Читать книгу "Добровольная жертва - Наталья Метелева"

– Роночка, не надо, пожалуйста! – сиплым шепотом попросил Пелли, подняв жалобные янтарные очи. И что-то такое в этих очах плескалось, что я поняла: даже если надо будет – не буду. Этот мальчик сам знал свою судьбу. И не легким было это знание. Я махнула рукой.

– Спасибо, Роночка, – вспыхнул жаром рыжий. – Мне так жалко стало цыпа, он такой беспомощный был, синенький…

Да все мы синенькие рано или поздно. Ну вот… Опять накатило. Ушел бы этот веснушчатый цыпленок с сотоварищем! Но он топтался в нерешительности.

– Да не скажу я, иди! – буркнула я, отворачиваясь. – И забери этого зомби!

– Он не зомби! – Оскорбился куриный покровитель. – Вполне нормальный цыпленок. Вот обрастет, так и совсем славный петушок выйдет, от кур отбоя не будет!

– Теперь я понимаю, почему у нас курятина всегда жесткая, как столетняя утоптанная подошва! Поживи-ка столько раз без передышки! А ты подумал, каково ему будет который раз во щи?

– Подумал! Как в первый раз. Он ничего не помнит.

– Мало тут у нас дебилов, страдающих амнезией! Лучше б ты его яйцом воскресил, дал шанс поумнеть!

– Времени не было, обычно я так и делаю, реинкарнация называется, – глазом не моргнул Пелли, но уже слегка подвял. – А тут за веревочкой торопился. А зачем тебе она?

– Я и говорю – изверг малолетний! А ты подумал, что, может, несчастные птички только и мечтают вырваться из круговорота тарелки? Грезят, как о недостижимом блаженстве? – продолжала я добивать поникшего Пелли. Облезлый цыпленок радостно встрепенулся, вздернул помятый гребешок и согласно квохнул. – Вот, слышал? Может, цель его жизни – упокоиться наконец! А веревочка пригодится. Еще раз поймаю за порчей кур…

Пелли картинно закатил глаза и укрылся дверью. Забытый перерожденный цып, бросив недощипанную краюшку, с отчаянным писком рванул за ним, как бритая собачонка. Мальчишка сунул напоследок вездесущий нос в щель:

– Надо будет помочь с веревочкой, позови. Я с удовольствием!

Я рванулась свернуть шею стервецу, распахнула дверь… и врезалась в твердокаменную грудь Альерга.

– Что тут случилось?

Я медленно сползла со скалы, как разбитое яйцо.

– Ничего такого. Обычные проказы юных шкодников, напоминающие о радости жизни вне их присутствия. Как там расследование продвигается? Атаман захватчиков велел отчитаться за утреннее. Мне в письменном виде или в образном сойдет?

– После, но во всех видах для верности. Сначала главное. Мы опять не нашли твоего Дика. Перетряхнули с утра весь город и окрестности. Его здесь и близко не было. Никто в глаза не видел. Ты уверена, что у тебя было видение, а не простой сон смертных, даже не вещий?

Такой уверенности у меня уже не было.

Мастер плюхнулся на скамью. Ее тощие ножки немедленно поползли в стороны под весом гиганта, но скамья, приосев, раздумала рассыпаться в щепу и только жалобно поскрипывала умирающим лебедем. Опекун подозрительно оглядел ее и неохотно поднялся, задумчиво глядя на мое девичье ложе из мореного дуба. Если он туда пересядет, то узрит небрежно припрятанную веревочку, изымет, и я так и не узнаю, зачем она была мне нужна.

Я срочно предложила ему гостеприимный подоконник. Уж этот камень точно выдержит даже телепата. Опекун, проворчав, что и человеческой мебели в этих древних развалинах не найти, уселся было на подоконник, но покосился за окно и срочно пересел на табурет. Я тоже покосилась в отвергнутое окно, но не заметила ничего особенного, что могло бы спугнуть мастера с этого замечательного насеста. Кроме пришлого желто-сливочного конька, так внимательно рассматривающего пестрый фасад башни, словно это полководец изучал слабые места вражеских позиций перед тем, как брать их штурмом.

На конька смотрели еще двое: мой отец и магистр Ал…Краст. При этом Дункан алел, как девица, а Владыка был бледен, как известковый столб. Полжизни отдала бы, чтобы узнать, о чем они разговаривают! Судя по искрам от скрещенных гневных взглядов, битва шла нешуточная.

– Тебе не кажется странным, – продолжил опекун слегка прерванный расстановкой фигур разговор, – что за последние два года Лиге так и не удалось найти твоего дружка детства? Если бы я сам не видел его и не говорил с мальчиком в замке Аболан, то решил бы, что этот твой принц-конюх – не более чем воспаленные грезы девицы, входящей в брачную пору. Жаль, что Лига тогда не обратила на него должного внимания, ограничившись выяснением родословной, и после выпустила его из виду совсем.

– Но ты же видел его три года спустя в портовом трактире в Олла! Он еще там всех перекусал!

Альерг не любил вспоминать, как он, мастер-телепат, попал тогда впросак, бросившись на помощь разыгравшей его циркачке, на которую якобы напали в городском грязном переулке. У циркачки оказались сотоварищи, занимавшиеся торговлей детьми. Когда Альерг, подпоенный трактирщиком, вошел в раж, спасая красавицу, негодяи умыкнули его поднадзорную – меня – и успели доставить в порт, да задержались на беду в какой-то харчевне, чтобы пересчитать и упаковать живой товар.

Там же среди товара каким-то чудом оказался Дик. И, надо признать, он при виде меня совсем не обрадовался, а даже сплюнул от злости в как раз подвернувшийся глаз державшего меня похитителя. Тот выпустил меня и взялся за верблюжьего детеныша, а я тараканом сиганула под длинные столы, сразу заблудившись в зарослях ног, чьи хозяева были в основном мертвецки пьяны. Работорговцы взялись за упаковку Дика со всеми предосторожностями, которые, впрочем, оказались недостаточными.

Мальчишка устроил форменный погром, какой может устроить только бешеный кот, кусающийся изо всех сил, выскальзывающий из рук и тут же взлетающий по стенам под самую крышу, чтобы обрушиться Жуткими когтями в морды запаниковавших ловцов. Он так умело дрался, что несколько взрослых мужчин не могли с ним справиться, и я засомневалась – Дика ли я вижу перед собой.

Телепат подоспел вовремя: бешеного кота уже взяли за шкирку не менее разъяренные хозяева и собирались свернуть удальцу шею. Еще один негодяй вылавливал пятерых разбежавшихся четвероногих насекомых, вытаскивая их из-под ног на все наплевавших завсегдатаев, храпевших в уютно подставленных под заросшие щеки тарелках. Так что опекун как истинный герой освободил сразу всех рабов. Но с тех пор он терпеть не мог цирковых балаганов.

– Видеть-то видел, – нехотя припомнил мастер, – но скорее следы от укусов, чем само кусательное орудие. Да и невозможно там было что-либо разглядеть.

Он опять умолчал, что в таком состоянии, в каком он тогда пребывал, у него были серьезные неполадки со зрением, иначе бы не спрашивал, которые из двух Диков и двух Радон истинные, и не пытался бы вместо двери пройти в крохотное замызганное оконце. С его-то отнюдь не мышиными размерами…

– Так то ж был не конь, чтобы ему в зубы смотреть! – возмутилась я. Но Дик действительно и тогда сбежал, не попрощавшись. – И еще ты видел его лично два года назад в Рагоре, во время бунта!