Читать книгу "Дом для Пенси - Анна Лерой"

из дома, отец как раз распахивает створки ворот, чтобы коляска новой модели с резиновыми колесами и складным куполом плавно въехала во двор.

— Пенси, милая, у тебя чудная прическа! Очень красивая коса, заплетешь и мне такую? — мама стягивает длинные перчатки и оставляет их на сидении возницы, а потом одним легким слитным движением спрыгивает на землю. Судя по тому, что в следующий миг она морщится от боли, неудачно. — Вот зараза, — потирает бедро Тивара Острая, гроза дивностей и темных чащ. Пенси улыбается: мама не смиряется с собственным возрастом — то отца погонит на прогулку в Черный лес, то ученика возьмет, то засядет за книгу об охотничьей премудрости.

— Где моя крошка? Дай обниму! — тут же вопрошает мама. Пенси жестом дает понять, что Кейра, конечно, в доме, но в следующий миг оказывается в крепких материнских объятьях. — Ты для меня тоже крошка. Даже не сомневайся!

Пенси смеется и отвечает на объятие. А когда сверху длинными руками их обхватывает отец, все ее волнения отступают окончательно.

После плотного обеда семья устраивается в гостиной. Отец вырезает фигурку из дерева и поглядывает в сторону очага. Его очень интересуют дивности, за годы охоты на них он собрал немалую коллекцию безопасных, но удивительных штук. Но он явно против, чтобы младшая дочь ввязывалась в очередное опасное путешествие.

Кейра заворожено следит за ловкими сильными пальцами деда и хлопает в ладоши, когда на деревянном бруске неожиданно проступает мордочка пока еще неясного зверька. Мама медленно пьет ароматный ягодный морс и краем глаза поглядывает на Пенси. От этого пристального внимания становится не по себе, оно заставляет нервничать и совершать ненужные движения.

— Так что вы думаете об этой затее союза? — Пенси вертит контракт, перекладывает книги о Ледяном пределе с места на место и сверяется с картой, наверное, в двадцатый раз. Напряжение ощущается в воздухе, в беспорядке на столе, в сведенных нахмуренных бровях Пенси.

— Ледяной край уже давно притягивает взгляды союза, — замечает отец, но мама качает головой:

— Если говорить точнее, то не всего союза, а отдельных фракций внутри него. Старейшины стоят особняком, любой, кто входит в их круг, принимает на себя ответственность за весь союз и определенный перечень обязательств. Это касается и того, что сам союз должен оставаться неразделимым изнутри. Поэтому они спешат с экспедицией, чтобы никто не вырвался вперед, — стакан в ее руке пуст, и мама задумчиво рассматривает его.

— Если союз не возглавит поход, то он может попасть в неудобное положение.

— Старейшины предпочитают действовать, а не реагировать на чужие действия.

— Особенно, если это будут действия Кэрри и ее братьев, Соупражича или Тоннора. Есть немало охотников, которым Удачливые как кость поперек горла, — фыркает мама и подмигивает Пенси. — А еще некоторые очень обижены, что их не взяли в старейшины, например. Или считают, что союз им чего-то не додает или и вовсе скрывает.

— …Помнишь, как Лимп Хваткий требовал упразднения тайны места добычи редких дивностей, — поднимает взгляд от поделки отец, потом хмурится и спрашивает: — А разве Тоннор не умер четыре года назад? Странный был случай с отравлением во время охоты… Чуть ли не руинника там впутали, хотя я уверен, что он пытался добыть небесную пыль в змеином гнезде и оступился.

— Тогда бы он умер на месте, — качает головой мама, — а так пролежал в горячке чуть ли не неделю. Как я слышала, это был самка рванозуба. Тоннор, скорее всего, перепутал ее с самцом, и она укусила.

— Неплохой был охотник, но как человек так себе, — качает головой отец и гладит большой рукой Кейру, прикорнувшую у его бока. — Слишком жесткий, с агрессивными методами охоты, беспринципный. У него даже лицензию отбирали несколько раз: находили среди добычи шкурки совсем молодых особей, даже детенышей.

Пенси хмурится: очень тяжело для охотника в определенные моменты не ловить дивность, отказаться от добычи. Есть ситуации, когда стоит отвести в сторону огнестрел или даже распутать ловушку. Например, кормящая самка или играющий молодняк. Иначе кого ловить следующей зимой? Контракты на определенные редкие дивности объявляются не чаще, чем раз в несколько лет, а то и в несколько десятилетий. Чтобы собрать тот же видерс, нужно ждать поколение, если не больше, пока тонкие веточки появятся на стволе. Но для некоторых вернее обобрать Черные леса до последней ветки, чем оставить кому-то другому хотя бы часть добычи.

— Теперь это имя взял его воспитанник. Очень похожий на Тоннора мужчина, и методами охоты тоже, — мама со вздохом отставляет стакан на столик рядом с креслом. — К этим бы силам и умениям приложить немного разумности и каплю сопереживания…

— Всех по одному образу и подобию не переделаешь, — хмурится отец. Пенси верит его словам, ведь он знает, о чем говорит. Уж стольких охотников повидал Камил Белесый, сложно подсчитать: он-то стал охотником в очень раннем возрасте. Однажды Пенси своими глазами видела, как отцу предлагали занять место старейшины. Но он отказался от такой чести, сказал, что Камил Белесый — всего лишь охотник с самыми простыми стремлениями: обучить детей, накопить денег и наконец бросить охоту и спокойно жить с женой в пригороде столицы в свое удовольствие. Так оно и вышло.

— Так что с экспедицией, стоит подписываться?.. — напоминает о себе Пенси. Раз эти двое так много знают обо всех, то надежнее советчиков и быть не может.

— Если нет важных причин, то не стоит ввязывать в эту авантюру, — отец успевает первым с ответом. — Дело в том, что твое присутствие или отсутствие ничего не решает. На твое место найдет кто-то еще. Отряд справится и без тебя, а если не справится, то никакой вины на тебе тоже нет. Потому что никто не знает будущего.

— Погоди, дорогой. Ты еще контракта не видел…

— Выгода выгодой, никакому охотнику не мешала торгашеская жилка. Но у тебя, дочка, уже есть дом и семья, и решение стоит принимать осторожно, — рассудительно говорит отец. В следующий миг в его сторону летит кружевная салфетка со стола.

— Камил, кто бы говорил о доме и семье?! Кто меня вообще в первый раз на Людоедский затащил? «Тивара, пойдем, оставь детей сиделке, они не пропадут. О, смотри какие здесь дивности! Ах, какая отлично сохранившаяся стена! Два дня пути — и покажу тебе, где росли