Читать книгу "Один день в Древнем Риме. 24 часа из жизни людей, живших там - Филипп Матисзак"

Бани не закрываются допоздна, но мужчин в них принимают только с восьмого часа (что соответствует современным двум часам дня). Однако те, кому не терпится, уже внутри, упражняются на палестре (palestra) – тренировочной площадке под изящными арками восточного крыла. Банщику даже не требуется поворачивать голову, чтобы услышать ритмичные хлопки кожаного мяча, который посетители быстро бросают друг другу. Игра напоминает волейбол, но чревата синяками. Раздаются и звуки ударов посильнее, производимые человеком, ударяющим по подвешенной к потолку боксерской груше. Главные правила римской борьбы – не бить ниже пояса и не выдавливать глазные яблоки, поэтому во избежание ненужных осложнений обслуживающий персонал предпочитает, чтобы желающие помахать кулаками колотили груши, а не друг друга. Банщик также посматривает на человека с избыточным весом, который упражняется с чересчур тяжелыми свинцовыми гирями. Человек пыхтит, как загнанная лошадь, когда он поднимает тяжесть, и выдыхает, издавая странный свист, когда расслабляется. Общую какофонию едко описал философ Сенека, которому сразу после полудня внезапно пришлось забыть о философии:

Сейчас вокруг меня со всех сторон многоголосый крик, ведь я живу над самой баней. Вот и вообрази себе все разнообразие звуков, из-за которых можно возненавидеть собственные уши. Когда силачи упражняются, выбрасывая вверх отягощенные свинцом руки, когда они трудятся или делают вид, будто трудятся, я слышу их стоны; когда они задержат дыхание, выдохи их пронзительны, как свист; попадется бездельник, довольный самым простым умащением, – я слышу удары ладоней по спине, и звук меняется смотря по тому, бьют ли плашмя или полой ладонью. А если появятся игроки в мяч и начнут считать броски, – тут уж все кончено. Прибавь к этому и перебранку, и ловлю вора, и тех, кому нравится звук собственного голоса в бане. Прибавь и тех, кто с оглушительным плеском плюхается в бассейн. А кроме тех, чей голос, по крайней мере, звучит естественно, вспомни про выщипывателя волос, который, чтобы его заметили, извлекает из гортани особенно пронзительный визг и умолкает, только когда выщипывает кому-нибудь подмышки, заставляя другого кричать за себя. К тому же есть еще и пирожники, и колбасники, и торговцы сладостями и всякими кушаньями, каждый на свой лад выкликающие товар.

Сенека. «Нравственные письма к Луцилию», письмо 56.1[55]

На жалованье банщика и его коллег идет скромная плата за вход, взимаемая с прибывающих посетителей (плата обычно вдвое выше для женщин: так блюстители общественной морали пытаются вынудить их сидеть дома). Тем не менее большая часть доходов обслуживающего персонала – это чаевые за выполнение небольших услуг для купающихся, таких как соскабливание с них масла или охрана их имущества (а еще, если верить скандальным слухам, – исполнение куда более интимных желаний посетительниц). Поэтому смотритель с возмущением наблюдает за выходками подхалимов, таких как Меноген:

В термах нигде и по баням никак убежать невозможноОт Меногена: твои хитрости зря пропадут.В обе руки наберет он теплых мячей для тригона,Чтобы тебе насчитать этим побольше очков;Даст, подобравши в пыли, он пузырь тебе слабо надутый,Даже коль вымылся сам, даже когда уж обут;Стоит лишь взять простыню, назовет он ее белоснежной,Пусть даже будет она детских пеленок грязней;Если начнешь ты чесать себе жидкие волосы гребнем,Скажет, что локоны ты точно Ахилл причесал;Сам он и винный отсед принесет из подонков кувшина,И оботрет он тебе капельки пота на лбу.Все он похвалит, всему удивляться он будет, покаместСтанет тебе невтерпеж и ты не скажешь: «Идем».

Марциал. Эпиграммы, 12.82

Меноген надеется, что его пригласят на званый ужин. В Риме это важная часть общественной жизни. Кто придет, где и в какой компании, какие блюда будут подаваться – бани полнятся сплетнями, пока римляне готовятся к главной трапезе дня. И даже банщик, убирая помещения за посетителями, строит планы на ужин.

Дасий умеет считать посетителей бани: с грудастойСпаталы втрое спросил, и уплатила она.

Марциал, Эпиграммы 2.51

Три главные бани Рима (по состоянию на декабрь 123 г. н. э.)

1. Бани Траяна

Совершенно новые (строительство завершено в 109 году н. э.), спроектированы ведущим архитектором – Аполлодором Дамасским. Эти бани удобно расположены в центре города, на Оппийском холме. Раньше на этом месте находились заброшенные руины легендарного Золотого дома Нерона.

Внутри – рай для купальщиков: бассейны общей площадью почти семьдесят тысяч квадратных метров, вмещающие около восьми миллионов литров воды. Фрески, мозаика, великолепные статуи и ванны – все, что нужно для оздоровления тела и духа.

2. Бани Нерона

Двадцать две тысячи квадратных метров – по сравнению с колоссальным комплексом Траяна, эти бани невелики. Но поклонников подобных заведений привлекает особенный мрачный шарм этих терм.

Эти бани находятся возле бань Агриппы, которые они, по задумке, должны были затмить (так и произошло), а вода в них поступает из знаменитого чистейшего источника, латинское название которого – Аква Вирго («Девственная вода»). Однако ни намека на девственность не содержат эротические фрески и украшения интерьера, демонстрирующие эксцентричные эстетические предпочтения Нерона во всем их упадочном великолепии.

Римлянин, собирающийся провести романтический вечер с любовницей, может сперва посетить бани Нерона, чтобы создать себе нужное настроение.

3. Бани Агриппы

Это один из первых крупных банных комплексов в городе, построенный сподвижником Августа – Агриппой, чтобы улучшить качество жизни в Риме (и заодно увеличить популярность Августа и его шансы остаться у власти). Продолжая тему воды, бани построили рядом с базиликой Нептуна на Марсовом поле.

Будучи построенными более века назад, в 27 году до н. э., эти бани успели обветшать прежде, чем их разрушил ужасный пожар. Восстанавливать банный комплекс, как и другое известное строение Агриппы, Пантеон, пришлось императору Адриану, который сделал его еще великолепнее, чем было первоначально задумано.

Девятый час дня

(15:00–16:00)
Хозяйка организует званый ужин

Час же девятый велит ложа застольные мять.

Марциал, Сатиры, 4.8

В Риме вся власть находится в руках мужчин. Взять, к примеру, Марка Авла Манида, богатого человека, у которого есть хорошие связи и надежная репутация в мире торговли. Он владеет более чем пятьюдесятью рабами и складом в порту Авентина, стоимость которого оценивается в десятки тысяч денариев. Как отец семейства (paterfamilias), он может распоряжаться жизнью двух своих дочерей. Если его жена родит ему еще одного ребенка, она положит младенца на землю перед ним. Если Марк возьмет ребенка на руки, то младенец будет принят в семью. Если же он решит этого не делать, ребенка оставят на улице и его сможет забрать любой прохожий, которому зачем-то понадобился ребенок.