Читать книгу "Вечера на озере близ Рябиновки - Кристина Агатова"

Быстрее начнут искать – больше шансов. Первые сутки – самые важные. Я материалы передам, но советую вам не ждать,а начинать искать своими силами.

Глава 4

Волонтеры оказались легкими на подъем. Поисково-спасательный отряд приехал мгновенно, словно дежурил за поворотом.

– Евгений! – представился главный. – Кинолог уже в пути, нужны будут вещи Натальи. А вы пока ответьте на несколько простых вопросов.

Игорь стал послушно отвечать – описывал Наташу, показывал ее фото, уточнял особые приметы и обстоятельства пропажи. Ступор напал на него, когда спросили про одежду.

– Я же не видел, в чем она уходила, – стал оправдываться он. – Проснулся, когда ее уже не было.

– Посмотрите, что пропало.

Игорь походил по дому, вспоминая, в чем они приехали, и неуверенно перечислил:

– Зеленое худи, зеленые штаны с карманами большими такими, кеды как военные, тоже зеленые. Футболка красная, но ее под худи, наверное, не видно.

Евгений недовольно нахмурился.

– Искать в лесу человека в зеленой одежде это хуже, чем иголку в стогу сена. В лес надо одеваться в яркое – оранжевое, красное, белое. А не вот эти всеми любимые камуфляжи! От кого вы там прячетесь-то?

Игорь ничего не ответил. Приехал кинолог и мужчина вышел его встречать, снова зацепившись голой ногой о куст. Он уже не обратил внимания на царапины – не до того было.

Евгений стал раздавать указания членам отряда, и группы людей стали разбредаться в разные стороны. Часть пошла в лес, часть – по дороге от поселка.

– Вам надо остаться дома, – распорядился главный. – Ждите, может сама объявится. Будем на связи!

Игорю хотелось самому бросить на поиски, делать хоть что-то, но спорить с опытным специалистом он не решился. Разумное зерно в его словах было. Наталья и знать не знает, что ее ищут. Вернется домой, а тут – никого.

Он провел кинолога с собакой в дом, дал псу понюхать сумку Наташи, ее телефон, полотенце, расческу и стал с надеждой ждать, куда побежит умное животное.

Поджарая бельгийская малинуа поводила носом, немного побродила по дому принюхиваясь и побежала на улицу, таща кинолога за собой на длинном поводке.

Она вылетела на крыльцо и бросилась к стульчику, который так и остался стоять возле куста с ослепительно-алыми бутонами. Собака стала носиться вокруг, бросилась на куст, страшно завыла и легла рядом, уронив голову на лапы.

– Что с ним? – перепугался Игорь.

– Без понятия, – ошеломленно приподнял брови кинолог. – Альма, работаем!

Бестолкова псина не желала вставать, она лишь скулила и поджимала хвост, зарываясь носом в лапы.

Кинолог присел и поводил руками по траве.

– Я бы мог подумать, что здесь закопано ее тело, – наконец выдал он какой-то бред. – Но никаких следов того, что землю перекапывали в этом году, не вижу. Кусты посажены давно, почва плотная.

– Они тут еще до нас росли, – махнул рукой Игорь. Но жена на этом месте часто сидела. Собака, наверное, чувствует запах. Утром я застал тут опрокинутый стул, а потом нашел телефон как раз вот на этом месте.

Кинолог оставил собаку и убежал к своему фургону. Вернулся он с какими-то баночками и лопаткой, стал светить фонариком вокруг, поковырял землю, пошаманил со своими склянками и вынес вердикт:

– Крови нет. Если бы на нее здесь напали, то мы бы обнаружили следы борьбы. По крайней мере, она не ранена.

– По крайне мере не здесь, – поправил Евгений, вернувшись. Он уже отправил остальных на поиски. – Почему Альма отдыхает?

– Да кто ее знает! – растерянно ответил кинолог. – Не идет дальше. Начала так бодро, а потом – вот. Не берет след ни в какую!

– Она об куст пораниться не могла? – предположил Игорь. – Я сам об него дважды сегодня зацепился.

Кинолог принялся осматривать Альму, заглянул ей в пасть, посмотрел лапы, но ничего подозрительного не обнаружил. Собака лишь смотрела грустными глазами и не желала помогать в поисках. В конце концов, они ушли.

– Попробую за оградой взять след, – кинул на прощание кинолог.

– Ждите, – коротко приказал Евгений и тоже ушел.

Игорь метался из угла в угол. От беспокойства он не мог найти себе места. То он бросался от окна к окну, силясь рассмотреть стройную фигурку жены, спешащей к дому. То выбегал на улицу, обходил участок, зачем-то заглядывал в теплицу и возвращался к крыльцу.

Дурацкий куст, который раньше не мешал, теперь все время попадался под ноги. Это злило Игоря до такой степени, что он чуть было не схватился за лопату, но вовремя одумался.

– Когда Наташа вернется, ей это не понравится.

В то, что она вернется, он старался верить изо всех своих сил, но надежда таяла с каждым часом. Рация, оставленная Евгением для связи, иногда оживала, но никаких добрых вестей не приносила. Волонтеры прочесывали лес безуспешно.

Стало смеркаться, и Игорь испугался, что ребята соберутся и уедут отдыхать, но приехал новый фургон – сменить добровольцев.

– Поиски останавливать не будем, – успокоил Женя. – Ночью помощь нужна еще больше, чем днем. А вам советую поспать. Днем могут понадобиться силы.

Какое там спать? Игорь не мог даже сидеть на месте. Он все так же продолжал метаться от кона ко дну, бестолково бегать по двору, прислушиваться к переговорам по рации. Старался не мешать опытным ребятам, но очень хотел присоединиться. Как можно было спокойно спать в такой обстановке?

Мужчина зажег во всем доме свет – чтобы Наташа видела его издалека – и вышел в ограду. Он вспомнил, что ничего не ел с самого утра, но голод тревожил его гораздо меньше, чем липкий страх за жену.

Наташин стульчик стоял на том же месте, что он его оставил. Он сел в него и попытался представить, куда она могла встать и уйти. Ничего полезного в голову не приходило.

Тяжелая горячая слеза покатилась по его щеке, и он стыдливо смахнул ее тыльной стороной руки. Мужики не плачут. Наташа бы сказала, что все плачут, если очень нужно.

От этой мысли стало еще тоскливее, и он заплакал, уже не стесняясь, прижав к лицу ладони.

Слезы не принесли облегчения, а лишь окончательно вымотали его, и он стал проваливаться в короткую беспокойную дрему, вздрагивая и всхлипывая, в моменты пробуждения.

Хороших новостей не было.

Утром волонтеры вновь сменились.

Игорь бродил по ограде, мысленно взывая