Читать книгу "Аллегро на Балканах - Александр Михайловский"

Сербская «Политика»: «Сербы, болгары и русские вместе ставят точку в полутысячелетнем османском господстве. Ожесточенные сражения в Косовском крае. Албанские и сербские села горят одинаковым черным дымом, турецкая солдатня оставляет за собой лишь выжженную землю».

9 августа 1907 года, 13:15. Санкт-Петербург, Зимний дворец, рабочий кабинет Канцлера Российской Империи.

Визит австро-венгерского наследника престола к канцлеру Российской империи протекал в тихой и спокойной рабочей обстановке. Впрочем, если бы дядя этого человека узнал, о чем сговариваются эти двое, то схватился бы за голову. Однако все зашло настолько далеко, что в любом случае отделаться шуточками не получилось бы. С проторенной дороги по направлению к общеевропейской бойне мир сворачивал на непроезжую обочину, и его вот-вот должно было изрядно затрясти на кочках и ухабах.

– Первым делом я хотел бы знать обстоятельства своей смерти в вашем мире, – сказал эрцгерцог после того, как поздоровался.

– Не только вашей, но и госпожи Софии, – поправил его канцлер, – в июне четырнадцатого года вас обоих застрелили сербские террористы во время визита в Сараево…

– Так, значит, это было чисто политическое убийство?! – полувопросительно, полуутвердительно произнес Франц Фердинанд. – И главными его виновниками, как я понимаю, были поддерживаемые вами сербы?

– Нет, это не так, – отрицательно покачал головой Одинцов. – Сербии это убийство не принесло никаких бонусов. Она была поставлена на грань существования, и если бы не заступничество держав Антанты, была бы уничтожена полностью. Приказ на эту акцию к боснийским четникам пришел не из Белграда. Как раз за год до того убийства Франция изменила срок срочной армейской службы с двух до трех лет и призвала сразу два возраста, фактически увеличив армию мирного времени в полтора раза. Чтобы на штыках русских солдат вернуть себе Эльзас и Лотарингию, Третья республика отчаянно нуждалась в поводе для развязывания масштабной общеевропейской войны, а жизнь наследника австро-венгерского престола и миллионов солдат по всему континенту оказались разменной монетой. А еще смерть вашего дяди, которая могла предположительно наступить в любой момент, ужасно нервировала все тех же французов и, возможно англичан, желающих ограничить увеличение германской мощи на море. Новый император, то есть вы, грозил так радикально изменить политику Двуединой монархии, что поводы для войны на европейском континенте если не исчезли бы совсем, то изрядно бы поблекли.

– Какая низость и мерзость! – воскликнул наследник австро-венгерского престола. – Впрочем, чего еще ждать от наций, уже отрубавших головы своим королям?

– Такие уж отчаянные люди сидят у власти в Париже и Лондоне – готовые любой ценой добиться предмета своей мечты, – сказал российский канцлер. – Но, как удачно выразился один умный человек, «любую цену обычно платят из чужого кармана». За все должны были заплатить сербы, русские и еще немного – рядовые французы, погибшие во время великой схватки. Англичане же при этом вовсе рассчитывали остаться вне войны, поддерживая Францию и Россию морально и материально. И только обходной маневр германской армии через территорию Бельгии, нарушивший ее нейтралитет, вынудил их изменить намерения. Таким образом, в течение нескольких дней войной оказалась объята вся Европа, а Центральные державы вдобавок оказались вынуждены воевать на два фронта в условиях полной транспортной блокады. А это важно, ибо в настоящий момент ни одна европейская страна не в состоянии обеспечить свои потребности в продовольствии. Англичане и отчасти французы имели возможность ввозить к себе пшеницу и консервированное мясо из Южной и Северной Америки, а Германия и Австро-Венгрия – нет, в результате чего вскоре там разразился настоящий голод, еще одно оружие их врагов. Была надежда на быструю победу, но она не оправдалась. Войска зарылись в землю и ощетинились огромным количеством пулеметов, в результате чего любая атака – что с той, что с другой стороны – оборачивалась огромным количеством жертв, при полном отсутствии результатов. Полки, дотла сгоравшие во время таких попыток наступления, сделались мелкими разменными монетами: их швыряли в топку как дрова во время крещенских морозов, но весь результат вместе с дымом вылетал в трубу. На круг по Европе примерно пять миллионов солдат было убито, десять миллионов стали калеками, а число раненых, которых доктора сумели вернуть в строй, и вовсе не поддается подсчету. И это – быстрая и почти бескровная война, о которой сейчас мечтают все генштабы мира, кроме российского.

– Да уж, жуткая картина… – сказал Франц Фердинанд. – Крайне неприятно осознавать, что причиной такому ужасу стала моя смерть. Такая война может закончиться только тогда, когда будет убит последний солдат.

– По счастью, до этого не дошло, – отрицательно покачал головой российский канцлер. – Главными победителями Центральных держав стали голод и усталость от затяжной войны. Их противники тоже устали, но там хотя бы не было голода, если его не создавали искусственно.

– Что вы имеете в виду, когда говорите об искусственном голоде? – насторожился Франц Фердинанд.

– О, это наша чисто российская заморочка, – ответил тот. – Когда победа антигерманского альянса уже была видна на горизонте, в Лондоне и Париже решили достичь еще одну цель этой войны и избавиться от неудобного союзника. С этой целью франко-британская агентура влияния, внедренная на железную дорогу, организовала продовольственную блокаду столицы. Без всякого объявления забастовки поезда с хлебом просто перестали пропускать в сторону Петербурга. И все это делалось под лозунгами свержения отсталого самодержавия и введения в России самого прогрессивного парламентско-демократического общественного строя. Самодержавие эти господа свергли, однако в результате «отскока от стены» к власти в России пришли такие люди «без страха и упрека», что в Европах схватились за голову. Но было уже поздно, да и спохватились в европейских столицах далеко не сразу.

– Насколько я понимаю, вы сами являетесь идейным потомком тех самых людей «без страха и упрека», – кивнул эрцгерцог, – уж слишком крутой разворот совершила российская политика с вашим приходом, чтобы счесть вас продуктом развития существовавшей прежде системы.

– А вы умны, – усмехнулся российский канцлер, – и я понимаю, почему в Париже так возжелали вашей смерти. Мы одновременно и революционеры, считающие, что правящий класс должен радикально изменить отношение к своему народу, и в то же время консерваторы, которые категорически против разрушения всего и вся до основания. Наш лозунг – это социально-ответственная абсолютная монархия, действующая в интересах своего народа. Поэтому государыня Ольга ведет себя скромно, новых дворцов не строит, бриллиантов не скупает, балов не закатывает, а все возможные средства тратит на борьбу с бедностью, школы, больницы и, конечно же, на армию.

– Вот это-то и шокирует, – вздохнул Франц Фердинанд, – планка этой вашей социально-ответственной монархии задрана так высоко, что достичь ее фактически невозможно, как ни старайся…

– Это оттого, что в России ситуация была крайне запущена, – сказал канцлер Одинцов, – и пришлось принимать экстренные меры, чтобы обстановка не дошла до точки кипения. В других странах Европы все совсем не так. Если что, берите пример с Германии – и все будет в лучшем виде. Кайзер Вильгельм – достаточно социально ответственный монарх для того, чтобы вы могли перенимать его опыт.