Читать книгу "Эра войны. Эра легенд - Майкл Дж. Салливан"

– Ты хочешь знать, почему я солгала, – проговорила она.

Не только Сури умела читать мысли. Девочка ничего не ответила, ожидая объяснений.

– Потому что я считаю, у него и правда есть способности. – Арион подошла к фонарю, висящему у колодца. – Большинству из нас просто не хватает уверенности. Сомнения лишают нас успеха. Считается, что магия – нечто невозможное, а все из-за того, что никто даже не хочет попробовать, а если кто-то и попробует, то вполсилы, ибо уверен в глубине души, что не способен. Иногда для раскрытия таланта требуется лишь немного поддержки: нужно, чтобы хоть кто-нибудь в него поверил. Достаточно одного маленького камушка, чтобы обрушить огромную лавину. Чудеса совершаются от сильного желания, которое по случайности было облечено в слова.

Они стояли на площади неподалеку от дома Брин и Падеры. Весна уже пришла, хотя по ночам все еще было холодно. Сури поплотнее запахнула ассику.

– Гиффорд будет думать о том, что я сказала. Будет размышлять, вертеть эту мысль то так, то эдак. В нем зародится зерно сомнения, опровергающее иллюзорную реальность, и однажды он тайком попытается совершить невозможное – попробует вслушаться в шепот мироздания. Я сказала ему, что это сработало, и поэтому он будет пытаться вновь, хотя в других обстоятельствах сразу бы сдался. Иногда упорство творит чудеса.

– А почему для меня это так легко? – спросила Сури.

– Все мы очень разные. Может быть, когда-то ты сильно пострадала.

– Пострадала?

Арион остановилась у колодца и кивнула.

– Когда люди счастливы, они глухи. Я не знаю, почему, но это правда. Горе помогает нам лучше слышать. Когда нам больно, мы становимся более восприимчивыми – как к красоте, так и к страданиям других. С тех пор как ты вернула меня к жизни, каждый восход солнца кажется мне ярче, каждый порыв ветра для меня наслаждение. Я считаю, люди, пережившие трагедию, проходят не только через боль, но и через очищение. Из их ушей выпадает воск, с глаз спадает пелена. Стена между ними и мирозданием становится тоньше или исчезает вообще.

– Так ты думаешь, я когда-то сильно пострадала?

– Возможно.

– Но я умела призывать огонь с самого детства.

– Значит, в раннем детстве с тобой произошло что-то важное. Мне кажется, чем в более раннем возрасте испытываешь боль, тем сильнее ее влияние. А потому Гиффорд – весьма вероятный кандидат. Глядя на него, сразу понимаешь, что он страдает уже давно.

Они двинулись дальше. Сури погрузилась в раздумья. Страдала ли она в детстве? Все ее несчастья появились год назад, после смерти Туры. До того ее жизнь была замечательной, полной прекрасных переживаний… по крайней мере, сколько она себя помнила.

«Когда я нашла тебя, ты вопила так, что деревья дрожали», – сказала Тура.

А потом, в Далль-Рэне, Персефона однажды произнесла: «Некоторых детей, нежеланных детей, иногда оставляют в лесу на милость богов».

Даже Гиффорда не кинули в лесу, не избавились от него, как от ненужного мусора, не обрекли на верную смерть. Отец любил его, он вырос в деревне, среди людей. А для нее, несчастного младенца, брошенного на милость природы и изо всех сил цепляющегося за жизнь, насколько тонкой должна быть преграда между мирами?

Ты вопила так, что деревья дрожали.

Они завернули за угол симпатичного домика, в котором жили Брин и Роан. Внезапно Сури стало холодно, да так, что ее пробрал озноб.

– Чувствуешь? – спросила Арион.

Девочка кивнула.

– Что-то холодное и липкое. Как будто за шиворот сунули дохлую рыбу.

Фрэя кивнула.

– Я думала, мне показалось.

– Привыкай доверять воображению – оно у тебя гораздо зорче, чем зрение обычных людей. – Арион подошла к дому и прижала ладонь к камню.

– Что это?

– Не знаю, – ответила фрэя. – Похоже, послание.

– Послание?

– Предупреждение. Как медведь писает на деревья.

Сури улыбнулась; обычно объяснения Арион были туманны или построены на примерах, которые она не понимала. На сей раз она выразилась предельно ясно.

– Кто-то метит свою территорию с помощью Искусства?

– Возможно. Или просто оставляет след. Довольно сильный, иначе я бы не заметила. Я не очень хорошо владею вторым зрением. Думаю, у тебя этот навык лучше развит. Ты чувствуешь что-нибудь еще? Я ощущаю холод. Холод и угрозу.

Сури кивнула.

– Да, очень холодно – как смерть, только сырая и липкая. А еще…

– Что еще?

– Голод… сильный голод. Изнеможение. Отчаяние.

– Ты видишь его? Ты знаешь, кто это?

Сури покачала головой. Она ощущала лишь обрывки переживаний, витающих в воздухе, словно запах.

– Что это означает?

Арион пожала плечами.

– Может быть, именно здесь кто-то совершил что-то дурное.

– Не думаю, – ответила Сури, тоже коснувшись стены.

– Что ты чувствуешь?

– Мне кажется, здесь пока ничего дурного не совершилось, но скоро совершится. И его совершит не кто-то, а что-то.

Глава 10

Правитель Риста

Кайп – огромное каменное здание, заполненное комнатами, лестницами и коридорами. Здесь жили правители Алон-Риста. На первом этаже располагался Кэрол, небольшой зал, где киниг выслушивала жалобы и выносила решения. Персефона называла его камерой пыток: каждый день палачи были разные, а жертва – одна и та же.

«Книга Брин»

Персефона быстро поняла, что быть кинигом – то еще удовольствие. Привилегии за это полагались весьма сомнительные – вечный недосып, невозможность побыть одной и постоянные насмешки. Все ее решения подвергались осуждению, ее обвиняли в кумовстве с людьми, которых она в глаза не видела, и упрекали за то, что она знает слишком мало или, наоборот, слишком много. Некоторые всерьез считали ее помешанной. «Женщине такая ноша не под силу», – говорили всякий раз, когда она выносила непопулярное решение. У людей короткая память, зато они вспыльчивы и часто ведут себя как дети.

Ярким тому примером стал случай с Эрдо, вождем клана Эрлинг. Тот пришел в Кэрол с просьбой отпустить весь его клан домой, чтобы засеять поля. В словах Эрдо была правда, однако требовалось чем-то жертвовать, и на сей раз не повезло именно клану Эрлинг.

– Мне очень жаль, – сказала Персефона, опустив глаза. Она старалась говорить сочувственно, но после сотен отказов трудно сохранять искренность. – Мы не можем отпустить столько мужчин за раз.

– Мои люди будут голодать! – Эрдо в ярости ударил кулаком по бронзовым перилам, разделяющим верхнюю и нижнюю части зала.

Послышался звон металла.