокойно, как не было никогда ранее. Я наслаждался внутренней тишиной и ощущением сброшенного с плеч бремени житейских проблем. Раскрылись задеревеневшие створки моей души, прояснился взор, растопился воск, годами залеплявший уши… Выйдя из состояния транса, я услышал слова отца Власия: «Любая болезнь дается человеку не за что-то, а для чего-то. С нею не бороться нужно, а принять как знак Божий, который предлагает пересмотреть жизненные ценности и шаг за шагом начать меняться. Болезнь – дорога к раскаянию, а раскаяние – самый верный путь к Богу. Часто близкая к отчаянию душа не знает, что стоит уже на грани, за которой начинается новый путь. Иди. Молись, трудись, и от твоего рака не останется и следа».

Ушел я в свою келию глубоко верующим человеком. Усердно молился, много трудился. Пил целебную воду из источника святого Пафнутия, ел запаренный на ней монастырский хлеб, посещал купальню, построенную на лечебном ключе, с головой окунаясь в чудодейственную водицу, потому как «все бесы на макушке сидят». Ловил рыбу в монастырском пруде, наслаждаясь тишиной намоленного веками места. Длань божья коснулась моего сердца и обратила тьму души в свет. Мой мир изменился, наполнившись беспредельной красотой и добротой. Я стал другим человеком и окончательно понял, что не вижу себя в мирской жизни с ее суетой, беготней, расталкиванием локтями конкурентов. Проинформировал я об этом отца наместника, получил его благословление и стал готовиться к постригу. Для начала съездил домой, дал супруге развод, переписал на нее квартиру и оставшееся имущество. Заскочил к своим эскулапам. От удивления те даже рты открыли, ведь, покидая больницу, я ковылял на костылях. Правду сказал отец Власий: мой пресноводный свистун сменил прописку и даже смс-ку ни разу не прислал. Попрощался я со всеми, кто мог меня хватиться и отринул свое прошлое, как змея сбрасывает старую кожу.

Приняв постриг, я стал монахом, о чем ни разу не пожалел. Пару лет был гидом паломнических служб в монастырском Миссионерско-просветительском центре. Со временем понял, что хочу быть иеромонахом[19] и поступил в Московскую Православную Духовную Академию, где до пленения благополучно постигал богословские науки. Ну, а дальше было паломничество в Городну, к святому источнику Николая Чудотворца. Перегрелся я на солнце, потерял сознание, очнулся уже здесь…

Господь не случайно послал мне это испытание. Во всем есть его промысел. Возможно, он так проверяет крепость моей веры и ее истинность.

Бурак поднялся с ящика, размял спину.

– Допустим, вас тестируют, так как готовят в священнослужители. Но что здесь делаю я? В чем божий промысел в моем случае? В доведении меня до самоубийства? А, может, это – эксперимент, и Небеса проверяют нас на психологическую совместимость? Поскольку за пару лет мы друг дружку так и не сожрали, нам подкинули новых фигурантов. Теперь вся небесная канцелярия сидит с попкорном на облаке и потешается над нашим реалити-шоу.

– Не святотатствуй, Иван, грех это, – прошептал Русич, обхватив голову руками.

– Что с вами, батюшка? – испугался белорус. – Чем помочь?

– Да что-то в голову вступило, – виновато улыбнулся тот. – Само пройдет.

– В нашем возрасте само уже не проходит. Вы прилягте пока, а я чайку заварю.

– Спасибо, Ванюш, – скривился от боли отец Георгий, стягивая с головы лыжную шапочку «Мачо». – Подай-ка мне лучше мою скуфейку. Ее складки создают вокруг головы знамение креста – через минуту-другую боль должна отступить.

«О, великий угодниче Христов, страстотерпче и врачу многомилостивый Пантелеимоне! Умилосердися надо мною, грешным рабом, услыши стенание и вопль мой, умилостиви небеснаго верховнаго Врача душ и телес наших, да дарует ми исцеление от гнетущаго мя недуга…», – тихо прошелестело в полутьме подвала.

Глава 10

Джураев и Обама

Начало новой недели плена ознаменовалось очередной встречей с кавказцами. Мужчины, как обычно, были на взводе – от бандитов можно было ожидать чего угодно. Вот и на этот раз не обошлось без сюрпризов. Вначале Заман со своим безмолвным шнырем забрали готовую продукцию и пищевые отходы, затем спустили вниз четыре пятидесятикилограммовых мешка с сахаром, картонный ящик с провизией и большой хозяйственный пакет с какими-то вещами. Обрадованные пленники приняли его содержимое за одеяла, но там оказались ведро, швабра, совок, цинковый тазик, щетка для подметания, пятилитровая канистра с жидким мылом, упаковка кухонных мочалок, большая коробка стирального порошка, упаковка свечей, десять коробков спичек и рулон неразрезанных вафельных полотенец.

Закончив ревизию, Лялин поднял голову вверх.

– А где же одеяла?

Заман растопырил в стороны толстые короткие ручки.

– Нету! Муса сыказал: закаляться нада.

– Крепитесь, люди, скоро лето! – прошипел Паштет.

– Туды его в качель! – закашлялся мерзляк Иван.

– На все воля Божья! – осенил лоб крестом отец Георгий.

– Ну, а тряпки где? – нахмурился Юрий. – Чем мыть пол и посуду, чем вытирать