Читать книгу "Династия Цин. Закат Китайской империи - Чан Лун"

вокруг импорта опиума накалились до предела, Ост-Индская компания формально запретила своим служащим в Гуанчжоу заниматься торговлей опиумом, но на самом деле все осталось по-прежнему, только торговцы опиумом сменили личину, превратившись из служащих Ост-Индской компании в частных торговцев, над которыми руководство компании было не властно.

Своеобразной «визитной карточкой» императора Цзяцина было сочетание непродуманности решений с неспособностью обеспечивать их исполнение. Что толку в указах, которые не работают? А когда в 1817 году после издания очередного запрета на импорт опиума император потребовал от Ост-Индской компании права досмотра корабельных грузов, в устье реки Сицзян вошел британский военный корабль, сразу же отбивший у цинских чиновников охоту к инспекции грузов. Предпочтительнее договариваться, чем угрожать, а если уж дело доходит до угроз, то они не могут быть пустопорожними, как-то так.

Еще одной проблемой, порожденной «закрытием дверей», стал расцвет пиратства в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях. Рост пиратства был вызван прекращением строительства крупных кораблей, которые могли бы успешно бороться с судами пиратов, и ограничение торговли, способствовавшее прогрессу контрабанды – известно же, что то, что нельзя получить праведным путем, люди буду стараться получить неправедным. В восточной части провинции Гуандун в 1806 году пираты подняли восстание, с подавлением которого правительству пришлось изрядно повозиться. Примечательно, что пираты в большинстве своем были патриотично настроенными сторонниками династии Мин, несмотря на то что «режим наибольшего благоприятствования» им обеспечила династия Цин своей политикой «закрытых дверей». Пираты играли важную роль в импорте опиума, который они получали от своих иностранных партнеров в море, подальше от глаз императорских контролеров, и выгружали в укромных местах на побережье. Цинским торговцам опиум приносил такие прибыли, ради которых стоило рисковать жизнью. Впрочем, особого риска не было, поскольку чиновничество к тому времени разложилось настолько, что любое дело можно было уладить с помощью взятки. «Раньше недостойным приходилось долго искать единомышленников, теперь же они находятся сразу, а вот достойного не найти», – сокрушался в одном из своих писем знаменитый ученый Жуань Юань[105].

Был момент, когда жизнь императора Цзяцина и судьба всей династии Цин буквально повисли на волоске над пропастью. Это произошло 15 сентября 1813 года, когда повстанцы, возглавляемые Обществом Восьми Триграмм[106] (ответвлением Общества Белого Лотоса), напали на Запретный город. Повстанцы планировали убить императора, когда тот будет возвращаться с охоты, но были разгромлены, и, согласно легенде, ведущую роль в отражении нападения сыграл второй сын Цзяцина принц Мяньнин, будущий император Даогуан, открывший по повстанцам огонь из своего ружья.

Как мятежники могли проникнуть в хорошо охраняемую столицу и подобраться к воротам императорского дворца? Очень просто – с помощью влиятельных придворных евнухов, которым хорошо заплатили за предательство. Такие вот были нравы и такие порядки… Расчет делался на внезапность и на то, что император находился за пределами Запретного города, который в такие моменты охранялся без особой бдительности.

Но и это восстание удалось подавить в начале 1814 года, хотя кое-где сопротивление продолжалось дольше. Характерной опасностью тайных обществ была их способность уходить в подполье, чтобы избежать окончательного разгрома – пожар был потушен, но угли недовольства продолжали тлеть до следующей вспышки.

Главной проблемой Китая во все времена были демографические кризисы – освоение новых земель не успевало за ростом численности населения. Надо ли объяснять почему? Освоение земель – трудоемкий и дорогостоящий процесс, в особенности если речь идет о заливном рисоводстве. Мало что можно освоить в одиночку или небольшим коллективом. Правительству нужно было «работать на опережение» – составлять прогнозы и в соответствии с ними вести целенаправленное освоение земель, но этим никто не занимался до времен Китайской Народной Республики.

За период с 1770 по 1830 год население империи увеличилось практически вдвое – с двухсот десяти до четырехсот миллионов человек. Налоговые поступления в казну при этом значительно сократились, поскольку происходило массовое разорение крестьянских хозяйств, которым перестало хватать земли для прокорма. Разорившиеся крестьяне искали работу по найму, но мало кому удавалось ее найти, поэтому большинство становилось разбойниками или пиратами. Не надеясь на защиту правительства, богатые землевладельцы, и вообще все богачи, создавали собственные вооруженные отряды, а в деревнях организовывали ополчение из крестьян для защиты имущества и урожая. Мало кто понимал суть происходящего в самом начале, но то был распад государства на множество мелких осколков, претендовавших на самостоятельность. «Зачем нам платить налоги и выполнять распоряжения императорских чиновников, если правительство не в состоянии обеспечить нам защиту и спокойную жизнь? – думали люди. – Раз уж мы вынуждены тратиться на самозащиту, то императору мы ничего не должны!».

Хорошо отлаженный государственный аппарат в сочетании с разумной политикой способен решать практически любые задачи, но у императора Цзянлуна не было ни того ни другого. Взять хотя бы ситуацию с ввозом опиума. Если бы между Цин и Британией существовали нормальные торговые отношения, то Ост-Индской компании не пришлось бы делать ставку на опиум. Разумеется, в каком-то объеме контрабанда опиума имела бы место, но наличие флота, способного эффективно бороться с пиратами, и действенный контроль за происходившим в империи стали бы серьезным препятствием на пути контрабандистов…

Дефицит земли привел к интенсивной миграции ханьского населения в Маньчжурию. Частично миграция осуществлялась с разрешения правительства, которому просто некуда было деваться, а другая часть переселенцев действовала на свой страх и риск, пользуясь царившей на местах неразберихой. Так священная вотчина маньчжуров начала превращаться в окраинную ханьскую область. Во второй половине XIX века дойдет до того, что правительство начнет поощрять переселение китайцев в Маньчжурию, дабы воспрепятствовать её завоеванию Россией.

Контрабанда опиума снизила приток серебра в империю и увеличила его отток, который в тридцатых годах XIX века составлял около десяти миллионов лянов в год. Дефицит серебра привел к резкому увеличению его стоимости в перерасчете на «простонародные» медные деньги – в точности повторялась ситуация, возникшая два века назад в империи Мин по причине сокращения притока серебра из испанских колоний в Америке и снижения китайского экспорта. Расхлебывать эту «кашу» придется императору Даогуану, но «готовиться» она начала при его отце. Вот цифры: если в начале XIX века за серебряный лян давали тысячу медных цяней[107] (таков был установленный курс), то к 1840 году – уже тысячу семьсот.

Пожалуй, дальше рассказ о «прекрасном и радостном» правлении императора Цзяцина можно не продолжать – и так ясно, что менее чем за сто лет сильное государство, созданное стараниями императоров Канси и Юнчжэна, пришло в упадок. В первую очередь, по причине неразумного управления, ведь до эпохи революций пока еще было далеко.

У Цзяцина было четырнадцать жен: две императрицы, две императорские благородные супруги, четыре