Читать книгу "Факультет славянской магии - Владислав Викторович Порошин"

паёк и ещё один карабин «Сайга». Вдруг придётся отстреливаться или отпугнуть животных.

- Логично, - кивнул я головой и пошёл доедать свой омлет.

***

Грунтовая дорога, которая вела на ферму имени вице-адмирала Фаддея Беллинсгаузена, по странному стечению обстоятельств пролегала в непосредственной близости от той железнодорожной платформы, где я несколько дней назад сошёл с электрички. Естественно на этом знаковом для меня полустанке я притормозил вездеход и спрыгнул на землю. Вокруг всё так же щебетали птицы, шелестели листвой толстые белоснежные берёзы и сочная, некошеная трава достигала до самого пояса.

- Спокойно, сударыни, - улыбнулся я своим соратницам, - небольшой визит в прошлое. Интересно посмотреть - куда ведут железнодорожные рельсы?

- Как обычно, портал – это дорога в никуда, - проворчала Яролика Бунина, сойдя на землю вместе с Марьяной Соломиной, чтобы немного расправить затёкшие мышцы.

– Все порталы в момент их закрытия заканчиваются ничем, - поддакнула моя «фиктивная подружка», делая небольшую зарядку.

Надо сказать, что видок у моих спутниц был сейчас такой, словно они собрались не зомбаков рубить, а в клуб на дискотеку. Короткие джинсовые шортики, топики чуть выше пупка, витиеватые причёски с накрученными кудрями невольно заставляли смотреть на них не как на бескомпромиссных магических бойцов, а как на женщин в период охоты на мужиков. Только на ногах у барышень красовались наколенники и берцы, такие армейские ботинки с толстой подошвой. Но и они выглядели несколько провокационно. Ещё в студгородке подумалось, что магини сегодня планировали упырей не убивать, а морально давить своей убойной неприкрытой сексуальностью.

«Наколенники и мне бы не помешали», - вспомнил я, как пришлось вчера полетать и попадать во время боя. Затем я запрыгнул на деревянную платформу и уставился на единственный столб с волшебной табличкой, где на сей раз ножиком было вырезано: «Не плачь, девчонка, пройдут дожди, солдат вернётся, ты только ж». На финальное слово «жди» не хватило места на странной дощечке. Поэтому пробурчав про себя: «сам ты - жэ» и спрыгнув с платформы, я побежал по железной дороге, которая делала небольшой крюк влево.

Примерно двадцать метров, неравномерно распределённые шпалы, к которым крепились чугунные рельсы, вели меня в прежний привычный мир. И вдруг и рельсы, и шпалы, словно срезанные невидимой бритвой резко оборвались, упёршись в высокую сочную траву. Я сделал ещё несколько безнадёжных шагов по буйной растительности, мимо которой никогда не проносились поезда, и замер. На ум сразу же пришли загадочные истории про незадачливых путешественников, свернувших не в том месте и не в то время. Они, также прокатившись по дороге в никуда, возвращались обратно, а потом выяснялось, что для них пролетели незаметно целые часы и даже дни. И мне так сильно захотелось перенестись к своим однокурсникам, которые в этот самый момент, сидя у костра, пили вино, пели под гитару и спорили о разных глобальных пустяках, что защемило сердце.

- Хочешь вернуться в прежнюю жизнь? – вдруг спросила Марсианка, которая незаметно подошла сзади. – Хочется обратно в беззаботное детство? Смирись, сам видишь, назад дороги больше нет. Детство, каким бы оно не было счастливым, непременно проходит. К тому же с твоими талантами этот мир просто создан для тебя. Радуйся, не каждому так везёт.

- Наверное, ты права, - пролепетал я и, вытащив из брюк маленькую записочку, протянул её Марьяне. – Это Даша мне успела сунуть перед самым выездом из студгородка.

«Завтра конец комедии, я сама пойду к Погребинскому», - прочитала немного неровные буквы боевая магиня восьмой ступени и тут же спросила:

- Что это значит?

- А то и значит, - пожал я плечами, - что Дарья завтра вечером сама вытащит ректора из дома, и целый час будет ему «вешать лапшу на уши», пока я буду обшаривать жилище Бориса Божеславовича. Пора выяснить, кто сотрудничает с властелином Нар-Анкара.

- Жаль, - тихо произнесла Марьяна и прильнула ко мне.

- Молодёжь, вы там чего делать собрались? – прикрикнула на нас Яролика Бунина. – Уже до вечера и дотерпеть не в состоянии? Если вы забыли, то я вам напоминаю, что мы на боевом выезде!

- Яролика Федоровна, да как вы могли такое подумать, что мы думаем только про это самое?! – хохотнул я и потащил юную магиню за руку в сторону вездехода. – Поверьте моему вчерашнему опыту, наши живые мертвецы стали такими умными, что они сами нас найдут, хотим мы того или нет. Так что готовьтесь к бою, кромсать сегодня придётся направо и налево, ха-ха.

- Типун тебе на язык, - недовольно хмыкнула профессорша.

***

Примерно через час наш бравый вездеход вырулил на ржаное поле, где колосились молодые, но уже высокие стебли, в которых если захотеть, то можно было легко спрятать целую роту солдат. Поэтому когда дорога, медленно петляя, поползла прямо посередине поля, я немного занервничал. К тому же масло в огонь подлила профессорша Бунина, заявив, что через полчаса, после ближайшей осиновой рощи должна показаться ферма имени Беллинсгаузена.

- Яролика Федоровна, не сочтите за труд, свяжитесь по рации с Угрюмым, - попросил я профессоршу, а сам немного сбавил скорость нашей шестиколёсной машины.

Кстати, моё внутреннее напряжение передалось и Марьяне Соломиной, которая, сняв предохранитель с «Сайги», стала пристально всматриваться в мерно покачивающиеся на ветру стебли ржи.

- Марьяша, ты главное мирного фермера не пристрели, - хохотнула Бунина и, поднеся портативную рацию ко рту, принялась вещать в микрофон, - Профессор Угрюмый, это Яролика, приём! Говорит Яролика, как меня слышно? Приём! Профессор Угрю…, - споткнулась на полуслове женщина с шикарной рыжеволосой причёской, так как в пятнадцати метрах от нас путь вездеходу преградил неприятный гражданин, облачённый в чёрный балахон, который скрывал лицо незнакомца.

- Товарищ монах, освободите проезжую часть! – рявкнул я, ударив по газам. – Что вы как Анна Каренина бросаетесь под колёса к незнакомым людям? Я может быть в своей жизни, ни одного человека пока не раздавил. И вообще, меня подобное безответственное поведение таких пешеходов, как вы, шокирует. Неужели так сложно запомнить: зелёный свет – иди, красный – стой!

То, что это был не монах, и тем более не товарищ, лично мне стало ясно с первой секунды. Однако некий рыцарский этикет требовал, чтобы мы, прежде чем начнём магическими лезвиями вспарывать друг другу животы, хотя бы высказали свои претензии. У меня в принципе претензий особых не имелось, я – человек мирный. Но этот мужик в балахоне явно испытывал к нам