Читать книгу "Красивый мальчик. Правдивая история отца, который боролся за сына - Дэвид Шефф"

Ник, на этот раз изображавший Карла Малдена, проповедника, грозящего всем адскими муками (снова из «Поллианны»), кричал Джасперу:

– Мы найдем тебя и повесим за ноги!

– Да, – вторила ему Дэйзи. – И выльем шоколадный сироп на твою глупую голову.

Ник играл с малышами, и казалось, что в нашем доме все хорошо. После его ареста этот парадокс ставил меня в тупик.

Ник наконец выбрал, где будет учиться дальше. Это колледж Калифорнийского университета в Беркли. Теплым августовским днем мы все вместе сели в машину и отправились устраивать Ника в общежитие. По пути остановились, перекусили пиццей и потом некоторое время колесили по обширной территории университетского городка, пока наконец не нашли Баулес-Холл, старинное здание эпохи Тюдоров.

– Это же замок! – с завистью воскликнул Джаспер. Здание произвело на него впечатление. – Ты будешь жить в настоящем замке!

Мы остановились перед входом и помогли Нику донести багаж, прошли через каменную арку и поднялись на два пролета каменной лестницы. Нашли комнату Ника и познакомились с парнями, с которыми ему предстояло жить. Они приехали раньше и сейчас распаковывали вещи. Они показались нам серьезными, настроенными на учебу, а один из них – порядочным занудой. И все нам понравились. Один мальчик с взъерошенными рыжими волосами и в светло-голубой водолазке собирал сложную самодельную компьютерную систему. Другой мальчик, в овальных очках в черепаховой оправе и полосатой футболке, складывал стопкой компакт-диски на маленький CD-плеер. Я заметил имена Джорджа Майкла, Селин Дион, Барбры Стрейзанд и Элтона Джона. Подобная подборка вряд ли создаст атмосферу гармонии в этой маленькой комнате, учитывая бескомпромиссные музыкальные вкусы Ника.

Ник проводил нас до машины.

– Все будет хорошо, – произнес он немного нервно. – Круто жить в таком старинном здании.

Мы обнялись.

Я вспомнил о Джордже Майкле, и Ник засмеялся:

– Я займусь их образованием. Очень скоро они начнут слушать Марка Рибо.

Марк Рибо поет одну из песен, которые Ник особенно часто слушал в то время: «Эй, ты! Я убил твоего Бога!».

Ник позвонил через несколько дней. Похоже, он увлекся учебой. Особенно интересно ему было заниматься на курсе живописи. Однако в следующих разговорах по телефону он признался, что у него не выходят подрамники для холстов.

– Как бы я ни старался, – говорит он, – они все равно получаются кособокими. И мне приходится тащить их через весь кампус. Я чувствую себя как Иисус, несущий свой крест.

Дальше больше. Теперь его жалобы перекинулись и на другие учебные предметы.

– Нас учат помощники профессоров, а не настоящие профессора, – говорил он. – Они полные кретины.

Во время следующих разговоров Ник показался мне каким-то рассеянным. А потом он перестал отвечать на мои регулярные звонки. Я не мог понять, в чем дело, но его молчание наводило на мысль, что у него не все в порядке. Наконец он позвонил и отчитался: «Я был у друзей», «В университете, конечно, круто, но я реально увлекся музыкальным андерграундом». Я посоветовал ему воспользоваться возможностями, которые дает университет первокурсникам, чтобы облегчить адаптацию к студенческой жизни. «Это стоит того, – говорил я. – Вначале всегда бывает трудно, но ты справишься».

Я порекомендовал обратиться к психологам в университетском центре здоровья или, если он захочет, связаться со своим доктором, который любезно предложил звонить ему как угодно часто. «Многие первокурсники поначалу испытывают трудности, – сказал я. – Это обычное дело. Может быть, если будешь обсуждать проблемы с психологом, то привыкнешь».

Он согласился, что это хорошая идея. С одной стороны, я надеялся, что он последует моему совету и обратится за помощью, но, с другой стороны, сильно сомневался в этом. Неделю спустя позвонил его товарищ по комнате и сообщил, что они беспокоятся: Ник уже несколько дней не показывается в университете. Это известие привело меня в смятение.

Через два дня Ник позвонил и в конце концов признался, что учеба в колледже не для него. Предполагая, в чем причина, я предложил обсудить, не пора ли обратиться в наркоклинику, но он ответил, что не злоупотребляет наркотиками. «Я был не готов к учебе в колледже, – сказал он. – Просто нужно время. Мне надо как следует поработать над собой. Мне было очень тяжело, такая депрессия навалилась».

Судя по голосу, Ник был спокоен, и его слова кое-что прояснили для меня. Известно, что многие дети принимают наркотические средства как самолечение при депрессии, не говоря уже о других нарушениях психического здоровья. Эти наркотики могут стать камнем преткновения и для детей, и для их родителей, но ведь они могут скрывать и более глубинные или сопутствующие проблемы. Как родителям разобраться в этих тонкостях? Мы обращаемся к разным специалистам, но и они не всегда могут точно определить, что происходит. Диагностика не точная наука, к тому же дело усложняется, когда речь идет о подростках и молодых людях, у которых перепады настроения, в том числе депрессия, – весьма распространенное явление. Многие симптомы этих состояний похожи на признаки злоупотребления наркотиками. Есть еще одна проблема: к тому времени, как специалисты в конце концов определят, в чем проблема, наркозависимость может усугубить первоначальную болезнь и наложиться на нее. И тогда уже совсем невозможно понять, где кончается одно и начинается другое.

«Принимая во внимание психологическую незрелость подростков, доступность наркотиков и возраст, когда происходит первое знакомство с ними, ничего удивительного в том, что у значительного числа детей возникают серьезные проблемы, связанные с этими веществами, – пишет Роберт Швебель в книге «Сказать “нет” недостаточно» (Saying No Is Not Enough). – И тогда последствия оказываются катастрофическими. Наркотики защищают детей от необходимости взаимодействовать с реальной жизнью и справляться с задачами развития, критически важными для их будущего. Навыки, которые они не получили – что и сделало их уязвимыми для развития наркозависимости, – это именно те навыки, которые наркотики подавляют. Впоследствии у них возникнут трудности с формированием четкой самоидентификации, с овладением интеллектуальными навыками и с развитием умения контролировать себя. Подростковый период – это период перехода человека от детства к взрослой жизни. Тинейджеры, страдающие наркозависимостью, не готовы играть взрослые роли… По возрасту они становятся зрелыми людьми, но в эмоциональном плане так и останутся подростками».

Специалист по вопросам детского развития рассказала мне, что есть два периода, когда мозг ребенка наиболее пластичен – то есть подвержен важнейшим изменениям: до двух лет и в подростковом возрасте. «Худшее время для рискованных экспериментов со своим мозгом – это подростковый период, – сказала она. – Наркотики кардинальным образом изменяют процесс развития их мозга». Она объяснила, что жизненный опыт и сложившаяся модель поведения помогают запустить циклический процесс, который может усугубить эмоциональные проблемы. Биологическая основа зависимости может проявить себя в более острой и неподатливой форме. Это постепенно и неумолимо усиливает психологические проблемы, которые укореняются всё глубже. Лечить людей, пристрастившихся к наркотикам подростками, еще сложнее, поскольку процесс разрушения или переориентации уже сформировавшихся путей клеточного метаболизма имеет как биологическую, так и эмоциональную и поведенческую составляющие.