Читать книгу "Никогда не было, но вот опять. Попал 3 - Алексей Борков"

не выразил. Одним словом нормально встретил. Правда, почти сразу огорошил известием, что мной, ну то есть не мной, а сыном турецко — подданного Бендером Остапом Ибрагимовичем, очень интересовалась полиция. Причем, как своя барнаульская, так и чужая томская.

— Неужели сам господин Жернаков вас обо мне спрашивал? — небрежно поинтересовался я у напряжённого сына израильского народа.

Тот в замешательстве уставился на меня:

— Так вы знаете.

— Ах, любезный Михаил Исаакович. — продолжал я прикалываться. — Видимо меня в детстве кто-то сглазил. Не успею я, в каком либо городе появится и как следует осмотреться, как тут же мной полиция начинает интересоваться. И в Одессе так было, и в Санкт — Петербурге, и вы не поверите, даже в Париже. Привык уже. Но бог с ней с полицией. Я тут, как и обещал, камушки вам принес.

Я положил свою тросточку на стол перед самым носом толстяка, который уставился на неё как на ядовитую змею, вынул из-за пазухи мешочек и вытряс на стол пять зелёных камешков.

— Вот извольте взглянуть. Тот оторвал взгляд от трости и стал осматривать камешки. Он даже потрогал их пальцем, стараясь отодвинуть их подальше от пугающего его предмета. Насмотревшись, он крикнул:

— Илья!

Я хотел сказать ему, что Илья не явится, поскольку полагал, что Илюша пошел предупредить мадам Гуревич. А ведь у Сары — Серафимы скорее всего другая фамилия. Она ведь вдова, вдруг дошло до меня. Вот чудак на букву эм, я ведь даже и не поинтересовался её фамилией.

К моему удивлению Илюша появился почти сразу. Он открыл дверь и уставился на дядюшку, ожидая указаний.

— Илья, позови дядю Соломона, и тете Саре скажи, чтобы зашла.

— Тете Саре сказал уже. Придет скоро. — сообщил парень и вышел.

— Вы, Михаил Исаакович, видимо хотите убедиться в подлинности этих камешков? Так? И это совершенно правильно. Учет и контроль наше всё. Но уверяю вас, я веду дела честно. — с улыбкой успокоил ювелира.

Вошедший дядюшка Соломон, шаркая подошвами, подошел к столу, взял один из камней, повертел его под лупой, разглядывая, и положил обратно. Повторил эту операцию ещё четыре раза, спрятал в футляр лупу, кивнул и, не говоря ни слова, вышел. Надо же! Быстро справился, не то что в прошлый раз.

— Ну так как, господин Гуревич, берете камешки? — подтолкнул того к началу переговоров. — И с вашего разрешения я пальто сниму, а то жарковато у вас в кабинете.

Не дожидаясь разрешения, я разделся и пристроил пальтишко на соседний стул. Пока снимал пальто самопальная подмышечная кобура съехала в сторону и мой любимый револьверчик неудобно развернулся, грозя выпасть. Блин! «Надо переделывать сбрую». В который раз подумал я и стал поправлять сбившиеся ремешки. Справившись с кобурой, взглянул на Михеля и удивился перемене в его облике. Он как-то съёжился и побледнел. «Вот чёрт! Напугался он что ли?» подумал я. А ведь точно напугался. Видимо мои манипуляции с неудобной сбруей и чуть не выпавшим револьвером напомнили ему, что он имеет дело не с солидным деловым господином, а с самым настоящим и непредсказуемым бандитом.

— Что с вами, Михаил Исаакович? Вам плохо? Может водочки налить? — обеспокоенно спросил я, указывая на шкаф с бутылками и графинчиком с водкой.

Гуревич помотал головой, отказываясь, но продолжал смотреть на меня с заметным испугом. «Ишь как тебя пробрало» с усмешкой подумал я. «А не фиг расслабляться». Покошмарить его что ли!

— Ах, вы об этом. — мной был вытащен револьвер. пару секунд ушло показал его сдувшемуся толстяку и затем сунутьего обратно в кобуру. — Не обращайте внимания. Я, знаете, последнее время без него и на улицу не выхожу. А особенно в вашем городе. Опасный городишко этот ваш Барнаул. Того и гляди ограбят или собаки закусают. Вот и приходится наготове быть.

Михель сглотнул слюну, выпрямился, прокашлялся и, видимо взяв себя в руки, сказал хрипло:

— Камни возьму, но полную цену дать за них не могу. Их еще обработать надо и продать, а в нашем городе это затруднительно.

Нет каков! Как только разговор о деньгах заходит, тут же преображается, становится смел и предприимчив.

— А не полная цена это сколько? — уточнил для начала. Взял со стола свою трость и стал её рассматривать, косясь на Михеля.

Тот также искоса взглядывая на меня, что-то высчитывал в уме. Видимо пытался привести к консенсусу два противоречивых чувства. Хотелось и денежек побольше поиметь с этого бандита и страшновато было. Наконец, решившись, озвучил сумму, которая оказалась раза в полтора больше, чем я рассчитывал исходя из прошлого опыта. Прав оказался пресловутый американский гангстер: «Добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо большего, чем одним добрым словом».

— Маловато конечно, но поскольку мне надо срочно из города уезжать, то я, пожалуй, соглашусь. Так что забирайте камушки.

И снова наблюдаю, как Гуревич хлопочет возле сейфа с деньгами. Неожиданно мне это напомнило сценку из старого французского фильма «Три мушкетёра» с очаровательной Милен Демонжо в роли Миледи.

Там Миледи во дворце Бекингема пыталась открыть шкафчик с подвесками и, когда у неё ничего не получилось, плюнула на портрет Анны Австрийской и выбежала, заслышав шаги. И следующие кадры: входит Бекингем в сопровождении Д’Артаньяна и, видя, что кто-то пытался открыть шкафчик, подбегает и трясущимся руками снимает с шеи заветный ключик. Вот и бедный еврей Гуревич, сам того не зная, подражает киношному Бекингему и открывает свой сейф снятым с шеи крестиком. Мне это показалось столь забавным, что я даже хихикнул, удостоившись от подражателя удивлённого взгляда.

Спрятав камешки в сейф и отсчитав положенные мне рублики, Гуревич закрыл сейф своим ключиком, снова вызвав у меня непроизвольный смешок. Он проделал положенные манипуляции со шкафом, маскируя закрома, сел за стол и неожиданно наехал на меня с претензией.

— Господин Бендер! Вы обещали привезти бриллианты.

— А зачем мне их вам везти, коли вы не хотите давать за них нормальную цену? — попытался отмазаться я.

— Мы могли бы договориться. — настаивал он.

Вот же неугомонный. Только, что чуть от страха не трясся, а как почуял, что денежки мимо уплывают, так куда и страх девался.

— Хорошо. — сдался я. — Будут вам бриллианты.

— Но вы же уезжать собираетесь. — Воскликнул Михель.

— А что прикажете мне делать? Вы же сами сказали, что полиция мной интересуется. А я не люблю полицейских. Грубые