Читать книгу "Морально безнравственные - Вероника Ланцет"

была просто позволить тебе умереть? — спрашиваю я, недоумевая.

— Должна была. По крайней мере, тогда у тебя был бы выбор. А сейчас... — на его лице появляется жестокая улыбка.

— Ты сказал, что мы будем партнерами, или это тоже была ложь? — многое вдруг становится понятным, и я оказываюсь в худшей ситуации, чем раньше — если это вообще возможно.

— Хорошо, если ты продолжаешь в это верить. Но не ошибись, назад дороги нет, — его рука опускается ниже в мягкой ласке. — Ты моя. Пока смерть не разлучит нас.

— Так вот оно что... ты просто используешь меня, — говорю я, замирая. Почему я не видела этого раньше? Оно смотрело мне прямо в лицо. — Я просто игрушка для тебя, с которой ты делаешь все, что хочешь.

— Милая, — начинает он, его голос — извращенная мелодия, которая настойчиво и болезненно сжимает мое сердце, — если бы я использовал тебя, я бы уже трахнул тебя и выбросил... использовал бы как обычную шлюху, — каждое его слово ошеломляет меня еще больше... Как этот человек мог заботиться обо мне, когда я была больна?

Но ведь тогда я была нужна ему, не так ли? Теперь уже нет. Он может показать мне, кто он на самом деле.

— Почему ты этого не сделал? Я думаю, это бы довершило унижение, не так ли? Давай, закончи то, что начал, — я поднимаюсь и начинаю рвать на себе одежду, пока не оказываюсь перед ним голой. — Давай! Сделай это! Разве не так поступаете вы, мужчины? Вы берете и берете, пока ничего не остается. Давай, возьми меня и заставь ненавидеть тебя еще больше, чем я уже ненавижу, — кричу я, мой голос вырывается болезненными всплесками.

Рука обхватывает мое горло, и я оказываюсь на кровати, ударяясь спиной о чистые простыни.

— Ты этого хочешь? Хочешь, чтобы я взял тебя, как гребаную шлюху? — его голос трещит, это первая настоящая эмоция, которую я увидела в нем за весь день.

Его тело лежит поверх моего, он начинает расстегивать свои брюки.

Вот оно... Вот где я теряю себя.

Я поворачиваю голову в сторону, не желая видеть его, не желая ничего чувствовать. Слезы текут по лицу, пачкая простыню. И я просто лежу, ожидая боли... унижения... ощущения, что меня используют и выбросят.

Но боль не наступает. Так же быстро он слез с меня и вышел за дверь, захлопнув ее за собой.

Я могу только повернуться на бок и свернуться калачиком, наконец-то отпустив его. Все мое тело болит, но есть одно место, которое затмевает эту боль — моя грудь.

Почему я позволила себе поверить в него? Потому что в какой-то момент я должна была поверить, если мне так больно. Но боль также приносит с собой новый тип прояснения. Я вспоминаю его поведение, то, как он обращался со мной в палаццо, и как он сделал все, чтобы я не попала на свою свадьбу.

Он все спланировал с самого начала.

В конце концов, я все еще пешка. Просто сменила хозяина.

 



 

Энцо не возвращается в комнату, и я даже не хочу думать, где он провел ночь. Будет лучше, если я отдалюсь от него.

На следующее утро мне сказали, что свекровь ждет меня к завтраку. Немного напуганная, но в основном полная решимости не позволить ей переступить через себя, я отправляюсь в столовую.

Лючия Агости сидит за одним концом стола с чашкой кофе в руке. Когда она слышит мои шаги, то поднимает глаза, и по ее лицу расползается чистая злобная улыбка. В комнате есть несколько слуг, и из-за их присутствия эта злобность, кажется, сдержана до принужденного приветствия и фальшивого смеха, когда она спрашивает меня, как я спала.

Я занимаю место как можно дальше от нее и стараюсь сохранять спокойствие.

— Хорошо, — начинаю я и, подняв глаза, вижу, что она выжидающе смотрит на меня. — Я не знала, что Энцо будет таким... — я делаю паузу, когда вижу, как сузились ее глаза, — требовательным. Не в доме его родителей.

Я подношу стакан с апельсиновым соком к губам, наблюдая из-под ресниц, как ее руки сжимаются в гневе. Похоже, это ударило ее именно туда, куда я хотела.

Если она так беспокоилась о моей беременности раньше, то должна продолжать тушеваться, думая, что я могу забеременеть в любой момент. Я не знаю, в чем ее проблема, кроме того, что она явно предпочитает Джианну Гуэрра в качестве своей невестки, но это не значит, что я позволю ей терроризировать меня.

Ее глаза смотрят на меня с ненавистью, и она открывает рот, собираясь что-то сказать, как вдруг служанка приносит еще одно блюдо.

Я игнорирую ее, наполняя свою тарелку едой и продолжая есть в тишине.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь налить себе вторую порцию, Лючия говорит:

— Ана, пожалуйста, возьми тарелку Аллегры. Думаю, на сегодня с нее достаточно.

С трепетом смотрю, как женщина забирает мою тарелку, она слегка хмурится, видя мое выражение лица. Но Лючия слишком счастлива видеть, как я ежусь, поэтому я быстро меняю выражение лица.

— Да, спасибо, Ана. Я, должно быть, проголодалась после всех этих упражнений прошлой ночью, — говорю я, и торжествующая улыбка Лючии превращается в гнев. Настолько, что она встает со стула и садится напротив меня.

— Я не знаю, где Энцо нашел тебя, и как он вообще может смотреть на тебя, — она с отвращением сморщила нос, разглядывая меня с ног до головы. Спокойно встречаю ее взгляд, ожидая других оскорблений, которые женщина, вероятно, припрятала. — Но ты меня не обманешь. Ты просто жадная маленькая шлюха, которая пытается воспользоваться моим сыном. Ты не первая и не последняя, кто пытается отнять его у меня, и у тебя ничего не получится. Попомни мои слова, — она наклонила голову в мою сторону, — ты, маленькая шлюха, долго в этом доме не проживешь.

— Это угроза, синьора Агости?

А я думала, что мои родители были ужасны. Что не так с этой женщиной?

— Нет, — ухмыляется она, скрещивая руки перед грудью и глядя на меня сверху вниз, как будто я ниже ее, — это обещание.

Она собирается уходить, но я не могу позволить ей оставить за собой последнее слово. Поэтому я говорю единственное, что