Читать книгу "Беатриче и Вергилий - Янн Мартел"

— Да уж, это пронимает, — наконец сказал Генри. Таксидермист молчал.

— Среди персонажей значатся парнишка и два его дружка. Когда они появляются?

— В самом конце.

— Значит, в аллегорию внезапно вторгаются люди.

— Да, — только и сказал таксидермист, безучастно глядя перед собой.

— Что происходит с парнем? Старик взял листки:

— Вергилий зачитал все, что пока вошло в штопальный набор. Вы его помните?

— Конечно.

Беатриче: Для начала неплохо.

Вергилий: Пожалуй.

Молчат.

Кошмары — грязная рубашка, требующая стирки.

Беатриче: Очень грязная.

Молчат. В стороне слышен шум. Сквозь кусты продирается Парнишка с винтовкой. Он замечает Вергилия и Беатриче.

Парнишка(опешив): Что такое?

Из кустов выходят два его приятеля. Вергилий с Беатриче встают, жмутся друг к другу.

Все замерли. Вергилий ощетинился. Беатриче прижала уши. Голод и страх лишили их последних сил.

— Они узнали парня, которого накануне видели в деревне, — прервал читку таксидермист. — Он был главным зачинщиком кое-чего ужасного.

— Читайте, — попросил Генри.

Парнишка(справившись с растерянностью, ухмыляется): Погодите-ка… (грозит пальцем) Ведь я вас уже видел (смеется). Куда ж вы смылись-то? (вразвалку подходит ближе; приятелям) Я их узнал. (Вергилию и Беатриче) А мы опять на дело, если вы меня понимаете.

Он по-всегдашнему развязен. Его дружки с нарочитой игривостью окружают Беатриче и Вергилия.

Усекли?

Вергилий(отчаянно): Беатриче, помнишь? Черная кошка и урок тенниса. Спрячемся в середине Кошмаров. Не забудь: безудержная пустопорожняя радость. Не теряй ни секунды. Радуйся. Будь счастлива. Мне с тобой очень, очень хорошо. Давай станцуем в фарфоровых башмаках. Все будет чудесно. Я улыбаюсь и смеюсь, я счастлив. Я полон радости [sic! sic! sic!].

Раз за разом Вергилий повторяет первый жест Кошмаров: подносит к груди руку, два пальца которой направлены вниз, и роняет ее.

Парнишка: Чего ты буровишь, чокнутая образина?

Беатриче(заикаясь): Д-да… Я с-счастлива! Очень счастлива!

Парнишка: Рад слышать.

Размахнувшись, Парнишка бьет Вергилия прикладом по голове. Не ожидавший удара Вергилий не успевает уклониться. Хруст. Ойкнув, Вергилий валится наземь. Беатриче кричит и оседает. Удар размозжил Вергилию лобную кость, что вызвало кровоизлияние в мозг. Цепляясь за Беатриче, он отчаянно пытается сохранить угасающее сознание. Град новых ударов прикладом уродует его лицо: сломана челюсть, раздроблена левая скула, выбиты зубы и правый глаз. Сломаны ребра и правая бедренная кость. Вергилий впадает в беспамятство и умирает.

Беатриче валят на землю, бьют прикладом и пинают. Она пытается дотянуться до Вергилия и кричит, что очень счастлива с ним, что Кошмары — грязная рубашка, требующая стирки. Вспомнив собственное однодлинноеслово, Беатриче выкрикивает «Аукиц!» и соскальзывает в безмолвный мрак боли и ужаса.

Она успевает коснуться Вергилия, прежде чем в нее трижды стреляют: одна пуля застревает в плече, другая, пройдя рядом с сердцем, навылет пробивает грудь, а последняя через левый глаз проникает в мозг, вызывая смерть.

Заметив на спине Беатриче странные знаки, Парнишка ерошит ее шерсть, стирая их.

Потом достает ножик и отрезает Вергилию хвост. Щелкает им, точно кнутом, и вместе с дружками уходит. Через пару шагов беспечно швыряет хвост на землю.

Таксидермист умолк.

— На этом пьеса заканчивается? — спросил Генри.

— Да, это конец. Занавес.

Старик отошел к прилавку, на котором были аккуратно разложены страницы. Генри встал рядом:

— Что это?

— Сцена, над которой я работаю.

— О чем она?

— О Густаве.

— Кто такой Густав?

— Голый мертвец, что все это время лежал неподалеку от дерева.

— Еще один человек?

— Да.

— Лежит на виду?

— Нет, в кустах. Его находит Вергилий.

— Почему же они сразу его не учуяли?

— Иногда жизнь смердит наравне со смертью. Не учуяли.

— Как они узнали, что его зовут Густав?

— Имя придумал Вергилий, чтобы как-то его называть.

— Почему он голый?

— Видимо, ему приказали раздеться, а потом его расстреляли. Возможно, красное сукно принадлежало ему. Наверное, он был лоточник.

— Но почему животные остались? Было бы естественнее убежать от мертвеца.

— Они полагают себя в безопасности — мол, в одну воронку снаряд дважды не попадает.

— Что они делают? Хоронят его?

— Нет, играют.

— Играют?!

— Да. Один из способов говорить о Кошмарах. Он значится в штопальном наборе.

Верно, вспомнил Генри. «Игры для Густава».

— Как-то странно — затевать игры подле мертвеца.

— Будь Густав жив, ему бы понравилось, считают они. Игра — прославление жизни.

— Какого рода игры?

— С этим я хотел обратиться к вам. Похоже, вы человек игривый.

— Прятки, что ли?

— Мне представлялось что-нибудь замысловатее.

— Вы обмолвились о каком-то ужасном поступке, совершенном убийцами Вергилия и Беатриче.

— Да.

— Животные были тому свидетелем?

— Да.

— Что они видели?

Таксидермист молчал. Генри хотел повторить вопрос, но передумал и просто ждал. Наконец старик заговорил:

— Сначала они услышали. Скрытые кустами, Вергилий и Беатриче пили из деревенского пруда и вдруг услыхали крики. К пруду, прижимая к груди какие-то свертки, бежали две юные женщины в длинных юбках и грубых крестьянских башмаках. Их неспешно преследовали мужчины, которых все это явно забавляло. Лица беглянок светились ужасом и мрачной решимостью. Вот одна достигла берега, следом другая. Не мешкая, они вбежали в воду и, зайдя в нее по пояс, выронили свою поклажу.

Лишь теперь Вергилий и Беатриче поняли, что свертки — это запеленатые младенцы. Женщины удерживали их под водой. Уже и пузырьки не поднимались на поверхность, но женщины, путаясь в юбках и оступаясь, заходили все глубже. Мужчины, которых было с десяток, и не думали их спасать, но, выстроившись на берегу, глумились над ними.