Читать книгу "Crysis. Легион - Питер Уоттс"

Запомнить… надо же, одолжение!

Как будто у меня выбор есть, мать твою.

И вот я снова в реальности, лежу парализованный, а лабораторные крысы спорят с подлецами и обманщиками, как меня получше вспороть ради данных в моем нутре. Они и раньше спорили, но теперь вижу, дела им кажутся вовсе уж скверными.

Свет вокруг сделался красным, отовсюду искры сыплются, точно фейерверк, половина присоединенных к моему креслу коробок дымится, вторая работает лихорадочно. И я вижу в мельчайших деталях, как вертятся шестеренки в головах у техников. Я включаю зум и вижу, как бьется тревога в их глазах. А глаза у них, скажу тебе, прям сейчас вылезут и гулять пойдут. Ребятки перепугались до поноса.

Кто-то орет: «Перегрузка!» А бесстрастный машинный голос отвечает: «Зарегистрирована некалиброванная нанопроцедура. Вектор чужеродного материала: тридцать три процента».

– Оно в Сети! – блеет крыса, объявившая меня трупом. – Оно передает!

– Вешай процесс! – орет Голд.

– Я пытаюсь…

Вдали рокочут винты, рассекая воздух. Уверенно, по-командирски топают говнодавы. Вдруг кто-то появляется в комнате, распугивая лабораторных крыс, хватает Голда за шкирень и швыряет мордой в стену. Голд валится наземь, как мелочь в церковную кружку, а внезапный гость поворачивается ко мне и улыбается.

Локхарт.

Внезапно становится очень тихо. Винты снаружи прекращают месить воздух. Местное железо прекращает жужжать и щелкать – техник умудрился заглушить все до того, как Локхарт погнал крыс в угол. И наемники, набежавшие в комнату вслед за боссом, не треплются, по обыкновению. Мигает красный свет – тревога, – но звука нет, сигнал замолк.

У Локхарта в руке пистолет, Локхарт улыбается мне в лицевое стекло.

Блябляблябля…

Пытаюсь двинуться – черта лысого. Я в кресле сущий Иисусик на кресте, даже тактические данные не могу вызвать.

Локхарт неторопливо минует рабочие места персонала, заходит в мою клетку. Рукава его закатаны до бицепсов. Камуфляжный рисунок на ЦЕЛЛовской униформе – сетка гексагонов: серо-голубых, зелено-серых, коричнево-серых. Медовые соты – как татуировка Пророка. Странно, но такие мелочи подмечаешь в самый неподходящий момент.

– Отлично! – изрекает Локхарт.

Всего-то легкий пистолет, М-12 «Нова». Пока не уставится прямо в лицо, и не оценишь, насколько дрянная железка велика.

«Сейчас кранты, сдохну», – думаю и тут же поправляюсь: куда уж дальше сдыхать. Голду точно кранты. Если Локхарт любитель прятать концы в воду, и крысы лабораторные сдохнут. А я нет.

Я уже мертвый. Мертвый раз и навсегда. Уже сутки мертвый.

Локхарт наклоняется.

– Мои люди весь городской центр перерыли. Твою задницу искали, жестянка драная. А ты здесь, связанный по рукам и ногам.

– Что автоматически снижает его потенциальную опасность до нуля – и превращает тебя в убийцу, если нажмешь на крючок. Я уже не говорю про нарушение законов войны.

О, Тара Стрикланд собственной персоной – и как нельзя вовремя! Машет рукой – и пара «целлюлитов» вздергивают Натана Голда на ноги.

Однако же трудно не заметить: пушка коммандера Локхарта по-прежнему глядит мне в лицо. Тара Стрикланд расслабляться себе не позволяет и пушку не упускает из внимания.

– Коммандер Локхарт, отставить!!

Ах, как ему не хочется, как он ненавидит высокомерную сучку, возомнившую, будто имеет право приказывать ему, коммандеру Локхарту. Ненавидит военные законы, а больше всего ненавидит меня.

Но все же коммандер не стреляет, опускает пистолет.

Стрикланд уже занялась другими.

– Натан Голд! Какая приятная встреча!

– О господи, Тара! – Голд качает головой, вздыхает. – Работаешь с этими негодяями? Если б только отец тебя видел…

– Натан, мой отец умер, – отвечает она и дарит Голду милую, солнечную улыбку. – Пожалуйста, заткнись, а то я передумаю и отправлю тебя вслед за ним.

Кивает мордоворотам, держащим беднягу.

– Если начнет брыкаться, постарайтесь не слишком его изувечить. Сохраните для допросов.

Повернулась к Локхарту.

– Заглуши его!

Швыряет коммандеру матово-черную штуковину размером в магазин на шестьдесят патронов. Тот нахлобучивает штуковину мне на голову, и перед глазами раздваивается: вижу двоих размытых Локхартов, рычащих подле меня, двух Стрикланд, ведущих двоих Голдов через два тамбура. Мир качается перед глазами, никак в фокус не может вплыть. В правом ухе жужжит пчелиный рой.

– Вставай!

Кресло выпускает меня, я встаю – верней, пытаюсь, едва не валюсь после первого же шага. Усилием воли заставляю зрение сфокусироваться, и, поколебавшись немного, мир сходится в одно целое. Однако все по-прежнему расплывчатое, замутненное. Почти бесцветное. Я слабей демократов на последних выборах.

– Пророк, не вздумай баловать со мной! Пошел!!!

В конце-то концов, «КрайНет» эту штуку соорудила. Само собой, придумала и аварийный выключатель.

Полюс

Мы с Голдом ни дать ни взять – Пат и Паташон. Вышагиваем рядышком по коридору, пушки глядят в лицо, пушки глядят в спину, один сложен будто титан Атлас, второй – вылитый Чарли Браун. Один без пяти минут труп, второй – труп уже сутки.

Но молчу лишь я. Голд бормочет на ходу – я улавливаю что-то про Тару, ее отца, поганый выбор карьеры – и вдруг пытается завязать разговор.

– Тара, думаешь, ты самая умная, всех к ногтю прижала и обвела вокруг пальца? Ты хоть понимаешь: это даже не Пророк, а какой-то безымянный солдафон!

– Господи, Натан, да заткнешься ты?

Заткнуться он не способен, но разговаривает только с собой, бормочет под нос.

А меня ноги не держат. Пол качается при каждом шаге, но лишь когда Стрикланд шипит: «Землетрясение!» – понимаю: не только во мне дело. И мы выходим в широкий зал как раз вовремя: обвешанный декоративной лепниной потолок вовсю трясется в восьми метрах над головой.

Из-за тряски дела идут быстрее.

Мордовороты обмениваются необыкновенно умными и полезными замечаниями вроде: «Гребаный потолок!» и «Щас грохнется!». Стрикланд приказывает всем убираться, причем немедленно – как будто мы и сами не понимаем. Одна из невсамделишных, навроде колизейных, колонн у входа звонко ломается посередке, и я снова на улице. Локхарт по-прежнему держит отупляющую комбинезон штуковину над моей головой, взвод наемников пятнает меня красными точками прицелов, и все мы дружной толпой ползем через улицу к «апачу». Голда не видно – а-а, вот он, беднягу заволокли в нагло припаркованный «хамви» дальше по улице. Пока-пока, Голд, ты уж извини – не сложилось. Рад, что хоть под конец ты не совсем тряпкой оказался.