Читать книгу "Врушечка - Галина Куликова"

— А что в этом такого?

— Ха! Даже не надейся, что Шелестов станет бегать за тобой, как собачонка. Кроме того, тебе самой станет неинтересно, если он вдруг зациклится на тебе одной.

— Кто это сказал? — сварливо возразила Настя. — Я, например, когда влюбляюсь, всегда зацикливаюсь на одном-единственном человеке. И ведь вам, наглым типам, это нравится до безумия! Вам дико хочется быть объектом неконтролируемой страсти — единственным и неповторимым, тогда как вы сами…

— Женская психология, — перебил ее Витька и нравоучительно добавил: — Мужчина, влюбляясь, все равно продолжает общаться с кучей других женщин. И будет общаться, с этим ничего не поделаешь.

— Думаешь, ты меня успокоил? — гневно спросила Настя.

— Ну, извини. Кто тебе скажет правду, как не друг детства? Кстати, я тут подумал по поводу твоей теории относительно дружбы… Знаешь, когда ты свободна, то есть ни с кем не крутишь роман, я всегда как-то воодушевляюсь. Не то чтобы на что-то рассчитываю, но просто… Наверное, в этом что-то есть. А ты ко мне ничего такого не питаешь?

— Нет, не питаю, — буркнула Настя. — Если бы еще и я питала, мы бы давно уже поженились. Запомни, Матвеев, женщина дружит с мужчиной только в одном случае — когда подспудно чувствует, что она ему нравится. В ином случае дружба теряет для нее смысл. Никакого интереса, понимаешь?

— Чегой-то ты на старости лет вдруг решила разобраться с нашими отношениями? — с подозрением спросил Матвеев.

— Я не с нашими отношениями разбираюсь. Я пытаюсь понять, почему Шелестов себя так ведет.

— Спроси у него — и дело с концом, — предложил прямодушный Витька.

— Я бы спросила… Если бы он позвонил. А он просто взял — и исчез. Он мне уже второй день не звонит. И это после всего, что между нами было!

— Ну, знаешь, Лаврентьева, пошла ты на фиг, — неожиданно разозлился Витька и положил трубку.

Интересно, на что он обиделся? Настя изумленно посмотрела на свой пикающий мобильник и горестно стукнула им себя по лбу. Счастье, что в этот день у нее оказалось много работы. Колесников постоянно прибегал и убегал, сваливая на ее стол кипы документов. С документами немедленно нужно было что-то делать. И она послушно делала, пытаясь прогнать мысли о Шелестове.

И еще ей не давал покоя разговор с доктором Панкрашиным. Надо же было все так обставить — симбиоз! Демагог, циник, подлец… Это была нештатная ситуация, требующая немедленных ответных действий. Прятаться от доктора можно максимум неделю. Потом придется появиться в клинике. Панкрашин всегда там. По крайней мере, еще ни один Настин приезд не прошел для него незамеченным. Интересно, долго он вынашивал свой план? Проклятый шантажист. Просто послать его подальше — страшно. Чем это может обернуться для ее брата, даже думать не хочется. Наверняка ничем хорошим.

Больше всего на свете ей хотелось броситься к Шелестову и все ему рассказать. Все-все! И про Отто, и про гибель родителей, и про брата, и про то, какой трудной стала в последние годы ее жизнь… Но Настя не была уверена в том, что подобная откровенность его обрадует. Жизнь учила ее тому, что свои проблемы каждый должен решать сам. Перекладывать их на плечи другого — значит, подставлять его и лишать покоя. Действительно, что сделает мужчина, ухаживающий за женщиной, если она расскажет ему душераздирающую историю своей жизни? Конечно, он бросится ей помогать. То есть она вынудит его себе помогать. И поступит практически как доктор Панкрашин.

— Ни за что! — вслух сказала Настя, не заметив, как в приемную вошел босс.

— Что — ни за что? — удивленно спросил он, затормозив на полном ходу. — Вы с кем это разговариваете?

— Сама с собой, — ответила Настя сердито.

— Весьма драматические переживания. У вас все в порядке?

— У хороших помощниц всегда все в порядке, — ответила Настя.

— Чем дерзить, лучше вовремя попросить о помощи, — бросил Колесников. — Что у вас за дурацкая манера ощетиниваться? Не девушка, а какой-то злобный ежик.

Как только он скрылся в кабинете, позвонила Катька.

— Алло, — сказала она приглушенным голосом. В голосе ощущался скрытый восторг. — Настя, привет. Все получается! Прямо как ты сказала. У Васьки Пугачева просто крыша съехала. Он мне проходу не дает! Потратил половину зарплаты на цветы, представляешь?

Настя представляла. Если ты долгое время ощущаешь себя среди мужчин невидимкой, а в редкие моменты тебя называют не иначе, как «своим парнем», даже букетик ромашек может произвести на тебя неизгладимое впечатление.

— Вася Пугачев? Это такой маленький белобрысый парень? — рассеянно спросила она.

— Ну, не такой уж он и маленький, — горячо возразила Катька. — Он на три сантиметра выше меня.

— А как Шелестов? — быстро спросила Настя. Вася Пугачев интересовал ее не слишком сильно.

— Ну… Он, в общем, тоже стал внимание обращать. Иногда смотрит с таким интересом…

— Но он еще не говорил ничего определенного? — Настя чувствовала, как стремительно падает настроение.

— Я ему теперь помогаю, — торопливо объяснила Катька. — У нас сложный проект, и он решил, что именно я буду ему помогать, хотя я думала, что это будет Мишка Пахомов. И все так думали. А тут он вдруг неожиданно решил вопрос в мою пользу. Полагаю, это неспроста.

Настя тоже решила, что неспроста, и, с трудом доведя разговор до конца, едва не расплакалась. Стало так обидно! Уж если в тебя влюбляются, хочется, чтобы это было по-настоящему. Чтобы никакие симпатичные Катьки и никакие непредвиденные обстоятельства не влияли на это чувство. Чтобы тебя жаждали видеть, дорожили тобой… Даже если ты крутишь носом и совершаешь всякие глупости. Хочется, чтобы тебя прощали за эти глупости, наконец!

Настю редко охватывала столь всепоглощающая жалость к себе. Однако сегодня ну никак не получалось с ней справиться. И она решила после работы зайти в большой торговый центр недалеко от дома и съесть мороженое. Она представила себе прилавок со множеством металлических лотков, заполненных разноцветным лакомством — фисташковым, черничным, вишневым, шоколадным… Представила, как продавщица накладывает в хрустящий вафельный рожок подтаивающие шарики, и громко сглотнула. Пусть хотя бы мороженое станет для нее утешением.

Глава 7

Она заказала два шарика и заплатила деньги, стесняясь такой глупой траты. «Один раз можно, — уверяла она себя. — Я же не стану есть мороженое каждый день!» Есть мороженое каждый день казалось ей жутким расточительством. Даже когда они с Димкой были детьми, дома у них никогда в изобилии не водились сладости. Лишь сушки с маком и сухари с изюмом, да и те в качестве десерта: когда садилась чаевничать вся семья. Если Настю кто-нибудь угощал конфетами, мама неизменно говорила: «Побереги зубы, детка, а то они испортятся и доктор удалит их щипцами». Этот гипотетический доктор довольно долго был Настиным кошмаром, и сладкое не приносило ей того удовольствия, которое обычно получают дети, поедая шоколад и пряники. Однако вот именно мороженое разлюбить окончательно она так и не смогла.