Читать книгу "Кафе на вулкане. Культурная жизнь Берлина между двумя войнами - Франсиско Усканга Майнеке"

и обеспечившего сохранение коалиции, которая правила с весны 1929 года. Речь идет об одной из самых трудных коалиций, в которую входили представители Социал-демократической партии Германии (СДПГ), Немецкой демократической партии (ННП), партии Центра, Немецкой демократической партии (НДП) и Баварской народной партии (БНП). Эта коалиция была отмечена требовательностью мелких партий и напряженностью внутри крупных, ННП и СДПГ. Шаткое равновесие удавалось сохранить благодаря взаимному уважению, которое испытывали друг к другу рейхсканцлер из социал-демократической партии Герман Мюллер и министр иностранных дел, представитель консерваторов Густав Штреземан.

Несмотря на то что у последнего уже некоторое время наблюдались проблемы со здоровьем, известие о смерти Штреземана было воспринято с удивлением, скорбью и тревогой. На улицы Берлина снова вышли тысячи людей, чтобы проводить его в последний путь. В свое время Стефан Цвейг, друживший с покойным Ратенау, поднял свой обеспокоенный голос, а в этот раз аналогичную роль сыграл граф Гарри Кесслер:

Это невосполнимая утрата, результаты которой непредсказуемы. Боюсь, что смерть Штреземана повлечет за собой тяжелые последствия прежде всего для внутренней политики: поворот направо ННП, распад коалиции, открытый путь для диктатуры.

Этот путь открылся еще больше с началом финансово-экономического кризиса, случившегося из-за биржевого краха на Уолл-Стрит спустя несколько недель, в Черный четверг, 24 октября 1929 года. Германия, сильно зависевшая от кредитов и инвестиций США, стала одной из самых пострадавших стран, в особенности когда, спустя несколько дней после обвала, американские банки начали требовать возврата выданных кредитов, чтобы выполнить собственные обязательства. Внезапный дефицит средств привел к резкому падению производства, что вылилось в увольнения и увеличение безработицы.

В Берлине стали повторяться уже знакомые сцены. Инфляции не было, но из-за безработицы вернулись длинные очереди перед бюро социального обеспечения, выросло число бездомных и попрошаек, увеличилось количество демонстраций и уличных протестов. Вскоре произошло событие, способствовавшее усилению напряжения, витавшего в воздухе, превратившего снежный ком в лавину. Оно случилось в ночь 14 января 1930 года в доме номер 62 по Гроссе Франкфуртерштрассе.

Гроссе Франкфуртерштрассе пересекала Фридрихсхайн, один из тех кварталов, по которым с гитарой на плече бродил Брехт, приехав в Берлин. Это был рабочий район с облезшими фасадами и серыми двориками, где играли истощенные дети и убивала время безработная молодежь. Там беспрестанно витал запах мяса с городской скотобойни, а также вонь от гари и ароматы ячменя с пивных заводов. Там правила священная коммунистическая троица: Ленин, Люксембург и Либкнехт.

Главному герою происшествия было двадцать два года, и звали его Хорст Вессель. Он родился в семье протестантского пастора, традиционалистской и преданной кайзеру. У него было спокойное безмятежное детство, проведенное в Берлин-Митте, буржуазном районе в центре столицы. Вессель начал изучать право, вступил в ультраконсервативный студенческий союз, а также, позднее, в «Викингбунд», как стала называться организация, созданная взамен «Консула» после его запрета. Бросив учебу, работал таксистом и копал туннели на строительстве метрополитена. В 1926 году вступил в ряды НСДАП и присоединился к штурмовым отрядам (СА[16]). Возглавил штурмовой отряд округа Пренцлауэр-Берг, а весной 1929 года был повышен до труппфюрера СА района Фридрихшайн.

Миссия Весселя в рабочем районе не ограничивалась ловлей коммунистов. В то время нацисты вербовали новых членов уже не только среди фрайкоров, но и среди недовольных жизнью рабочих, и перед Весселем стояла задача привлекать в штурмовые отряды безработную молодежь, а заодно и истощенных детишек в ряды гитлерюгенда. Начало вышло многообещающим. Вессель обладал для этого потрясающими данными: его смелый, жестокий и провокационный характер дополнялся даром убеждения и ораторским талантом. К тому же у него было легкое перо: в газете Der Angriff, рупоре национал-социалистической партии, он опубликовал стихотворение, которое начиналось так: «Знамена ввысь! В шеренгах, плотно слитых, СА идут, спокойны и тверды».

Дело Весселя стало одним из самых действенных мифов нацистской идеологии. Его провозгласили героем и мучеником движения, а положенное на музыку стихотворение – «Песня Хорста Весселя» – было провозглашено официальным гимном партии. Придя к власти, нацисты переименовали столь ненавистный им район Фридрихшайн в район Хорста Весселя, а имя Хорст превратилось в самое популярное мужское имя Германии (после Адольфа). Конечно, как всегда бывает с легендами, дело Весселя стало объектом сильнейшей манипуляции. Сейчас нам известно об этом во всех подробностях благодаря работе немецкого историка Дэниеля Сименса, который смахнул пыль с архивов, чтобы реконструировать ход событий. Приведенная ниже информация основана на книге, опубликованной им в 2009 году под названием Horst Wessel. Tod und Verklärung eines Nationalsozialisten («Хорст Вессель. Смерть и прославление одного националиста»).

В октябре 1929 года, через несколько месяцев после переезда на Гроссе Франкфуртерштрассе, Хорст Вессель познакомился с Эрной Янике, промышлявшей проституцией в окрестностях Александерплац. Полюбив друг друга, они стали жить в комнате Весселя. Согласно тому, что позже заявляла сама Янике, Вессель начал избегать своих товарищей и манкировать партийными обязанностями; она, со своей стороны, перестала заниматься «древнейшей профессией».

В первые недели после знакомства пара редко покидала квартиру. Хозяйка, Элизабет Зальм, осталась недовольна и потребовала с Весселя доплаты за новую жиличку. После отказа Хорста Зальм обратилась к Альбрехту Хёлеру, другу своего усопшего мужа. Хёлер, по профессии плотник, был хорошо известен полиции: его двадцать шесть раз задерживали за участие в уличных беспорядках в качестве боевика «Рот Фронта». Полиция достаточно много знала о его незаконных делишках, в том числе о том, что он был сутенером в кафе Mexico, том самом, где Вессель и познакомился со своей возлюбленной.

В сопровождении пары товарищей Хёлер пришел к Весселю домой, чтобы «применить к нему пролетарские меры». Как позже объяснил судье один из сопровождающих Хёлера, «пролетарские меры применяются без оружия, исключительно при помощи кулаков; однако да, таким образом, чтобы человек оказался в больнице». Но на всякий случай Хёлер захватил с собой пистолет.

Они позвонили в дверь, и им открыл сам Вессель. Вот как рассказывал об этом Хёлер в суде: «Я увидел, что он держал руку в кармане штанов, и тут же подумал: он хочет меня убить. Или он, или я». Пуля прошла сквозь челюсть Весселя, разорвала наружную сонную артерию и застряла в одном из шейных позвонков. Шесть недель спустя, в раннее воскресное утро 23 февраля 1930 года, Вессель скончался в больнице на Фридрихшайне. В заключении вскрытия значится: «Умер от заражения крови, полученного в результате ранения ротовой полости».

За несколько дней до смерти Весселя навестил в больнице его командир, гауляйтер Берлина. Тем же вечером Йозеф Геббельс записал в своем дневнике: «Словно в романе Достоевского: идиот, рабочий и проститутка. Такова жизнь этого иллюзорного