Читать книгу "Соль и дым - Тару Ссонберг"

– Что ты сделала с моим внуком?! – слышит она прежде, чем на нее бросается бабушка Джокера, но натыкается на Арлена.

Он держит миссис Коллинз, пока остальные оттаскивают ее подальше, и перед Макензи появляются родители. Они спрашивают, где она была, что случилось. Но она молчит. Несколько мужчин выводят бабушку Джокера на улицу. В доме остаются только родители Макензи, их дочь и уже проснувшийся Арлен. К нему подходит отец Макензи:

– Что произошло, Арлен?

Арлен О'Келли

Парень смотрит на Макензи и отвечает, как по шпаргалке:

– Она хотела прийти ко мне, у воды у нее закружилась голова и она упала. Я подумал, что стоит оставить ее в тепле… – Тут он снова начал запинаться. – Я пойму, если… Извините, что…

Но ответ ошарашивает его:

– Спасибо, что присмотрел за ней.

Отец Макензи хлопает его по плечу. Чуть дальше миссис Кирван обнимает дочь, гладя ее холодные волосы.

На маяке царит спокойствие, но за ним ревет миссис Коллинз, требуя внука. Она выкрикивает имя Джодока все тише, по мере того как ее уводят все дальше. Домой. Дальше от ее «внука».

Миссис Кирван спрашивает дочь, пойдет ли она домой. Макензи кивает. Бодрее, чем следовало бы. Потом смотрит на Арлена. И ее мама понимает:

– Пойдем с нами, Арлен. Ну же, нельзя сидеть одному в такое неспокойное время.

Но за окнами маяка волны океана спокойны. Серо, но где-то за облаками верится в солнце. Куда спокойнее, чем в последние пару месяцев до этого. Только чайки успокаивающе кричат, заменяя своей песней все звуки жизни на острове. Но Арлен все равно говорит:

– Да, спасибо.

И идет за ними.

Джодок Коллинз

Они уходят.

Ищут то, что прямо под ногами. Что рябит в глазах, когда они ищут. Он разливается холодным существом голодного зверя у ног слепого хозяина и замирает. Они споткнутся об него. И не заметят.

Вдруг стало так много точек.

Законченных предложений.

И мало. Мало слов.

Арлен О'Келли

Они усадили его на мягкий диван, подали плед и чашку ягодного чая. Налили в уши музыку. И оставили оттаивать.

Макензи суетилась по дому. Переставляла все с места на место, а потом удалилась в свою комнату. Не сказав ни слова. Без шума волн и бьющегося ветра Арлен даже мог расслышать шелест листов бумаги. Наверное, Макензи перебирает рисунки. И, несмотря на то, каким личным это занятие кажется, парень решает подняться к ней. Девушка стоит у окна, рассматривая рисунки, и раскладывает на подоконнике одной ей понятные стопки бумаг.

Оглянувшись на Арлена, Макензи тряхнула волосами, тут же напомнив о порывах океана. На секунду дыхание Арлена замерло.

– Что ты делаешь? – Произнес он единственные слова, что пришли ему в голову.

Он подходит к ней и смотрит на рисунки через плечо. Там все те же картины – волны, океан, черный берег. Его привлекает стопка рисунков, где есть красные пятна. Он берет их в руки и листает. Красными и розовыми пятнами оказались лужи крови на берегу и на воде. На черных камнях кровь выглядела даже красиво. А в воде в этих лужах крови всегда лежал один и тот же парень – Арлен.

Вот как, должно быть, все происходит, если смотреть со стороны. Всего лишь глупый человек против стихии. Вот как на его теле появлялись гирлянды синяков, как расцветали розы ссадин. И как это знание ложилось на хрупкие плечи Макензи Кирван, что с рождения держит в руках кисть, под подушкой – краски, на полу – стакан цветной воды.

Когда взгляд Макензи становится слишком тяжелым, Арлен смотрит на нее в ответ. Увидев что-то в его глазах, она откладывает те рисунки, что были у нее в руках, сгребает все остальные в одну сторону и хочет взять у него из рук картины, но Арлен почему-то не отпускает. Осознав это, сам кладет их на подоконник. Макензи разбирает их и выкладывает в определенной последовательности. Сначала был каменный берег, с которого мягкие волны смывали красную краску. Потом волны бились о камень, заглаживая его раны. Там были дикие лошади из глубин океана оттенков серого и винного. Они приносили за собой волны, или же волны их выводили на пастбище. Потом можно было куда лучше разглядеть жесткую шерсть роанов, повторяющую рисунки волн на бушующем океане. Роаны, уводящие в ил человека. Человек, который боролся с ними, набрасывая на их сильные шеи венки из травы и цветов и выпутывая их копыта из рыбацких сетей. Каменные, нет, просто холодные серые руки, тянущиеся к человеку из волн, закрывающие ему рот, уши, разрывающие рубашку в клочья. Огни маяка, льющего свет на красные волны. Бьющееся сердце.

Его история. Арлена О'Келли. Без слов, потому что все слова он забирал на истории о других людях. Ушедших. Забывая, что истории должны быть о живых, они нужны живым, истории должны жить, а не умирать.

Слишком тяжело ему далась эта простая истина. Но за ней шла другая: истина никогда не дается легко. Она добывается потом и кровью, жжеными мышцами и окаменелыми сердцами.

Арлен снова провел пальцами по картинам. Листы, которые впитали воду вместе с краской, – это и были соль и кровь Макензи. Это и была еще одна разновидность любви. Они хранили истины друг для друга, которые выменивали на сердца.

К его пальцам прикоснулась холодная рука девушки, и Арлен поднял на нее взгляд. У нее в руках был еще один лист бумаги, который гласил:

«Я знаю, что прошу слишком много. Но мог бы ты остаться со мной навсегда? Здесь?»

– Почему ты так спрашиваешь? – вслух прошептал Арлен, вцепившись в пальцы Макензи.

Какое-то время они смотрели друг другу в глаза: она – в его – серо-голубые, он – в ее – синие, все больше походившие на воду на глубине. Она отняла у него руку и написала ответ:

«Ты влюблен в океан, это причиняет боль».

Арлен не отвечает ей, сгребая в неуклюжие объятия.

Макензи Кирван

Они заснули в ее комнате, прогретой днем заблудившимися солнечными лучами и чашками какао.

Арлен отказывался выпускать из объятий Макензи дольше чем на пару минут. Согретая теплом его тела и убаюканная мерным дыханием Арлена, девушка уснула, положив голову ему на плечо. Проснулась она в темноте, рога луны подглядывали в окно. Арлен тоже уснул, все еще сжимая ее в руках, но на них уже было накинуто одеяло. Макензи высвободила одну руку из-под него и убрала руки Арлена – он все так же спал. Тогда Мак встала и прошла в другой конец комнаты, к окну. Взглянула на чернеющие волны – они больше не кричали у нее в голове.

Сейчас был только он – ее Джокер. Он не просил ее прийти, нет, он рассказывал, как это – быть там, собой, разложенным на частицы и собранным заново. Как на плечах сильных вод лежит сама вечность – совсем не тяжелая, если не смотреть ей в глаза, выцветшие от слез.