Читать книгу "Возлюбленный враг - Регина Грез"

всего лишь в книгах… сущие пустяки, женщины склонны все преувеличивать.

— Уверяю вас, Ася, немцы все равно его читают и будут читать. Те немцы, которые умеют думать… Но я вам этого не говорил!

Я поднялась с дивана, давая понять, что разговор окончен, и Гюнтер нехотя встал рядом, опираясь на свою трость.

— Тогда позвольте проститься до следующей нашей встречи, Ася?

— До следующей встречи, Гюнтер.

Я поднялась наверх совершенно измученная. И как это Вальтер умудрился родиться двадцать второго числа месяца июня. А если он и мне прикажет явиться на вечеринку в свою честь, придется тогда уж сидеть с Гюнтером и рассуждать о русской литературе.

Гюнтер мне становится противен, слишком уж приторный, а в тихом омуте водятся всякие гады, притом он выглядит как уравновешенный, последовательный... каким и должен быть настоящий опытный пилот военного истребителя. На счету которого сорок восемь побед.

Штольц не такой псих, как Грау и не такой замкнуто-холодный как Вальтер, у того, вообще, неизвестно, что на уме. Я боюсь его больше всех, а сегодня вечером нас еще ожидает ужин «в тесном кругу». И как мне этого избежать? Он велит присутствовать, и я не смогу отказаться, вроде бы ради Франца, а на самом-то деле… На самом деле я просто-напросто его боюсь.

Я до чертиков боюсь этого Вальтера, он что-то задумал, он давно мог допросить Барановского, и тот все выложил про меня, недаром генерал не позволяет мне с ним увидеться. А если Вальтер знает, поверит ли в сказку о гостье из будущего… И что тогда?

Господи, как же здесь страшно! Но лучше пока не думать о плохом, тем более, что именно сейчас меня ждет Франц вместе со своим не в меру импульсивным компаньоном.

* * *

До вечера мы с Францем играли в индейцев и дразнили Отто, самое интересное, сегодня он никуда от нас не убегал, а стоически переносил все скрытые и явные насмешки в свой адрес. Причем, Грау позволил мальчику привязать его к стулу поясом от моей пижамы. Патетически закатив глаза к потолку, Отто равнодушно выслушивал гневные тирады в свой адрес, и даже не морщился, когда мимо его головы пролетел картонный томагавк.

Сейчас он был Бледнолицый Враг, но при том сохранял железную выдержку настоящего индейского вождя, под конец игры мы его с Францем немножко зауважали и пообещали принять в свое племя, тогда Отто сказал, что он родился «бледнолицым», таким и умрет. Мне не понравился тон его голоса и странный взгляд, брошенный именно в мою сторону, когда он провозгласил свой манифест. Но это была всего лишь театральная сценка… кажется.

Франц в полном восторге прыгал по кровати, улюлюкал и выкрикивал индейские лозунги, вроде «руки прочь от наших мустангов и прерий», я бы ему посоветовала еще «янки, гоу хоум», но постеснялась Грау. Я и так сегодня несколько распоясалась, вела себя совершенно по-детски, наверно, сказывалось напряжение предыдущего вечера, хотелось повеселиться от души накануне казни.

Я вместе со своим маленьким другом громко смеялась, примеряла головные уборы из бумажных перьев, тоже прыгала вокруг кровати с победным кличем. Франц бы с удовольствием составил мне компанию, если бы мог бегать сам. Надеюсь, я это еще увижу, доктор Рильке нас обнадежил.

Но мне хотелось растормошить Отто, ведь он опять злился, а мы неплохо пообщались прошлой ночью, к тому же, у меня на него серьезные планы. Отто должен мне помочь, больше-то некому...

Вот притащила же нелегкая Штольца с цветами! В городе куча всяких интересных девиц, которые не против погулять с богатенькими немецкими офицерами, нет же - надо заявиться к «русской княжне» в особняк к генералу. Неужели Грау ревнует? И что означает Wildfleisch? Ссора? Ну, в принципе, подходит… Ведь, не драка же, правда?

Надо как-то развязать Грау язык, иначе у меня ничего не выйдет с Барановским, самой мне его адрес не найти, я не рискну выйти в город одна, а просить документы у Вальтера, заходить в его кабинет с бордовыми шторами… брр…

Уж лучше еще одна ночь с Бледнолицым на чердаке, в смысле, еще одна ночь полупьяных разговоров и откровений. Отто даже в том состоянии походил на разумного человека, я почти сочувствовала ему, а ведь надо бы жалеть себя, я попала хуже некуда… хотя, вру… хуже бывает… гораздо хуже, если вспомнить книги Ремарка и кадры кинохроники. А еще "Иди и смотри" по сценарию Алеся Адамовича. И его "Карателей" я тоже читала. И "Последние свидетели" Светланы Алексиевич.

— Грау, хочешь я тебе спою? Что-нибудь из современного, а то ты выглядишь нереально грустным… Грау, а ты умеешь танцевать? Может, какой-нибудь вальс, а? Штраус... кстати, ты любишь Штрауса? Мне больше Моцарт по душе, но сомневаюсь, что у него были вальсы.

— Ты же хотела спеть современное… для тебя современное… вот и спой.

Ох, ты! Неужели герр Грау до меня все-таки снизошел. Что бы ему такое исполнить, как на грех, в голове крутится только песня Евы Польны, не буду я же я ему петь такое, а хотя… мне даже будет смешно. Нет, правда, а как он отреагирует?

Я лукаво смотрела на Отто и с веселым видом начала свою серенаду:

Не понимаю, зачем взорван привычный круг Ты у моих колен, мой самый верный друг. Мне бы на пламя ладонь, мне бы щекой на лёд. Жизни в лицо смеюсь, мне не знаком испуг Ну, почему боюсь ласковых твоих рук Может, открыть огонь, может само пройдёт. И мне надо бежать от тебя Пока мы не убили друг друга...

— Песня хорошая! - кивнул Грау. - Иногда, мне, и правда, хочется тебя убить… русская...

— Ну, еще бы, - подхватила я, - убить же часто бывает гораздо проще, чем полюбить.

Божечки, я несу какую-то чушь! Но мне так хочется вывести его из себя, чтобы он даже разозлился, стал снова живым, сам собой - настоящим и тогда я сразу пойму, что у него в душе, можно ли ему доверять - Отто ведь ничего не может скрывать, если заставить его быть хоть немного живым. Я-то знаю.

— Ты же читал Библию? Вы все ее здесь читали взахлеб - «возлюби ближнего своего, как самого себя...» Многих ты возлюбил за свою недолгую жизнь, Отто? Многим помог? Может быть, ты утер слезу старушки, защитил ребенка от злой собаки? Что хорошего ты сделал за свои почти