Читать книгу "Ладанка Жанны д'Арк - Наталья Александрова"

– Нет-нет, даже не возражай! Ты одна меня никогда не забывала, протянула в трудный час руку помощи, а я такое никогда не забываю!

Вот с чего она это взяла? Нет, у бабули точно маразм и провалы в памяти.

– Тем более, что вы уже сделали мне один подарочек… – Сама того не желая, я сказала это голосом ослика Иа-Иа из мультфильма, но старуха ничего не заметила.

– Нет, не хочу тебя слушать! Я приняла решение, и я его непременно выполню! Это очень ценная вещь, она хранилась в нашей семье четыреста лет. Или даже пятьсот. А до того принадлежала… кому же она принадлежала? Кому-то очень известному… – Старуха наморщила лоб и уставилась перед собой, но потом махнула рукой. –   Ну не важно, кому-то она точно принадлежала. Я ее уже достала из нашего тайного места, так что обязательно тебе подарю. И не возражай – я так решила.

– Ну хорошо. – Я действительно решила с ней не спорить, все равно это бесполезно.

Пульхерия подошла к туалетному столику, выдвинула ящик, что-то достала оттуда и протянула мне. Это была елочная игрушка – рождественская звезда из золотой мишуры.

– Вот, это то, о чем я тебе говорила. Очень ценная вещь. Можешь меня не благодарить.

– Да, большое спасибо, я вам признательна и буду хранить эту вещь как зеницу ока. Но вот что я хотела вас спросить. У вас есть еще фотографии Станишевских?

– Кого?

– Котика Станишевского и его семьи. Вы же рассказывали, что они жили в этой квартире.

– Почему ты говоришь про котика? – Старуха нахмурилась. – У меня никогда не было котика. От котов один беспорядок, и запах… такой неприятный! – Она поморщилась. – Его потом ничем не отобьешь… не выведешь… а еще шерсть…

– Нет, я не про такого кота. Вы мне говорили про мальчика, Котика Станишевского, с которым дружили в детстве.

– Ах, про Котика! – оживилась старуха. – Да, мы с ним очень хорошо играли… у нас было тайное место… мы туда прятали все наши драгоценности…

– Да, про это вы мне уже рассказывали.

– Что ты говоришь, Анечка? Неужели? И про тайный язык рассказывала?

– Да, и про тайный язык.

– Ну надо же! – Пульхерия Львовна пригорюнилась. – А я и забыла… раньше у меня была очень хорошая память, а теперь я все забываю. Но про Станишевских помню очень хорошо, они жили в этой квартире давно, когда-то вся эта квартира принадлежала Котиному деду. А потом их утеснили… То есть нет, какое-то другое слово… утеплили… нет, тоже не то… уплотнили, вот! Точно, уплотнили! И они жили только в двух комнатах. Потом им все же дали отдельную квартиру, и они переехали.

– Но вы и после встречались с Котиком? Виделись с ним?

– Сначала часто виделись, потом все реже и реже и наконец перестали вообще видеться. До того последнего раза, когда мы с ним смотрели на моряков. Ну ты же знаешь, Анечка, у всех столько собственных забот… время летит удивительно быстро! И люди так меняются! Иногда их просто не узнать! Ты знаешь, – она доверительно понизила голос, – он так постарел! Так плохо выглядел! Наверное, жена за ним плохо следила. Но я, конечно, ничего ему не сказала, ведь воспитанные люди такое никогда не говорят, правда?

– Правда… – машинально подтвердила я. Вот интересно, в зеркало она никогда не смотрит?

– Я его всегда называла Котиком… – бормотала старуха, – его все так называли…

– А он вас как называл?

– Поленькой… как же еще?

Ага, значит, она никакая не Пульхерия, а Полина… что-то в этом роде я подозревала.

– А почему ты не пьешь чай, Анечка? Ой! – Старуха вспомнила про чайник и выбежала из комнаты.

У меня мелькнула мысль удрать, пока ее нет, но я представила ее расстроенное лицо, когда она вернется с чайником, и осталась. Все-таки интеллигентность мешает жить.

– Вот и чай! – Пульхерия Львовна налила кипятка мне и себе в красивые чашки. Не беда, что у одной не было ручки, а вторая с трещиной, все равно чашки красивые. Были когда-то, в позапрошлом веке, наверное.

Я поднесла чашку к губам. Чай был мало того что невкусный, но еще и совершенно холодный. Не то чтобы он остыл – похоже, чайник вообще не кипятили.

Пульхерия Львовна заметила, что я поморщилась, и в кои-то веки верно поняла эту гримасу:

– Холодный, да? Я тоже замечаю последнее время, что с нашей кухонной плитой что-то не то. Я ставлю чайник, а он совсем не греется! Вот раньше, бывало, он так быстро закипал… не успеешь спичкой чиркнуть!

Тут я сообразила, в чем дело.

Соседи, опасаясь, что старуха оставит открытый газ, перекрывают общий кран. В результате бедная Пульхерия не может даже выпить горячего чаю… но это ужасно! С другой стороны, соседей тоже можно понять… отравит всех газом или взрыв устроит…

Но все же у Галки сволочной характер. Ведь видела же я, что она дома. Так что тебе стоит бабке чайник вскипятить? Руки отсохнут? Все равно на кухне ошиваешься. Когда Зойка дома, она бабку не обижает, но сейчас ей некогда – она носится по инстанциям, комнату оформляет, а парней своих на продленку пристроила, чтобы они тут не хулиганили.

– Раньше вообще все было лучше! – продолжала старуха. – Какие были мужчины! Ты помнишь Гагарина? Какой красавец! Какая улыбка!

– Гагарина? – переспросила я, потеряв нить ее рассуждений. – Какого Гагарина?

– Ну как это – какого? Того, который полетел в космос, разумеется! Неужели ты не помнишь? Ты же еще молодая, у тебя должна быть хорошая память! Да и было-то это совсем недавно. А потом он пришел сюда, в эту самую квартиру… какая у него была улыбка! И сказал – здравствуй, Поленька!

– Кто пришел? – окончательно растерялась я. – У кого улыбка? Кто сказал? Гагарин?

– Да что ты, Анечка! Какая ты смешная! Какой еще Гагарин? Котик! Котик Станишевский! Это он называл меня Поленькой! А я его – Котиком. Его все называли Котиком… с самого детства… Какая у него была улыбка! Он полетел в космос, а потом поехал в гости к английской королеве и пил с ней чай…

Ну все, я поняла, что у старухи просветление кончилось, в голове все перепуталось, и ничего полезного я от нее больше не узнаю – по крайней мере, сегодня. Гагарин смешался со Станишевским, еще и английская королева откуда-то вылезла…

Мне показалось, что среди всего этого бреда промелькнуло что-то важное, но что это было, я не могла вспомнить.

Поблагодарив Пульхерию Львовну за чай и гостеприимство, я ушла к себе.

Делать ничего не хотелось, есть тоже – конфет у бабки наелась, и аппетит пропал. Все же я решила прибраться в комнате, простирнуть кое-что, пока ванная свободна.

Мобильник запищал, сообщая, что пришла эсэмэска. Ага, от Лешки. На звонки я не отвечаю, так он вздумал писать.

«Жанна, ты забыла у меня кое-что из вещей».

Что там – домашние тапочки? Или кухонное полотенчико? Пускай оставит его себе.