Читать книгу "Эластичность - Леонард Млодинов"

Приведу таблицу, показывающую результаты одного исследования, посвященного как раз этой теме. Оно оценивает США и тринадцать европейских стран примерно сопоставимого благополучия относительно количества изобретений, запатентованных из расчета на душу населения за 1971–1980 годы[101]. Таблица показывает, что у большинства стран рейтинг сохранялся на протяжении всего десятилетия.

Это исследование не было статистическим выбросом. Например, в таблице ниже приведены аналогичные рейтинги, полученные другими учеными и за другое десятилетие – с 1995 по 2005 год. В этой работе изучали отдельный подкласс изобретений, поэтому эти две таблицы впрямую сравнивать нельзя, но важно то, что рейтинги похожи – и они устойчивы во времени[102].

Наша культура способна предложить нам подход к вопросам, полезный в их решении, но может и мешать нам. Сильное культурное самоопределение, если оно порождает глубоко запрограммированный подход к тем или иным вопросам, может затруднять смену этого подхода, пусть даже он и не действен. Соприкасаться же с другими культурами полезно, потому что те, кто вырос или работает в чужой культуре, зачастую относятся к жизни иначе, и исследования показывают, что простое взаимодействие с такими людьми способно раздвинуть рамки нашего мировосприятия и увеличить у нас эластичность мышления[103]. Чем шире взгляд на мир, возникающий при таких взаимодействиях, тем с большей вероятностью мы будем готовы ломать свои старые привычки и освобождаться от жестких закономерностей мышления, которые не дают нам двигаться вперед.

Но независимо от того, нужны ли нам новые рамки мышления или мы способны отыскать решение в существующих мыслительных структурах, откуда все же берутся эти самые идеи, которые мы ищем? В следующей главе я объясню, как процесс производства идей происходит в глубоких недрах нашего бессознательного ума – и деятельнее всего он как раз тогда, когда сознательные процессы аналитического мышления находятся в покое.

6

Думаем, когда не думаем

У природы есть запасной план

Лежа в постели в швейцарской деревне Колони у Женевского озера, Мэри Годвин маялась. Третий час ночи, еще одна унылая ночь унылым дождливым июнем. Беспрестанные дожди сами по себе не диво: Мэри выросла в Лондоне, а к тому же провела немало времени в Шотландии. Но этой ночью погодный мрак – точь-в-точь ее настроение.

Мэри, бледная, хрупкая женщина с каштановыми волосами и глубокими карими глазами, была к себе сурова. Одна тысяча восемьсот шестнадцатый год, ей всего восемнадцать. Пришлось проводить лето в Швейцарии со своей единокровной сестрой, друзьями и возлюбленным. Как-то раз поздно ночью, когда лило особенно сильно, все собрались у камина почитать вслух сборник страшных историй, а затем решили: пусть каждый в компании напишет такую историю сам.

К следующему вечеру все справились – кроме Мэри. Шли дни. Друзья не оставляли ее в покое: «Ну как, сочинила?» – а она продолжала отвечать «стыдливым отрицаньем». Начала уже чувствовать себя недостойной интеллектуального собрания друзей и возлюбленного. Неуверенность в себе лишь умножала ее муки.

Друзья Мэри продолжали свои ночные бдения, и как раз тем вечером разговор зашел о «природе и принципах жизни». Собравшиеся рассуждали о неких экспериментах Эразма Дарвина, в которых он вроде как «хранил обрезок вермишели в стеклянном ящике, покуда тот неким сверхъестественным манером не задвигался по своей воле». Прочитав эти слова, я поймал себя на мысли, что у всех нас оставались такие объедки. Но там-то компания подобралась ученая, и они задумались: можно ли создать жизнь вот так запросто – и какою силой? Ближе к полуночи все отправились спать – все, кроме Мэри: та лежала в постели, уставившись в потолок. Спать не могла, но зажмурилась и решила успокоить ум. Пора уже было отвлечься от усилий сочинить ту историю.

И вот как раз в том «расслабленном» состоянии ума у Мэри возник проблеск сюжета, который она так ждала. Видимо, ее вдохновили вечерние разговоры, как сама она впоследствии вспоминала: «…Мое воображение незвано завладело мною, повело меня». Мэри говорила: «Я увидела – с закрытыми глазами, но острым умственным зрением… бледного ученика грешных искусств, стоящего на коленях перед предметом, который он создал». Мэри Годвин – она выйдет замуж за своего возлюбленного и станет Мэри Шелли – посетило видение, которое в 1818 году приведет ее к сочинению книги «Франкенштейн, или Современный Прометей».

Жизнь любого творения начинается с брошенного вызова, а всякий ответ начинается с вопроса. Как уже было сказано в Главе 3, между желанием написать полотно, решить загадку, изобрести прибор, составить бизнес-план или доказать предположение в физике есть много общего. Общее у них и то, что, если выдержать такие же могучие внутренние мытарства, какие претерпела Мэри Шелли, из глубоких недр нашего эластичного ума может внезапно возникнуть идея.

Эластичное мышление, производящее идеи, – это не паровозик мыслей, как в аналитическом рассуждении. Иногда крупные, временами непримечательные, толпами или по одиночке, наши идеи словно просто возникают. Но они не приходят из ниоткуда – их производит наш бессознательный ум.

Для Мэри режим ее размышлений, приведший к первому приблизительному, но вдохновенному видению «Франкенштейна», остался в дымке волшебства и тайны. Как получилось, что история, над сочинением которой она билась несколько дней, явилась к ней, когда Мэри отдыхала в постели и ни о чем конкретном не думала?

До возникновения нейробиологии и методов, позволивших ей родиться, было неимоверно трудно разобраться, как грезы или блуждающий ум способны рождать ответы, которые сознательными усилиями нам добыть не удалось. Но в наши дни мы знаем, что спокойный ум не есть ум праздный, что в периоды умственного покоя наше бессознательное может бурлить деятельностью. Ныне, через двести лет после рождения «Франкенштейна», мы умеем измерять и наблюдать физические процессы, питающие эту деятельность. Мы понимаем, что, каким бы волшебным это ни казалось, мышление, происходящее, когда мы сознательно не сосредоточены, – глубинная черта мозга млекопитающих, ею наделены даже низменные и примитивные грызуны. Именуемый пассивным режимом работы мозга, этот режим – ключевой для эластичного мышления[104].