Читать книгу "Кракен пробуждается. Паутина - Джон Уиндем"

— нечто из серого матового металла, вползающее на площадь, сметающее на своем пути углы и стены домов.

Со всех сторон защелкали выстрелы, но пули только плющились о его металлические бока, не оставляя ни вмятин, ни царапин. Танк продвигался вперед медленно и бесстрастно. Массивный и неуязвимый, он как бы втягивал себя на площадь со скоростью не более трех миль. Наконец мы смогли разглядеть его как следует.

Вообразите себе яйцо, причем яйцо не менее тридцати пяти футов в длину, затем поставьте его на попа, отсеките нижнюю половину, то, что останется, покрасьте в свинцовый цвет, и вы получите самый настоящий морской танк.

Как он передвигался — оставалось только догадываться. На колесах? Вряд ли. Судя по виду и звуку, он просто полз на своем брюхе без всяких там приспособлений. Ни на что земное это не походило.

За ним показался следующий — такая же серая махина. Оба танка заняли позицию по краям площади, пропуская по центру, прямо на нас, — третий.

Толпа вокруг священника рассеялась, и он, высоко подняв голову и воздев над собой Распятие, двинулся к танку. Но танк никак не отреагировал на святого отца, он просто покатым боком оттеснил старца и как ни в чем не бывало проехал мимо.

Достигнув самого центра площади, танк остановился.

— Войска занимают позицию, — шепнул я Филлис. — Это не случайность. Что дальше?

С минуту ничего не происходило. Во всех окнах торчали любопытные, кто-то еще зачем-то стрелял, вероятно, для очистки совести.

— Смотри. — Филлис указала на танк в центре площади.

На самой верхушке «яйца» образовался небольшой нарост — беловатое полупрозрачное подобие пузыря. Он был значительно светлее остальной поверхности и стремительно разрастался.

— Господи, он все раздувается…

Грянул одиночный выстрел, пузырь задрожал, но не лопнул.

Он надувался все быстрее и быстрее, все больше и больше. Казалось, он вот-вот оторвется от обшивки и взовьется в небо, как воздушный шар.

— Сейчас лопнет. Я уверена, сейчас лопнет.

— Еще два.

Первый пузырь был уже не менее трех футов в диаметре и все рос и рос.

— Сейчас, сейчас… — голос Филлис дрожал.

Огромный пульсирующий пузырь продолжал расти, и лишь когда достиг футов пяти, вдруг перестал раздуваться, забился, затрясся, как желе, и оторвался от тонкой ножки, связывающей его с танком.

Перетекая, как амеба, он постепенно уплотнялся, превращаясь в устойчивый шар. Мы и не заметили, как он оказался футах в десяти от нас.

И тут что-то произошло: не то чтобы пузырь взорвался — никакого звука мы не услышали, скорее он раскрылся, как бутон, раскинув во все стороны бессчетное число белых щупалец.

Мы инстинктивно отскочили от окна, подальше от этой мерзости. Четыре или пять щупалец неслышно упали на пол и моментально стали сокращаться, возвращаясь обратно.

Громко вскрикнула Филлис: одно щупальце дотянулось до ее правого плеча и теперь, сокращаясь, увлекало за собой.

Филлис попыталась оторвать его левой рукой, но пальцы тут же прилипли к белому телу.

— Майк! — закричала она. — Майк!

Щупальце натянулось, как тетива лука, неумолимо таща Филлис к окну. Я подскочил, обхватил ее и рванул с такой силой, что мы оказались в другом конце комнаты. Однако оторваться нам не удалось, и щупальце потянуло на улицу нас обоих. Я уцепился коленом за ножку кровати и что есть мочи держал Филлис. Когда мне уже казалось, что нам не вырваться, Филлис вдруг закричала, и мы повалились на пол.

Она была в обмороке, из ран на плече и кисти левой руки сочилась кровь. Я положил ее так, чтобы ничто не могло до нее дотянуться, и осторожно выглянул на площадь. Отовсюду доносились леденящие кровь крики и стоны. Первый пузырь, окруженный сонмом щупалец, лежал на земле. Щупальца одно за другим исчезали за его оболочкой, унося в нутро пузыря свою добычу. Несчастные еще боролись, пытаясь вырваться из цепких лап, бились, вопили, но тщетно…

Вдруг я увидел Мюриэл Флинн, ее волочило по булыжной мостовой за чудесные рыжие волосы, она так страшно кричала от боли и ужаса, что у меня зашлось сердце. Рядом тянуло Лесли, он не сопротивлялся, не кричал — ему повезло больше: при падении из окна бедняга сломал шею.

Какой-то мужчина пытался освободить ускользающую от него женщину. И он уже дотянулся до нее, но задел липкое щупальце, и дальше их поволокло вместе.

Кольцо сужалось, щупальца сокращались, люди бились, как мухи в паутине. Во всем этом была какая-то тщательно продуманная жестокость. Не в силах оторваться от кошмарного зрелища, я чуть не прозевал, как от танка отделился второй пузырь.

Три аспида скользнули в окно, поизвивались на полу и медленно уползли назад.

Я выглянул на площадь. Снова та же картина: теперь уже второй пузырь собирал тщетно отбивающихся людей. Зато первый, нажравшись до отвала, захлопнулся и не спеша покатился к морю. Танки, похожие на больших серых слизняков, оставались на месте, занятые производством отвратительных пузырей.

Следующая «Горгона» взметнула в воздух своих змей, я отскочил, но на этот раз ничего не угодило к нам в комнату. Я решил закрыть окно, и очень вовремя: едва я задвинул задвижку, четыре щупальца с такой силой шмякнулись о стекло, что оно треснуло.

Вернувшись к Филлис, я положил ей подушку под голову и, оторвав кусок простыни, принялся перевязывать раны.

Вдруг с улицы донесся новый незнакомый звук. Я подошел к окну и увидел низко летящий самолет. Застрекотали пулеметные очереди, я отпрянул назад.

Прогремел взрыв, погас свет, распахнулось окно и мимо меня пролетели какие-то брызги, заляпав всю комнату. Я снова выглянул на улицу: набитые людьми шары катились к морю, танк тоже начал пятиться.

Пилот заходил на второй вираж. Я бросился на пол.

— Майк, — едва слышно позвала Филлис.

— Все в порядке, Фил, я здесь.

За окном раздался еще один взрыв.

— Что случилось?

— Они убираются, Фил. Джонни угостил их с воздуха, я думаю, это он. Теперь уж все в порядке.

— Майк, у меня болят руки.

— Потерпи, моя хорошая, я сейчас схожу за доктором.

— Что это было, Майк? Если бы не ты…

— Все уже позади, Фил.

— Майк, тут что-то липкое кругом… Ты не ранен?

— Нет, нет. Весь номер забрызган какой-то гадостью.

— Тебя трясет, Майк!

— Ничего не могу с собой поделать. Фил, милая Фил… Так близко… Если бы ты только видела… Мюриэл, Лесли…

— Ну, ну, — Филлис принялась утешать меня, словно маленького, — не плачь, Мики, не надо. — Она попыталась встать. — Ой, как больно!

— Я сейчас, дорогая.

Со стулом наперевес я рванулся к двери и дал волю обуревавшим меня