Читать книгу "Дары джиннов - Элвин Гамильтон"

оставалось лишь с ужасом наблюдать, как узники заживо сгорают один за другим. Прикрывать воспалённые от слёз глаза, гнуть спину перед врагами, сжимать челюсти, чтобы не сказать лишнего.

А потом наступил день, когда твари из металла обратили свои горящие глаза на сестру мятежного принца, аловолосую демджи. Тогда прекрасная воительница разогнула спину, распахнула глаза и шагнула вперёд, вставая на место подруги.

Глава 18

Я остро ощущала каждый потерянный час. Скорее бы оказаться в горах и найти наконец проклятый Эремот!

В отсутствие центральной власти, нашей или султана, порядок в Арче поддерживался с трудом. В городских кварталах распоряжалось местное ополчение, люди с ружьями требовали деньги для защиты от людей с ножами. Отряды султана, проходя через город, не вмешивались, только сопровождали пленных, как и чужеземцы. На улицах шептались, что с гор никто из них не вернулся.

Грабителю на постоялом дворе, где мы заночевали, Жинь сломал руку, и больше к нам никто не приставал. Но остаток ночи пришлось дежурить по очереди, словно мы были в кочевом лагере посреди песков. Утром нас разбудили крики уличных проповедников, объявлявших о конце света. Мол, с гор надвигается всеобщая гибель и выживут лишь чистые сердцем.

Не знаю насчёт чистоты сердец, но идти нам предстояло как раз в горы. Предстояло выяснить, кто из товарищей остался в живых, и поскорее. Каждый потерянный день мог означать смерть для любого из них – Ахмеда, Далилы или Шазад.

Тем не менее по пути предстояло сделать остановку. Не выполнить данное обещание я не могла.

* * *

До Пыль-Тропы оказалось меньше дня полёта, хотя ещё не так давно Арча представлялась мне краем света. Покидать её было не жалко, хотелось скорее пуститься в путь, да и без Пыль-Тропы я могла бы спокойно прожить сотню лет и не вспомнить о ней ни разу. Так или иначе, слово демджи твёрдо: обещала по возможности доставить Тамида домой, значит, доставлю, тем более что компас Ахмеда бесполезно болтался у меня в кармане, больше не указывая дорогу.

Близость родного посёлка я ощутила, ещё не видя его. Пустыня под машущими крыльями рухха ничем не отличалась: та же голая монотонность песков, что и в окрестностях Арчи. Однако что-то необъяснимое, какая-то сила будто бы отталкивала меня. Солнечный жар вдруг стал каким-то мстительным, упрекая меня за бегство из родных краёв. А затем на горизонте нарисовалась тень на фоне ясного неба – очертания захолустного местечка, где я родилась.

Зажмурив глаза от встречного ветра, я наклонилась к пернатой шее Мазза и крикнула, чтобы он снижался. Подлетать ближе не хотелось.

– Отсюда доберёшься сам как-нибудь, – сказала я Тамиду, когда он слез со спины Изза. Здесь нас ещё никто не мог заметить, но и путь оставался недолгий даже для хромого. – Если прилетишь по небу, могут и подстрелить.

Неловко переступая на своём протезе, он поднял на меня глаза:

– А ты разве не пойдёшь?

Я решительно покачала головой:

– Ты хотел вернуться, а мне-то зачем?

Он понятливо кивнул:

– Ну тогда, наверное, до свидания.

– Наверное, – кивнула я в ответ со спины рухха. Нам ещё предстоял долгий полёт к горам, и надо было успеть до захода солнца.

Тамид хотел было сказать что-то ещё, но Жинь, сидевший позади меня, перебил его:

– Что-то не так.

Я обернулась, его глаза были устремлены на посёлок. Прищурившись на ярком солнце, я окинула взглядом дома. Вот деревянная крыша молельни, чуть выше соседних домов. Дальше дом моего дядюшки, а с другой стороны единственный двухэтажный дом Тамида. Когда-то, ещё не попав в султанский дворец, я думала, что в жизни не встречу семейства богаче.

Наконец до меня дошло, что имел в виду Жинь. Во всей Пыль-Тропе не наблюдалось ни малейших признаков жизни. Прежде даже в самую лютую жару кто-то появлялся на улице или в окнах, хоть какое-то движение, но было. Теперь посёлок выглядел необитаемым.

Выругавшись вполголоса, я соскользнула со спины Мазза, по-прежнему болезненно ощущая каждую минуту задержки. Хоть я и решила, что ноги моей больше не будет в Пыль-Тропе, но бросить здесь Тамида на съедение гулям и диким зверям или на голодную смерть никак не могла.

– Похоже, мы всё-таки идём с тобой, – вздохнула я.

Передвигаться пешком по сыпучим пескам было долго и мучительно тяжело, да ещё угнетала мысль, что именно здесь сложилась та часть моей натуры, от которой я так старалась избавиться до сих пор, – злая, беспокойная, себялюбивая. Несмотря на хромоту, Тамид держался впереди всех – в отличие от меня, родной дом притягивал его, – а я отставала. Заметив это, Жинь приостановился, поджидая.

– Знаешь историю про Ихафа-бродягу? – спросила я, всё больше нервничая при приближении к Пыль-Тропе. – Он оставил свой дом в пустыне и отправился биться со страшным гулем, что убивал односельчан. Когда он одолел его, в Измане праздновали победу целых сто дней. А потом…

– Потом он вернулся домой, – подхватил Жинь, надвигая куфию, чтобы прикрыть лицо от палящего солнца, – и снова стал мирно трудиться в поле. Мать рассказывала нам про него.

– Моя тоже. – Я взглянула туда, где когда-то стоял дом моей матери, прежде чем его сожгли. Может быть, когда-то мы с Жинем слушали эту сказку в один и тот же вечер перед сном, разделённые песками и морями, но под одними и теми же звёздами. – Только концовка мне никогда не нравилась. Как можно вот так просто вернуться домой к прежней жизни после битв с монстрами, спасения принцесс и пиров во дворцах бессмертных?

Глядя вперёд, Жинь задумчиво ответил:

– Когда-то я ни о чём так не мечтал, как о возвращении домой.

Он редко упоминал о Сичани, рассказывал только про хижину на берегу, где пахло морской солью. Одну комнату занимали братья-принцы, а другую – Далила с матерью. Пол был в тёмных пятнах от краски, которой Далила скрывала свои алые волосы. Крыша вечно протекала, и как-то раз Ахмед с Жинем, которому едва исполнилось шесть, украли в порту несколько досок, чтобы подлатать её. У Жиня так и остался шрам на ладони от ржавого гвоздя.

О той хижине оба они и мечтали в дальних плаваниях, пока Ахмед не связал навеки свою судьбу с песками Мираджа. Когда мать умерла, Жинь забрал сестрёнку и присоединился к брату. Новый дом они решили обрести здесь.

Перед глазами словно наяву возникла наша долина в Стране дэвов, тёплые вечера под звёздным небом и яркий шатёр, где я жила у Шазад целых полгода. Всё бы отдала