Читать книгу "Первый поцелуй Анны - Татьяна Гутиеррес"

Я делаю глубокий вдох. До чего же холодный воздух! Он неожиданно обжигает мои легкие. Слишком холодный для ноября. Мне остается последний этап путешествия – поездка домой. Папа подозрительно поглядывает на меня и с каждым поворотом его головы в мою сторону мне становится все неуютнее и неуютнее. Признаюсь честно, летя из Лондона в Москву, я представляла себе, как в зале прилета меня будет встречать мой Макс. Поэтому на высоте в десять тысяч метров я отправилась в туалет, чтобы навести марафет. Я едва провела кисточкой туши по ресницам, и нанесла блеск на губы. Получилось непривычно заметно, и я тут же смазала блеск куском туалетной бумаги. Расчесав волосы, я попыталась пригладить строптивую челку, которая уже порядком подросла, и уже не так сильно вставала на дыбы. На душе было предвкушение праздника и перемен в жизни. Но сейчас, когда папа вот так пялится на меня, мне кажется я перестаралась. И чтобы лишний раз не привлекать его внимание, я отворачиваюсь к окну. Я снова на родной земле, меня радуют даже рекламные щиты на русском языке. Радуют серые дома-коробки, мелькающие купола церквей и люди. Совсем другие люди. В их взглядах, в из улыбках есть нечто особенное, свойственное только россиянам.

За дом страховая нам выплачивать не стала. Зато к родителям пришел отец Аманды и привел бригаду рабочих, которые восстановили дом меньше чем за неделю. Разумеется, он попросил, чтобы родители не писали заявление на его драгоценную дочку, бедняжку, ведь ей так тяжело приходится из-за расставания родителей… Ну, не важно, думается мне, Аманда и так наложила в свои дизайнерские штаны, так что получила хороший урок. И самое главное, возвращаться мне есть куда. Моя комната находится на втором этаже, поэтому никаких перемен не претерпела. Зато гостиная стала совсем другой. Я прохаживаюсь по своему дому, словно на экскурсии. Мама выкрасила восстановленную стену в белый цвет – как всегда, но теперь ее украшала не полка с чашками, а огромное количество наших фотографий, вставленных в цветные рамки всевозможных размеров и форм. Этим, надо сказать, мама и занималась последние полторы недели. Она красила рамки, покрывала их какими-то немыслимыми материалами, наносила кракелюр. Получилось очень ярко и мило. Она так увлеклась, что у нее закончились фотографии.

Мои скромные пожитки стоят в углу, дожидаясь, когда же их разберут и перестирают. Среди пропахших солнцем и пылью маек и шорт лежит набросок кольца, который занимал мои мысли в течение стольких дней. Он – мой трофей и доказательство того, что все, что я узнала – правда. Хоть она и не столь интригующая, как мне этого хотелось бы, но все же… Странное совпадение. Или это вовсе не совпадение? Что, если мама Эстер не просто сбежала от семьи, а ушла в какую-нибудь секту? Что, если она не могла скрывать правду том, что была ведьмой? А Эстер сделала копию кольца, потому что оно просто притягивало взгляды, обладало волшебной силой? Я сделала фотографию кольца Эстер прямо у нее на руке, объяснив это тем, что, возможно, каким-нибудь образом это поможет нам отыскать ее родню. Эстер была крайне растрогана моим желанием помочь ей, но и в тоже время она понимала, что здесь, в Москве, у меня гораздо больше шансов, чем у нее, в Аргентинской глуши.

Ммм…С кухни идет неповторимый запах выпечки с корицей, а я все не могу нарадоваться, что нахожусь дома, и за окном идет снег. Я всей душой люблю Аргентину, и чувствую себя там почти как дома. Но все же никогда не променяю пахнущую надеждами и волнениями Россию с ее морозами и теплыми чаями по вечерам в стужу. Мне почему-то кажется, что именно здесь сбываются мечты. Именно здесь происходят счастливые совпадения, именно здесь все по-настоящему. Обожаю смотреть на дома, из труб которых идет дым, такой уют и тепло исходит от них. Да, именно такую я люблю Россию, деревенскую, а не Россию с Москва-Сити и домами-клонами.

Господи, как же мне не терпится увидеть Макса. Но не могу же я прийти просто так. Наш разговор по скайпу всего три дня назад уже кажется нереальным. Словно его никогда и не было. А что, если я все придумала, что, если мне все приснилось? Я ужасно боюсь идти к нему. На меня нападает ступор, как только я воображаю себя на пороге его дома. Мне нужен предлог. Я должна убедиться в его чувствах. А что касается моих – они на пределе. С каждой секундой волнение внутри меня нарастает, мое воображение уже зашло так далеко, что рисует картины нашего счастливого будущего. Вот я поступаю на дизайнерские курсы, а Макс на отделение психологии, которой он так увлекается. Вот мы встречаемся по вечерам, когда учеба нам это позволяет, гуляем по Москве, держась за руки. Возможно ли все это? – Не знаю. Но почему-то мне сейчас очень легко. Мне хочется жить настоящим, мне хочется вдыхать и чувствовать запах булок с корицей, мне хочется видеть улыбку на лице родителей, слышать их смех, когда они рассказывают про то, как ремонтировали дом. Мне хочется навсегда запомнить это чувство влюбленности.

Глава двадцать пятая

На письмо Макса я не ответила. У меня ушло около часа на написание и стирание посланий ему, но все казались либо слишком откровенными, либо слишком сухими. Ничего, я ждала его писем,– пусть он тоже помучается.

На следующий день, все хорошо взвесив, я отправляюсь к Максу. На дворе четверг, но в школе идут осенние каникулы, так что Макс должен быть дома. Уже три часа дня, но я недавно встала. Не так-то просто прийти в себя после семичасовой разницы. Когда в Москве уже завтракают, в Аргентине еще только натягивают пижамы. Поэтому у меня в голове полнейший туман.

Когда же они откроют? Я позвонила в колокольчик в старинном стиле уже секунд с десять назад, и до сих пор даже шагов не слышно. Почему бы им не повесить звонок, как у всех нормальных людей? Нервно тереблю выбившиеся из шапки волосы и переминаюсь с ноги на ногу, словно мне хочется в туалет. Нет, я не нервничаю. Чего мне переживать? Просто холодно в сарафане. Даже угги не спасают.

Ладно, соврала… Я в ужасе от того, что встречусь с ним. Прикладываю ухо к двери в тайной надежде, что дома все же никого нет. И в этот момент поворачивается ручка. Одна-единственная мысль звенит у меня в голове: бежать, пока не поздно. Спрятаться? Мне кажется, я даже издаю писк от нервного напряжения. Глупости какие. Разве не мне Макс говорил, что он хотел поцеловать меня? Вот пусть и целует!

Господи, еще секунду назад я мерзла от холода, и вдруг стало нестерпимо жарко!

– Аня, – мама Макса по-доброму улыбается мне. – Ты вернулась! Макс рассказывал мне о злоключениях вашей семьи. – Она качает головой и почему-то продолжает улыбаться. Хотя вряд ли найдется человек в здравом уме, у которого пожар вызывает улыбку.

Я же молчу и изображаю истукана. Но поняв, что мое молчание несколько затянулось и надо бы как-то объяснить свое появление, открываю рот. Хотя, лучше бы я этого не делала.

– Ага, вчера вернулась. Я пришла к Максу. Ээээ. Пришла узнать, что там они проходили. Видите, теперь я понятия не имею, кому могу звонить, а кому – нет. И кроме Макса мне даже не к кому обратиться. Аманда чуть не убила мою маму, Соня – ее подруга и, собственно, как выяснилось – причина странного поведения Аманды. А больше я никого так хорошо и не знаю. Кроме, кроме Макса, – тараторю я, наблюдая, как брови Елены поднимаются вверх по мере того, как я говорю. Мне бы остановиться, но по какой-то причине, это не получается. – А Макс писал мне про своего нового друга, вот я и хочу узнать, кто там у нас появился. Ну, новенький. Вы же знаете? Нет?